Вадим Денисов - ОАЗИС. Вторжение на Таймыр
На Таймыре и в Якутии, на Чукотке и в Эвенкии все чаще стали появляться иностранные сырьевые концессии, ведомые людьми с высоким темпом жизни. На территориях, инфраструктурно оставленных Россией, пачками начали возникать поселения незаконных эмигрантов. Поначалу их пробовали сажать в тюрьмы и высылать "взад", но… уже ни милиции тут не было, ни военных. Редкий участковый (случайно не попавший в программу переселения), зона ответственности которого составляла сотни квадратных километров когда-то населенной россиянами площади, не собирался на старости лет становиться самоубийцей и воевать с тысячами самодеятельно поселившихся корейцев.
Те, кто уехал, но не смог проникнуть в разросшиеся до размеров отдельных стран столицы, потерял всякие жизненные ориентиры. Они могли лишь требовать. Тут ведь дело такое: коль начал жить на дотации, то уже не вырвешься из этой патоки… Работы не было, ибо товарное производство не росло, все торговали грабленым в Сибири и Заполярье сырьем. И торговали, заметим, не в Суздале или Старом Осколе. Стабилизационный Фонд так и не пустили на развитие инфраструктуры, и он благополучно сгорел, будучи частично разворованным банкирами во время Великого Кризиса (процессы были громкие, мировые, но деньги, уж как водится, в казну не вернулись), остаток обесценила торговая (и не только) война США с Китаем да памятный всему миру падеж доллара.
Постепенно удаленные регионы начинали самостоятельно брать все больше полномочий и самостоятельности, фактически отделясь от страны. Неуклюжие попытки вернуть упрямцев в стойло силовыми методами моментально разозлили объединенную Европу и США, а давить народ силой было уже нельзя. Евросоюз праздновал долгожданную победу, похоже, Россию, таки можно расчленить! Радость "евриков" омрачала лишь геополитическая активность Китая, с помощью мигрантов успешно заселявшего опустевшие земли. Последние поколения северян еще в политическом детстве перекормили "золушками", и им захотелось стать любимыми и нужными. Случилось неминуемое. Таймыр во многих аспектах "заавтономился".
Поначалу "Норильский Никель", как и предполагали, купило государство (как обычно, неуклюже, топорно), но ничего хорошего от этого не случилось: какой разумный менеджер или производственник поедет на так успешно опозоренный Север? Никакой, только двоечник, и то, если сошлют.
Ямал и Гыдань еле теплились, хотя там опять нашли нефтяные поля. Нефть, древесина, рудные и нерудные ископаемые и чистая вода были тем единственном из всей российской продукции, что интересовало деловой и политический мир планеты. И сырьевой насос с вектором подачи на запад заработал с новой силой.
А вот таймырские газ и нефть просто так не отдали.
После Ванкора, после того приснопамятного кидалова всех жителей Таймыра перед референдумом по укрупнению регионов, когда нефтяную трубу от месторождения пустили на юг, к оставшимся жителям пришло понимание: последние богатства отдавать в руки адептов "северного забвения" никак нельзя. Вполне либерально и демократично, референдумом, права на концессию первых из вновь найденных месторождений потребовали отдать не "Роснефти", а иностранным компаниям, на жестких, но обоюдовыгодных условиях. Не державно? Не патриотично? Пожалуй, так. Но ведь и вопрос стоял жестко: выжить и жить богато тут или всем переезжать в Воронеж, каковой только и "ждет" новой армии безработных.
С Ямалом у Таймыра отношения были напряженные. Ранее только ненцы вяло ругались из-за оленьих пастбищ, теперь в противостояние ступили и промышленники.
Шел второй год после геройской (и неудачной) сдачи в эксплуатацию норильской нитки Трансполярной железнодорожной магистрали. Газовики и власти Тюмени давно уже протянули нитку до Игарки по трассе приснопамятной стройки 503, но далее на север - ни ногой. Работать на Норильск и за Норильск никто не собирался - стройте сами свою ветку, если это вам надо! Что поделать, строили сами… - тоже вяло. Первый показательный пассажирский состав выпустили в пробег под яркими флагами и… скоренько-скоренько сняли с линии, принявшись укреплять опоры мостов и устранять недостатки в геометрии полотна. Сейчас по дороге ходили, в основном, дрезины смотрителей и ремонтников пути. Но и вагоны с грузами уже катались. Они же перевозили в Заполярье незаконных мигрантов.
