Сергей Палий - Метро 2033: Безымянка
Я быстро смахнул с себя пыль и пот, уложившись в положенные три литра. Растерся льняной тряпкой, которую баба Даша любовно величала полотенцем, и поскорее облачился в трико и рубаху.
А теперь — пулей к дому, чтоб поскорее влезть в запасной комплект шмотья и обуви. Простывать нельзя. Или на лекарствах у спекулянтов с Клинической разоришься, или, с высокой вероятностью, помрешь от воспаления легких. Времена исцеления горячим чайком с лимоном, постельным режимом и сухими шерстяными носочками давно минули. Теперь любая хворь может запросто оказаться фатальной.
Не забираясь на платформу, я пошел вдоль столов и скамеек, сложенных из шпал. Уплетающий из миски похлебку старик оторвался от трапезы, обернулся и долго провожал меня подозрительным взглядом из-под густых бровей. На губе повис кусочек спаржи, но он не замечал.
Возле дебаркадера возвышалась мощная, бронированная дрезина. Крашенный черной эмульсией борт бликовал мутно-желтыми искорками: на платформе, неподалеку от моего жилища, бодро трещал костер. Уголь жгут нещадно, надо же. И транспорт пригнали. Интересно, кто это к нам пожаловал? Никак — начальство из бункера. Я нагнулся и заглянул за контактный рельс, где, стоя на карачках задом ко мне, копошился коротко стриженный пацан в плотной брезентовой куртке, черных болоньевых штанах и засаленной оранжевой безрукавке с подшитыми, как на разгрузке, клапанными карманами. Подошвы ботинок порядком поизносились, но выглядели крепко. Он был так увлечен укладкой рюкзака, что не заметил моего присутствия. — Бристоль сказал, ты меня искал. Пацан вздрогнул и обернулся, щурясь. На физиономии красовались несколько свежих ссадин, под глазом бронзовел фингал. Егор Вакса постоянно влипал в истории. Он и прозвище свое получил после того, как умудрился заблудиться в недостроенных перегонах под Хлебной площадью, наткнулся на заброшенный хозсклад и пару дней с голодухи жрал гуталин. Полуживого обормота нашли обходчики с крайней заставы. Сжалившиеся бойцы успели промыть желудок и привести Егора на станцию, где он еще часа два от души блевал черной кашицей, пока вся просроченная вакса не вышла из организма вместе с раствором марганцовки и остатками желудочного сока. После этого случая любитель суррогата проникся искренней неприязнью ко всякого рода обувным кремам и прочим вязким суспензиям, но кличка к нему прицепилась намертво.
— Грибы цветные! — обрадовался Вакса, признав меня в полумраке. — Опять на конец Льва Толстого лазал?
— Не твое дело.
— Почему?
— Лишнее знание ухудшает пищеварение.
— Ну-ну... А как жажда замучила — тут как здесь, да?
— Тут как тут, — машинально поправил я. — Грамотей.
— Правила — отстой, — тут же заявил Вакса.
Он выбрался из своего логова, перелез через контактный рельс и выволок за лямку пузатый рюкзак.
— Тебя из ЦД вызывают.
— О как! Из Центрального... В бункер, что ли?
— Не-а. На Московскую. — Вакса воровато стрельнул глазами по сторонам и на тон ниже продолжил: — Туда полно городских бугров съехалось.
— Туннель открывать будут.
— Похоже на то.
Вот, стало быть, откуда «телега» с транжирами залетными взялась — приехали за должностными лицами к важному мероприятию. Все понятно.
Я поежился от дунувшего со стороны туннеля сквозняка и забрался по лесенке на платформу. У колонны стояла крохотная, но крепкая будочка из цементированного кирпича, крышей служили листы гофрированной жести, закрепленные кусками арматуры и протравленные для утепления смолой. Мой дом. Наполовину затертая надпись на дверном стекле гласила: «Не ...слон...» На самом деле эта вагонная дверь была исключительно элементом декора и не служила защитой от воров. Я все ждал, когда же ее наконец отколупают от хатки и сопрут. Но никто не зарился: то ли не знали, куда приспособить, чтоб не запалиться, то ли все же не до конца страх потеряли. Хотя в последнее верилось с трудом. Настоящая дверь выглядела куда менее приметно, зато была намного надежнее. Железная, на двух приваренных к горизонтальным штырям петлях, она запиралась на старый добрый амбарный замок с секретом, который я пару лет назад выторговал у таможенников за пол-ящика водки. У этих продажных шкурок изредка попадались стоящие вещи. Ключ к стальному монстру имелся в единственном экземпляре, поэтому я постоянно таскал его на цепочке, чтобы не посеять. Даже не из-за боязни кражи, а чисто из рациональных соображений: в случае утери ключа было бы обидно резать хороший замок. Вакса ловко вскочил на перрон и, пока я щелкал ключом в скважине, выглянул за угол. Там, возле костра, сидели машинист дрезины с охранником, по-барски пили чай и травили до омерзения тупые анекдоты про диких. Охранник время от времени бряцал «калашом» и сердито покрикивал в сторону дебаркадера, где блестела крашеным боком дрезина. По А краю платформы шныряли туда-сюда местные пацанята. Гикали, хлопали по кожуху движка, кривлялись друг другу через треснувшее зеркало заднего вида, но взобраться на подножку дорогой машины не решались. На окрики бойца пацанва не обращала решительно никакого внимания — видывали, мол, и пострашнее дядек с пушками. А вот на жилистого машиниста пострелята зыркали с интересом: многие дети подземки мечтали, когда вырастут, освоить эту захватывающую дух профессию. Самого чиновника из департамента возле огня не было: видимо, ушел к начальнику станции.
