Дмитрий Манасыпов - Район : возвращение
Пузатый полковник поднял трубку, ткнув всего лишь в одну кнопку, и рыкнул в неё, вызывая какого-то Савельева. Ком адреналина, висящий где-то между внутренними органами, быстро и радостно завращался, весь в ожидании какой-то гадости. Навроде амбалов в клеёнчатых фартуков с медицинскими пилами, наборами "Домашний мастер-костиломастер" и "Начинающий хирург-стоматолог". Сзади чуть слышно скрипнула дверь, и надо мной кто-то завис.
– Давай, бери орла этого обоссавшегося, сажай в "воронок" и жди нас. Сейчас выходим и в Центр, понятно?
– Так точно, товарищ полковник. – Сзади гулко пробасил кто-то явно очень большой и сильный, после чего меня очень неаккуратно, рывком, подняли на ноги и, вернув в то же положение, в котором и привели, отправили вниз по лестнице. Ладно, что хоть на голову ничего не нацепили, наверное, чтобы успел перед смертью порадоваться видом потёртых и обхарканных ступеней. Надо же, такая серьёзная контора, а мыть лестницу некому, вот непорядок-то где! Думаете, что крыша поехала со страха? Да кто ж его знает, по какой причине у меня в тот момент в голове вертелось такое вот дерьмо…
Мы ехали минут десять, двигаясь с хорошей скоростью вперёд, в Центр. Трое конвоиров, тех самых здоровяков в чёрном, молчали. То ли характеры у них были невесёлые, то ли просто усели надоесть друг другу за время совместной службы, хрен их знает. Тоже мне люди в чёрном, ёпта… да-а-а-а, брат Пикассо, а ведь вляпался ты. Вот так вот и заканчивается всё хорошее, нежданно-негаданно и до жути подло и безнадёжно.
В голове крутились какие-то абсолютно глупые мысли, в основном связанные с тем, что всё обойдётся. Что там ждало впереди, пока было неясно, и ведь всё может быть. Хотя… вряд ли что-то хорошее, это точно. Сдобный-Сдобный, что ж ты, брат, натворил-то такого, а?
А потом, когда первое волнение улеглось, внутри стало очень тесно и больно. Ведь только-только почувствовал себя нормальным человеком, которому есть ради чего жить, и всё. Не будет теперь планов и их выполнения, не будет всего того, что приходило в голову, когда смотрел в ЕЁ глаза напротив. А сколько мыслей было, хороших, таких по-настоящему добрых… да. Это и было самым обидным, тем, из-за чего сейчас меня, внешне невозмутимого, раскатывало изнутри. Глупо? Да куда там, ни хрена оно не глупо, просто понять и оценить нужно так, чтобы понимать чего лишился. Пожить пожил, весело, лихо и с огоньком, а вот счастья и не было. Появилось, но так ненадолго, и от этого хотелось завыть, а лучше броситься на хотя бы одного из этих молчунов и просто попытаться сделать что-то. Попытаться? А и попытаюсь, один хрен, что двум смертям не бывать, а одной не миновать…
Д-А-А-А-Н-Г-Г!!! Впереди раскатисто грохнуло, "воронок" разом заскрипел, тормозя, меня кинуло вперёд, больно впечатав в металл борта. Конвоиры, вцепившиеся в сиденья, удержались, но ненадолго… и было с чего.
Так-так-так-так-так… металлический стук и свист, звон вылетевших двух небольших окошек, лязг по полу, такой знакомый лязг от прекративших полёт и превратившихся в комочки пуль. Товарищей в чёрном уже не было, вместо них были три сломанные куклы в измочаленных точными попаданиями костюмах. Как так можно, скажете вы? Да очень просто, если стрелять по тепловизору и знать, кого нельзя зацепить. Правда есть ещё одно, самое важное – сам стрелок. Кто это мог бы быть, интересно? Но почему-то, уж не знаю почему, мне сразу стало понятно то, кто выполнил всю эту сложную затею.
И чуть позже боковая дверь откатилась, пропустив в первую очередь ствол такого знакомого АК-103 УМ с серым дульником, я обрадовался, но вовсе даже не поразился. А удивляться Скопе, оказавшейся внутри машины сразу после Сдобного, мне уже и не подумалось.
– Целый?!! – Голос сестры чуть дрожал, руки быстро пробежались по моей одежде.
– Да целый, целый, всё хорошо. – Как же я рад был её видеть! – Вы откуда?
– От верблюда, бля. – Сдобный, матерясь, освобождал мне руки. – Давай вставай, узник застенков гестапо, и на выход, шевелись быстрее, двигаться надо!
Легко сказать шевелись, когда столько времени пришлось сидеть. Про руки я промолчу, потому как когда они, наконец, начали приходить в себя, то было очень неприятно, если мягко выражаться. Ну, да и хрен с ними, самое главное сейчас понять, что к чему и действовать. Потому что без этого останется только сесть на пятую точку и ждать пока не прилетят вертолёты с Кротовки и не уничтожат нас прямо тут.
