Кристофер Банч - Невидимый воин
— Никаких баб.
— Значит, все, что мне остается, — это играть с вами в покер на спички, пытаясь научить вас, как правильно делать ставки, и наблюдать через окно на всеобщее веселье там, внизу, или просто любоваться видами этой проклятой пустыни. К черту! Я даже не могу открыть окно и подышать свежим воздухом. Полагаю, мне следует быть вам благодарным за то, что вы позволяете мне есть.
— Таковы были твои указания.
— Магдалина со свечкой! Какие же вы упрямые ублюдки! Послушай. Чтобы двигаться вперед, надо знать, куда двигаться, верно? Так что как насчет…
Его прервал звонок в дверь.
— Завтрак, — с облегчением произнес Ходьян.
В руках у широкоплечего появился пистолет. Он посмотрел на экран монитора, следящего за внешним коридором.
Ветер дует…
На мгновение экран покрылся рябью.
Ни широкоплечий, ни Ходьян этого не заметили. Телохранитель открыл дверь, и коридорный вкатил тележку с едой. Второй телохранитель вошел за ним следом.
Пламя гудит…
Человек в коричневом наподобие пушечного ядра врезался в бородатого охранника, бросив его на коридорного, который громко вскрикнул и упал, толкнув тележку.
Широкоплечий поднял пистолет, но Джошуа уже перекатился по полу и находился в мертвой зоне. Он сделал резкое движение левой рукой, и пистолет широкоплечего упал на ковер. Мужчина издал сдавленный стон и схватился за парализованную кисть, в то время как Джошуа нанес ему скользящий удар открытой ладонью по шее. Указательный и средний пальцы содрали кожу возле сонной артерии, и телохранитель рухнул на пол, как тряпичная кукла. Он был мертв.
Иннокентий Ходьян не просто широко открыл рот, он кричал, но Джошуа не слышал его крика.
Бородатый охранник опустился на одно колено и выхватил пистолет из кобуры на поясе. Он выстрелил, но Джошуа уже там не было. Луч бластера пробил дыру в окне, сразу же покрывшемся паутиной трещин, и сухой воздух пустыни ворвался внутрь. Прежде чем бородачу удалось нажать курок во второй раз, Джошуа уже был рядом. Он дернул ствол пистолета вверх и мгновением позже держал оружие в своих руках. Затем он опустился на корточки в шести футах от охранника, держа того под прицелом его собственного пистолета. Вольф бросил взгляд на Ходьяна, убедившись, что тот не опасен.
Бородатый мужчина медленно поднял руки.
— Молодец, — похвалил его Джошуа. — Но ты не выполнил контракт. Так оставайся в живых, чтобы полностью испытать чувство вины.
Охранник резко присел, протянув руку к запасному пистолету, пристегнутому к лодыжке. Джошуа нажал курок и пробил в его груди дыру размером с кулак. Коридорный перестал кричать и теперь на четвереньках полз к двери. Джошуа движением ноги заставил парня растянуться на полу и, казалось бы, только дотронулся костяшками пальцев ему до затылка. Тот плюхнулся на живот и начал громко хрипеть.
Держа Ходьяна под прицелом, Джошуа пяткой захлопнул дверь в номер.
— Нам не нужна компания, — сказал он, а затем продолжил официальным тоном: — Я — полномочный представитель Федерации, и у меня на руках ордер на арест, подписанный Маршалом Сектора.
Вытянув перед собой руки со скрюченными пальцами, Иннокентий Ходьян бросился на Джошуа. Тот сделал шаг в сторону, повернулся и ловким приемом заставил нападавшего упасть на труп широкоплечего. Ходьян увидел выпавший пистолет телохранителя и быстро схватил его. Но Джошуа успел раньше Ходьяна, и в комнате стало трупом больше.
Джошуа подошел к телу Ходьяна и взглянул на него. На лице убитого застыла недовольная гримаса. Джошуа посмотрел на себя в зеркало. Выражение его лица было почти таким же, как у мертвого Иннокентия. Живой Ходьян стоил бы больше.
Сквозь звуконепроницаемые стены номера до него смутно доносились чьи-то крики, затем кто-то начал барабанить в дверь. Джошуа не обращал на это внимания. Он присел на корточки рядом с телом Ходьяна и задумался. Его взгляд остановился на сейфе.
Убрав пистолет в карман, Джошуа взял труп Ходьяна за воротник и, стараясь не запачкаться кровью, подтащил его к сейфу. Он внимательно осмотрел ладони Ходьяна. Решив, что покойный был левшой, Джошуа прижал указательный палец его левой руки к дактилоскопическому сенсору на дверце сейфа. Со второй попытки дверь открылась.
