Василий Головачев - Война HAARP-2
– Значит, придётся ждать визита, сообщите первому-третьему. Сколько ему ползти до нас?
– Не больше сорока минут.
– Ясно. – Афанасий связался с Олегом: – Кто сейчас пасёт Тургай?
– Аляскинский «Харп», как обычно, и три «Зевса», – доложил майор, отслеживающий обстановку на земле через свой суперпланшет «Мистик», смонтированный полностью на отечественной элементной базе и не уступающий навороченным ноутам Запада и Востока. На планшет поступали данные о работе американских генераторов и о погодной ситуации. – В Одессе, у берегов Японии и Индии.
– К нам подбирается их беспилотник, не прозевай включение.
– Мы готовы.
– Карту, – попросил Афанасий второго пилота.
На дисплее перед лётчиком развернулась карта Тургайской долины – эрозионно-тектонической ложбины между Южным Уралом и Мугоджарами на западе и Казахским мелкосопочником на востоке. Север долины занимали сухие степи – бывший район освоения целинных земель, юг – полупустыни Барсуки Большие и Малые. В этих местах недавно с помощью российских специалистов начали строить комплексы по добыче полиметаллических руд, и не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы не понять причины, подтолкнувшей заокеанских «друзей» устроить в местах строек климатическую диверсию, которая помешала бы планам строителей.
В самой долине насчитывалось более двухсот озёр, её пересекали реки Тургай и Убаган, приток Тобола. На её территории располагались Наурзумский заповедник, и купол ПВД накрыл и заповедник, за неполных двое суток покрывшийся снегом.
Пузырь высокого давления образовался над этими местами не сам собой, его накачали сначала холодные воздушные массы из Арктики, умело направленные вдоль Уральского хребта с севера на юг с помощью трёх «Харпов» – в Исландии, на Аляске и в Японии, потом к ним присоединились мобильные «Зевсы» на кораблях, и над Тургаем в течение двух суток разверзся ледяной ад, от которого дохли животные и страдали люди, вынужденные прятаться по домам и не пускать детей в детсады и школы.
Однако более важным, несомненно, было то, что южнее Иргиза начиналась территория космодрома Байконур и щупальца интенсивного похолодания, скорее всего, должны были дотянуться до него, чтобы помешать специалистам космодрома вовремя запустить в космос корабль с одним из лунных модулей.
– Пять минут до зоны системного контроля, – доложил Костя. – Ничего не видать, ориентируемся только по наведению.
– В первый раз, что ли? Работаем.
Внезапно заговорила рация связи с Центром:
– «Сто седьмой», я первый-третий, судя по шевелению противника, вас засекли. Может случиться всякое, они не церемонятся ни с кем и вполне способны пустить вам акустическую пулю лоб. Мы на всякий случай подняли в воздух самолёты с Орской базы, при подлёте они свяжутся с вами.
– Понял, первый-третий, – сказал Афанасий спокойно. – Пусть рыпнутся к нам поближе, встретим.
– Не зарывайтесь, «сто седьмой», от инфрапуль у вас защиты почти нету.
Речь шла о новейшем американском оружии – акустроне, генераторе инфразвука, с помощью которого они уже дважды пытались сбить «Ил‑96», в Арктике и в Бразилии, и пока надёжной защиты от мощного инфразвукового солитона российские учёные не придумали.
– Жду сообщений.
– Есть.
Самолёт подлетел к гигантской «полынье» в облачном слое, образовавшейся в результате зависшего над долиной «пузыря высокого давления». В дымке под ним стали видны жёлто-зелёные и коричневые пятна степей и сопок, сверкнула змейка реки.
– Олег, мы у цели.
– Высота купола около двадцати восьми километров, достанет наш дезинтегратор?
– Костя, на какую высоту мы можем взобраться?
– Наш эксплуатационный потолок всего двенадцать километров, но я думаю, мы можем подняться километров на шестнадцать.
– Поднимайся, азимут на семь минут южнее, потом сделаем круг и снова пройдёмся через зону вброса.
– Понял.
– Олег, следи за ситуацией, тебе первому придут данные сразу после импульса. Если неймс не достанет вершину купола, подключим «Коршун». Борис, врубите «изделие» по моей команде.
– Хорошо, товарищ полковник.
Самолёт поднялся над облачным слоем на несколько километров, нацеливаясь на невидимый глазу, но доступный другим средствам обнаружения купол ионосферной линзы, работающий колоссальным сборником холодного воздуха.