Понять вышло быстро, и много ума прикладывать не пришлось. Ну а кого можно было ещё ожидать увидеть? Правильно, Сокола-со-товарищи. Ну, спасибо вам, парни, ничего не скажешь. Кроме них рядом со Сдобным стоял незнакомый мне мужик уже немолодого возраста, одетый в армейский комбинезон, с таким же, как и у большинства присутствующих "калашниковым" и всей необходимой амуницией. Ну, всё было очень новым, чистеньким и блестящим, что легко выдавало принадлежность к закромам Сдобного. Дядька стоял спокойно, наблюдая за куском дороги, который был виден за поворотом, на котором парни и встретили конвой, торжественно везущий меня на инквизиторские экзекуции в Центр. Так, а что у нас со второй машиной?
Мда… даже немного жаль, если быть до конца честным. От седана "Волги-300" ничего и не осталось, лишь дымящий остов. Пойти на такое? Да что же творится то, кто мне скажет? Если те рейдеры, что были одними из самых лояльных и старались просто не переступать все возможные установления и положения пошли на аннигиляцию федералов, или кто они там?!! Охренеть не встать, вот и всё, что ещё тут добавишь… а вот жаль, всё-таки, что тот урод, который назвал ЕЁ чуть ли не последней шлюхой, погиб. Жаль. И не надо думать, что я последний поддонок, просто такое нельзя прощать, никому и никогда.
– Одевайся, Пикассо! Да что с тобой, ты чего тормозишь-то?!! – Сдобный смотрел на меня с такой укоризной, что мне стало по настоящему стыдно. Тупить нельзя, ни то время, не те обстоятельства.
Сестра уже открыла большой рюкзак на станке, и залезла в него руками, выгребая из него… надо объяснять, что она выгребала?
Мой "рабочий" комбинезон, шлем, разгрузочный жилет, стволы, эрдэшку, ботинки. Всё то, что оставил, уходя, и не думал одеть хотя бы ещё раз, взять в руки, почувствовать ставшую такой родной тяжесть. Как же я соскучился по всему этому, Господи ты Боже мой!!! Только почувствовав, как плечи мягко обняли защитные вставки, плотно прилегшие к телу, как обхватило грудь регулирующимися ремнями бронежилета корпуса, понял это. А когда взял в руки своего чёрного и верного друга с уже закреплёнными прицелом и подствольником, вставил свой любимый первый диск и передёрнул затвор… чёрт! Именно этого не было в группе, чувства моей свободы, ощущения своей настоящей сущности и призвания…
– Вертушки поднимаются, бродяги… – Барин посмотрел на нас. – Пора двигать, нахрен, а то кирдык нам придёт.
– Всё, двинули… – Сдобный кивнул в сторону пролеска, который через километр переходил в весьма солидные заросли. – Бегать не разучился, товарищ старший лейтенант?
– А не пошёл бы ты?
– Ну, как скажешь. – Друг усмехнулся, опуская забрало шлема. Прицел автомата, совместимый с системой определения и наводки хитрой начинки нашей защитной экипировки, моргнул зелёным диодом, доказывая полное совмещение. – Значит двинули…
Глава вторая: трасса – Периметр.
Трава возле Радостного сразу показывает то, что ты приближаешься к Району. Небо ещё может попытаться и обмануть, прикидываясь голубым и чистым, а вот трава никогда не обманывает. Она здесь серо-стального цвета с лёгкой зеленцой, всегда чуть пожухлая, подрагивающая под самым лёгким ветерком. Если ты вдруг увидел впереди яркую, как на картинке, полянку, то стоит подумать – а чего это она здесь делает вообще? Как правило, такие мысли могут спасти жизнь даже самым неопытным бродягам, которые хотя бы стараются думать головой, а не только есть в неё.
Какая вроде бы разница, как идти по ней, осторожно, наступая так, чтобы не наступить на какой-нибудь сюрприз, будучи рейдером или в качестве военного? А ничего подобного, скажу я вам, разница велика. В группе хочешь – не хочешь, а большую часть пути до Района преодолеешь на броне, спрыгнув лишь у самой Черты. И можно потерять тот самый момент, когда собственный внутренний датчик опасности включится, лишь краем глаза зацепишь стальной отблеск густого ковра впереди. Чем это чревато? Да много чем, в первую очередь тем небольшим моментом, когда организм сам настраивается на то, что нужно быть в сто крат осторожнее, поступать намного серьёзнее и думать быстрее. Если ты расслабился перед Чертой, то считай, что на пятьдесят процентов покойник. Или даже на все сто, ага.
А если зайти со стороны Кротовки, то и травы не нужно, ведь есть факела. Три высоких металлических решётчатых сооружения, стоящих уже скоро век, и на самых макушках которых никогда не гаснут чёрно-рыжие дымные огни. Но мы заходили не оттуда, понимая, что это будет слишком нагло. Трассу выбирал Барин, который как проводник был самым лучшим и опытным, натуральным Соколиным глазом, или ещё каким-нибудь там индейцем гуроном. Доверяли ему полностью, и раз сказал, что идём в сторону той части Радостного, которая называлась смешным словом Привет, то значит туда и идём.