Андрэ Нортон - Изгнанники звезд
Я попыталась сдержать энергию, изливавшуюся из мозга священника. Но поток её был настолько велик, что легче было сдвинуть с места гору Тормора. Я уже знала, что если этот поток остановится, уменьшится и сила, заключённая в предмете, упрятанном в грузовом отсеке. Узнав это, Крип сразу же ответил мне:
«Если не мысль его, то он сам связан с этой штукой! Подберись к человеку!»
Он был прав. Я прекратила битву с потоком и вместе с Крипом бросилась разыскивать Лиджа, который должен был находиться ближе всех к пассажиру. Вскоре нам удалось найти и предупредить суперкарго, побудив действовать немедленно.
Наконец-то! Струя питающей энергии запульсировала, стала ослабевать и, ещё раз дрогнув, исчезла. Сразу же уменьшилась вибрация корабля, а затем и вовсе прекратилась.
И тут неожиданно резко изменилась гравитация. Мы вышли на орбиту, но на какую…
Тело глассии не приспособлено к таким перегрузкам. Хотя я и старалась изо всех сил сохранить сознание, мне это не удалось.
Во рту появился сладковатый привкус крови. Та часть меня, которая принадлежала Ворсе, слишком хорошо помнила её вкус. Мне было очень больно. Я с трудом открыла глаза, поначалу всё вокруг было как в тумане. Потолок каюты по-прежнему был надо мной, а я была прижата к койке гравитацией более сильной, чем притяжение Тота.
Мы приземлились. Неужели вернулись на Тот? Это было крайне сомнительно. Цепляясь лапами за полку, я подтянулась к краю и посмотрела вниз на своего друга.
Когда он поднялся, его взгляд встретился с моим. В нём мелькнуло беспокойство.
— Майлин! — встревоженно сказал он. — Тебе больно!
Я осмотрела себя. Да, было несколько кровоподтёков. Кровь текла из носа, изо рта и измазала шерсть. Но ушибы были не очень серьёзными, так я ему и передала.
Так мы приземлились — но не на Тоте и не на Пта, к которому стремились. Мы сели на Сехмете. Какие-то странные все эти названия. Крип раньше рассказывал мне, что первые исследователи его расы обычно называли звёзды и миры вокруг них именами древних богов и богинь народов из их собственной истории. А там, где не было коренных жителей, которые могли бы дать свои названия, имена давались из богатого богами прошлого Земли.
Так и система Амон-ра получила имя из легенды. Крип показывал мне символы, обозначающие каждую из планет. Их имена были взяты из очень древней истории. Планета Сет, слишком горячая для жизни, имела знак ящера. Тот изображалась длинноклювой птицей. Пта имела вид человека, а Сехмет была представлена головой мохнатого существа, которое Крип хорошо знал и которого называл «кошка».
Кошки легко переносили космические путешествия, и на раннем этапе космической эры их часто брали в полёты. Но сейчас их осталось очень мало. Какими силами обладала эта богиня, Крип не знал. Её знания были забыты. Но у мира, носящего имя богини, была не очень-то хорошая репутация.
На этой планете притяжение было намного сильнее, чем на Пта или Тоте, и поэтому исследователи даже не пытались колонизировать её. Изредка на ней появлялись разведчики, но они так и не обнаружили здесь ничего такого, чего нельзя было бы встретить на Пта. Где-то на этой планете под вечно мрачным небом и суровыми ветрами был установлен маяк Патруля. С его помощью можно было передать сообщение или вызвать помощь.
Наше приземление на этой суровой планете не оказалось роковым только благодаря высочайшему мастерству пилота и инженера. И всё-таки мы оказались на ней в роли заложников. Объединённая сила священника и груза произвела такие разрушения в нашем двигателе, что исправить их с помощью инструментов, которые находились на борту «Лидиса», не представлялось возможным.
От священника мы так и не получили никакого ответа — он оказался мёртв. Это обнаружил поднятый по нашей тревоге Лидж. Было похоже, что неожиданное ослабление его силы настолько испугало его, что он умер от страха. Мы так и не узнали, почему он нанёс вред кораблю, но полагали, что он пытался не пустить нас на Пта.
Прежде всего нам было необходимо обеспечить собственную безопасность. Где-то на планете среди остроконечных гор и долин, таких глубоких и узких, что они казались совершенно непроходимыми, был спрятан маяк Патруля. Найти его и передать сообщение о помощи было нашей единственной возможностью спастись.