– «Сто седьмой», беспилотник почти над вами, – доложил Центр.
– Высота?
– Сто сорок.
– Не достанем, – с сожалением проговорил Афанасий, вспоминая характеристики установленного на борту нейтрализатора молекулярных связей.
Если его маузер бил на полкилометра, распыляя вещество в луче диаметром около двух метров – в центре солитона, то неймс в самолёте, по свидетельствам Бориса, при мощности в два мегаватта в импульсе излучал уже на полсотни километров, достигая в растворе параболы диаметра двух-трёх километров. То есть он был похож на вытянутую луковицу и, по идее, должен был превратить в атомарную взвесь любое вещество, любой материал и даже сам воздух. Но как он подействует на ионосферную линзу, сформированную пакетами электромагнитных волн другой частоты, никто не знал.
– Ты что, хочешь сбить Х‑37 из неймса? – полюбопытствовал белобрысый уравновешенный Костя.
– Было бы неплохо, – ухмыльнулся Афанасий. – Они не боятся лупить по нам инфразвуком, почему мы должны бояться ответить тем же? Жаль, не попадём, у неймса нет системы наводки.
Он имел в виду узел крепления генератора в хвостовом отсеке самолёта, представляющий собой высовывающийся в люки в обшивке – вверх или вниз – пилон. Но этот пилон действительно не был снабжён устройством прицеливания, для первого натурного эксперимента оно не требовалось, надо было просто направить дуло неймса вверх и включить, однако Афанасий искренне пожалел об отсутствии прицела, надеясь, что в будущем он будет установлен.
– Борис, я высовываю дуло!
– Я готов, – с дрожью в голосе отозвался оператор; он явно волновался перед испытанием, несмотря на множество проведенных на земле проверок и тестирования генератора.
Афанасий включил телекамеры внутри грузового отсека.
Сложный ажурный пилястр крепления неймса напоминал футуристическую конструкцию в духе американского дизайнера Митчелла Иоахима, чьи механические системы и скульптуры охотно устанавливали на площадях городов Европы. Трудно было представить, что конус внутри из жёлтого металла, обвитый спиралью, и торчащие отовсюду кресты защитно-направляющего устройства являются антенной излучателя, способного разрушать молекулярные связи вещества, превращая его в ионизированную плазму.
Открылись створки верхнего люка. Шар пошёл вверх, высовывая конус, скрылся из поля зрения; телекамеры на корпусе самолёта не было, и Афанасий мимолётно пожалел об этом.
– Пуск!
Борис, управляющий аппаратом со своего планшета, что-то быстро проговорил, добавил торопливо:
– Включил!
Ничего не изменилось, ни в салоне, ни вокруг «Ила».
Самолёт продолжал мчаться сквозь холодную воздушную пустоту, помеченный на экране красной звёздочкой, точно через середину ионосферной линзы, но генератор неймса работал бесшумно, изменения в консистенции воздушных масс были незаметны глазу, и догадаться, что происходит над самолётом на высоте двадцати-пятидесяти километров, было невозможно.
– Ни фига не видно… – пробормотал Витюша.
– Костя, возвращаемся, будем ходить галсами, как на море, туда-сюда…
Самолёт повернул, и Афанасий сразу увидел впереди оседающее сверху облачко искр, засверкавшее в лучах солнца.
– Оба-на! Снег?! – удивился Витюша.
– Олег, мы видим нечто вроде облака инея.
– Ну, я не знаю…
– Началась рекомбинация! – взволновался Борис. – После распада молекулярных связей газов воздуха атомы снова начинают образовывать молекулы, газы как бы самовосстанавливаются, хотя уже с остаточной ионизацией.
– Понятно. А как излучение взаимодействует с куполом ПВД?
– По идее, должно происходить гашение электромагнитных фронтов, поле купола должно таять и выбрасывать струи ионов…
Что-то сверкнуло в небе над самолётом.
– Молния! – вскрикнул второй пилот.
Сверкнуло ещё и ещё раз.
– Мы видим слабенькие электрические разряды.
– Значит, наши расчёты верны! – обрадовался Борис. – Д-излучение нейтрализует линзу!
– Быстрее «Коршуна», однако, – донёсся голос Дохлого. – В прежние разы мы летали несколько часов, чтобы получился результат, а тут всего полчаса крутимся.
Костя обернулся к Афанасию, в его глазах загорелся азарт.