Внутри лежали еще один пистолет, пачка банкнот, флакончик с таблетками, очевидно возбуждающими любовный пыл, и два среднего размера саквояжа для перевозки ювелирных изделий. Джошуа перенес саквояжи на стол и начал открывать один из них. Неожиданное ощущение — почти неразличимый на слух звон маленького колокольчика — заставило его остановиться. Он открыл второй саквояж. Внутри было три ряда ящиков. Пальцы Джошуа сами потянулись к центральному ящику, и удивление — факт чрезвычайно редкий — отразилось на лице Джошуа.
В ящике лежал один-единственный камень. Он имел овальную форму и был не огранен, хотя, очевидно, подвергался машинной шлифовке. Камень казался серым и невзрачным, но имел несколько цветных прожилок, похожих на вкрапления кварца в граните.
Это был камень, который эльяры называли Лумина.
Джошуа видел его третий раз в жизни.
Последний раз камень лежал на специальной подставке, покоящейся на голове Стража, который стоял за спиной главнокомандующего в рубке последнего крейсера, оставшегося от эльярского флота. Главнокомандующий с глубоким презрением отверг предложение Джошуа сдаться. Камень вспыхнул, огненным эхом повторив отказ. Вольфу ничего не понадобилось переводить адмиралу Федерации, стоявшему рядом с ним. Тот отвернулся от экрана, не желая видеть, как оружейные офицеры дадут залп по кораблю эльяров и не будет ничего, кроме огненного вихря и вечного мрака.
Первый раз это было на песчаной площадке, когда Страж дал юноше, названному людьми Вольфом, его эльярское имя — Воин Призрачной Тени и наказал всегда оставаться достойным этого имени…
Вольф взял Лумину.
Внезапно камень вспыхнул. Краски играли на поверхности огненного опала, как в калейдоскопе.
Затем огонь погас так же внезапно, и Джошуа вновь держал на ладони обычный серый камень. Глаза Джошуа приобретали ледяной блеск по мере того, как он восстанавливал самоконтроль. Он осторожно положил Лумину в карман и, беззаботно насвистывая, направился к двери.
Глава 3
— После внимательного изучения вещественных доказательств, — продиктовала Маршал Сектора Ягуа Ачебе, — я установила, что покойный Иннокентий Ходьян умер, оказывая сопротивление аресту, производимому на основании законно выписанного ордера, по… по… ты сам вставишь, какое там было обвинение, Давид, перед тем как положишь документ мне на подпись. Далее я говорю, что тело Иннокентия Ходьяна было мной осмотрено, и я официально заявляю, что труп действительно принадлежит разыскиваемому преступнику. Также я подтверждаю, что свободный охотник Джошуа Вольф известен мне как добропорядочный гражданин, который и прежде, действуя на вольнонаемной основе, не раз задерживал разыскиваемых правоохранительными органами Федерации опасных преступников и при этом ни разу не проявил некомпетентности, легкомыслия или излишней кровожадности. На этом расследование можно считать законченным.
Она отпустила микрофон, висевший на тонком шнуре, и тот скрылся в потолке. Ачебе еще раз взглянула на труп, и Иннокентий Ходьян ответил ей последним остекленевшим взглядом.
— Вот так, ни родственников, ни юридической собственности, и никому нет до него ни малейшего дела, так что мы можем безотлагательно дезинтегрировать труп после подобающего случаю заклинания. Например, сегодня днем, после ленча.
Она вышла из морга, и Джошуа последовал за ней по длинному коридору.
— Черт возьми, Джошуа! — бросила она через плечо. — Когда тебе нужно кого-нибудь прикончить, ты не стесняешься в средствах. Сквозь такую дыру в груди можно легко проехать на лифтере.
Они зашли в ее кабинет. Размеры кабинета полностью соответствовали значимости ее поста, а Ачебе использовала каждый квадратный дюйм, предоставленный в ее распоряжение. Кабинет скорее походил на лабораторию криминалистики после небольшого взрыва.
На стенах кабинета висели двухмерные снимки. На один из них Ачебе посмотрела так, словно видела его впервые. На снимке шеренга солдат в парадной форме ожидала начала церемонии награждения. Вручение медалей проводил какой-то забытый ныне политик, стоявший спиной к объективу. В одном из солдат можно было узнать молодую Ачебе. Неподалеку от нее застыл по стойке смирно Джошуа Вольф. На его лице еще отсутствовал шрам, который теперь протянулся по щеке вверх от уголка рта.
Ачебе постучала пальцем по картинке.
— Тогда мы выглядели гораздо симпатичней. По крайней мере я.
Вольф посмотрел на другой снимок.
— А это что-то новое.
Снимок запечатлел Ачебе, одетую в корабельную униформу с тремя звездами вице-адмирала Федерации на плечах. Она стояла в командной рубке корабля и смотрела в объектив с застывшим на лице выражением крайнего недоумения.