Норильск сначала панически сократил число работающих в металлургии и около, оптимизируясь под новые экономические и политические реалии, но вскоре опять начал расти - сказалась перспектива близящегося транспортного открытия территории. Если раньше на карте инвестиционной привлекательности полуостров, уникально выделившись вместе с Чечней, горел позорным удручающим розовым цветом, отпугивая напрочь любого инвестора островной сутью, то теперь положение дел менялось. Вырастали поселки шахтостроителей на Имангде и Фокино. Заработал научно-исследовательский Центр Освоения Севера и Центр подготовки кадров. Активно шла нефтяная и газовая разведка к западу от реки Пясины. Нефтепровод на Диксон, к идее которого, в конце концов, пришлось вернуться, только что начал свою работу, вбирая в трубу новую нефть северных территорий, ее уже просто нерационально было гнать на юг. Второй нефтяной терминал бодро строили в Нордвике, постепенно оживляя заброшенные когда-то поселки.
Государственное понимание необходимости развития Заполярья проявилось не сразу и не вдруг. На Таймыре тому, как ни удивительно, помогли китайцы.
Первые устойчивые общины начали возникать в поселках полуострова два года назад и на них практически не обращали внимания. Никто не ведал, чем они там занимаются и как выживают. Интерес возник лишь тогда, когда выяснилось, что китайская численность удваивается каждый квартал. Оперативное исследование выявило шесть китайских артелей, начинавших существенно теснить в поселках редкие группы выходцев из Закавказья - азербайджанцев и армян. К изумлению местных властей, китайцы, не подозревая об экономических выкладках, утверждающих в умах очевидную многим умникам убыточность заполярного хозяйствования, наладили не только выпуск, но и примитивную логистику кустарно производимого товара, скромные грузопотоки которого пока огибали Норильск стороной, направляясь сразу в Новосибирск или Иркутск. Далее - за рубеж. Наиболее успешно утекали какие-то лекарственные снадобья и приправы, их артели производили даже из сфагнума. Особым образом изготовленное легчайшее вяленое мясо оленя и песца, вытяжки и настои, порошки и мази. Никто не мог поверить, что эрзацы где-то имеют сокрушающий прилавки успех. Когда же в Волочанке китайцы начали на крошечной, но вполне экономичной современной фабричке, созданной в виде филиала крупной фирмы из Харбина шлепать продукцию вполне товарного вида и качества, да еще и наладили поставки в российские столицы - изумились все… Китайцы никого ни о чем не просили. Ни дотаций им было не надо, ни протекций. Их крошечные "аппараты управления" были избавлены от самовоспроизводящегося кабинетного планктона, всяких "инженеров отдела", "специалистов", "консультантов", "помощников" и прочих подносчиков снарядов, ими буквально заполонены все "Белые Дома" в российской провинции. Появились собственные катера и баржи, вырастающие в юркие флотилии, зафрахтованные самолеты и вездеходы. Тихие и незаметные, не агрессивные и покладистые в мелочах, они никому не мешали и ни с кем не конкурировали. Наоборот, в куцые местные бюджетики по нарастающей потекли налоги, а благодаря новым артелям появлялись и новые рабочие места.
Были, надо сказать, попытки наездов, шантажа и опрометчивого криминального давления. Но наезды быстро угасли, как только из далекого Востока пришли первые приветственные весточки от континентальных китайских группировок-триад. Изначально созданные, как тайные общества для борьбы с маньчжурами, ныне политизированные триады имели столь яркую славу, что для демонстрации мощи им не требовались примитивные стрелки-разборки.
Китайцы в рекордно короткий срок доказали всем скептикам, причем без всяких научных статей и высокомудрых конференций, что Крайний Север выгоден (!), подлежит тотальному освоению и использованию. Они смогли и начали жить самостоятельно, да еще и успешно. Тоже самое (но чуть медленней) происходило на западе - в Тазовском, и на востоке Свободной Якутии - в Жиганске. Через два года китайцы заинтересовались уже и промышленным производством и вскоре предводители разрастающихся (по странному совпадению дислоцирующихся удивительно грамотно с геологической точки зрения), китайских корпораций вышли на региональные и краевые власти с разумным и заманчивым предложением о переработки природного сырья - графита, свинца и висмута.
Таким образом, на все намеки русскоговорящих собеседников, изучивших с помощью срочно завезенных в Норильск русско-китайских разговорников слово "мэйо" ("нельзя, невозможно", "не положено", "не приставайте, сволочи, у меня компьютер повис") следовало твердое большевистское "йяо"! ("надо"). Им, китайцам, это всё надо, поверьте. Им Север еще как нужен. Любой.