Для исследовательских полётов на борту «Лидиса» имелся маленький двухместный флиттер. Его достали и подготовили к работе. Для тех, кто вылетит на нём искать маяк, который мог оказаться даже на другой стороне планеты, поиск может стать опасным. И хотя все члены экипажа выразили желание принять участие в разведке, было решено, что надо бросить жребий.
Жребий тянули из чаши, в которой перемешали карточки с должностными значками. Жребий пал на нашего астронавигатора Мануса Хнольда и второго инженера Гриса Шервина. Они приготовили всё необходимое, загрузили запас пищи, всё проверили и перепроверили и, прежде чем капитан разрешил отправиться на поиски, совершили на флиттере два пробных полёта.
В галактических лоциях было записано, что пребывание на этой планете не сулит нам ничего хорошего. И хотя кроме суровой природы мой мыслепоиск не обнаружил на ней никакой видимой угрозы, мы приготовились к самым серьёзным испытаниям.
В ландшафте преобладали чёрные или тёмно-серые цвета. На Йикторе тоже имеется немало бесплодных пустошей и гор. Но они рождали у Тэсса ощущение света и свободы. Здесь же всё было погружено в полутьму.
Каменные стены гор мрачно чернели, а та скудная растительность, которая встречалась на планете, была светло-серого цвета. Трава почти не отличалась от почвы, на которой росла. На черные почки деревьев не хотелось смотреть, а чтобы дотронуться до них, требовалась немалая смелость.
Даже песок, поднятый в воздух с дюн на равнине, где капитан Фосс посадил корабль, больше походил на пепел старых костров. Он был такой рассыпающийся и мелкий, что на нём почти не оставалось следов. Сильные холодные ветры поднимали в воздух целые облака этой пыли. Ветры выли и стонали, и с каждым часом их враждебность становилась всё заметнее.
Именно эти порывы ветра были наиболее опасны для флиттера. Стоило им усилиться, и прожектор не мог уже пробить пелену песка и осветить дорогу. А селекторная связь с «Лидисом» во время песчаных бурь становилась ненадёжной и на большом расстоянии могла вообще прерваться. Правда, наш техник-связист Сансон Корд был уверен, что маяк находится недалеко от места нашей посадки. Но почти никто не разделял его оптимизма.
Мне же совсем нечего было делать. Мои лапы не годились для управления флиттером. Так что я сама себе дала задание мысленно побродить среди этих гор, прислушиваясь ко всему, что может обитать здесь и причинить нам зло.
На Сехмете имелась кое-какая жизнь. Здесь обитали маленькие бегающие насекомые, которые прятались в щелях между камней. Но, как мы определили, они не обладали сознанием. Следов более крупных существ я не обнаружила. Это, конечно, не значило, что их вообще здесь не было, просто они могли находиться вне радиуса моего поиска.
Хотя я и не нашла здесь проблесков сознания, всё же на этой планете существовало нечто, чего я не могла объяснить. Меня не покидало ощущение близости чего-то очень важного. У меня появилось чувство, никогда не испытанное мною раньше. В горной части Йиктора у Тэсса есть свои особые, «святые» места. Раньше, как говорит легенда, мы вели оседлый образ жизни. Нам, как и сегодняшним жителям равнин, было знакомо ощущение замкнутой жизни в городах, в стенах каменных домов.
Но пришло время, и мы сделали выбор, который изменил не только живших тогда людей, другими стали все последующие поколения. Мы отказались от физической работы, от совершенствования техники и строительства бесчисленных городов и обратились к другой силе, невидимой, неизмеримой. Именно тогда Тэсса выбрали путь, ведущий к превосходству ума над телом. Постепенно исчезла необходимость жить в одном месте. Мы поняли, насколько мало значат в жизни вещи. Если мужчина или женщина имели больше, чем им было необходимо, они делились с менее удачливыми.
Мы стали скитальцами, чувствовали себя в полях и лесах так же уютно, как наши предки в своих поселениях. Но до сих пор у нашего народа сохранились священные места. Это были очень старые места, такие старые, что их первоначальное назначение забыто даже древними легендами. Мы хранили эти места для тех случаев, когда нам было необходимо собраться вместе для концентрации силы — для выбора Старейших или для других подобных случаев.
В тех местах особая атмосфера, аура, которая присуща только им. Когда мы собираемся там, они оживают, одаривая нас духовным теплом, и возрождают нас. Это похоже на то, как глоток чистой воды утоляет жажду измученного человека. Так вот, это чувство — чувство безграничной древности и одухотворённости — было очень похоже на то, что я почувствовала на Сехмете.