— Чего топчешься? Заходи, — позвал я Ваксу из каморки. — Только стены жилеткой своей масляной не обтирай. Я утром прибрался.
Пацан втиснулся, бросил рюкзак и тут же уселся на корточки возле порога. Отучал-отучал его от этой дурацкой привычки — всё без толку.
Я натянул запасной комбез, зашнуровал берцы, подпоясался, набросил затертую до серости кожаную куртку. Ну вот, теперь хотя бы не простыну.
Высветив фонариком тумбу из обрезанного куска шпалы, я подхватил с нее несколько коробок с патронами и рассовал по карманам. Достал из ящика паспортный жетон с тисненым гербом Города и выбитыми на стальных плашках строками должности и прописки. Прицепил на цепочку, рядом с ключом. В наплечную сумку побросал кое-что из провизии и вещей: вяленую свинину, сушеные грибы и несколько овощей, дозиметр, нож с точильным камнем в кожаном чехле, респиратор со сменными фильтрами, диодный налобник, комплект кустарных аккумуляторов с зарядкой и аптечку. Подумав, прихватил полдюжины стограммовых бутылочек «Таежной» в качестве валюты — фабричная водка пользовалась спросом на любой заставе, равно как и у станционных барыг. Походный набор готов — на день-два должно хватить. Уезжать с Вокзальной надолго я не собирался, поэтому паковать рюкзак не стал.
Закончив сбор, я взял фляжку и с наслаждением приложился к горлышку. М-м-м... Прохладная влага моментально наполнила организм жизненной силой.
Вакса проследил за моим дрыгающимся кадыком и сглотнул.
— На, — сжалился я, протягивая ему флягу. — Слюней не напускай.
Пацан ухмыльнулся и с довольным бульканьем высушил мой суточный запас до дна. Варвар. Придется теперь тратиться на чистую водичку.
Я глянул на часы: без пяти четыре. Что ж, жизнь налаживается — даже неприятный осадок от стычки с мэргом рассеялся. Кинуть теперь на кишку чего-нибудь горяченького и калорийного, и, можно считать, судьба подарила хороший день. Если этот день еще и закончится так же дивно...
В дверь бесцеремонно долбанули ногой.
Ну и манеры.
Я потеснил Ваксу, открыл. На пороге стоял незнакомый человек на голову выше меня, с реденькой бородкой, клочковатыми волосами и унылым взором. Ботинки на ногах были из армейского арсенала, почти новые.
Не бедствует, однако ж, товарищ.
В руке незнакомца желтел канцелярский лист.
— Ты, случаем, кабиной не ошибся? — недружелюбно спросил я.
— М-м... Олег Романович Исаков? — поинтересовался мужик. — Переговорщик дипломатического департамента?
— Обычно меня зовут Орис.
— Стало быть, не ошибся... — он поднял голову и поглядел на трубу, соломинкой бегущую от крыши к желобу общей вытяжки, — м-м... кабиной.
— Допустим. Но долбить так не следует, — нахмурился я, невольно копируя его казенную манеру разговора. — Дверь с петель сшибить можно.
— Моя фамилия Комель, кадровый инспектор ЦД. На Московскую тебя вызывают. Вот предписание. — Он сунул мне в нос бумажку со списком имен и тут же убрал. — Пешком пойдешь или... м-м... на телеге покатаемся?
Я открыл было рот, чтобы ответить, но Вакса меня опередил.
— Мы не лохи, запрягай телегу, — дерзко заявил он.
Комель перевел на пацана тоскливый взгляд и полюбопытствовал:
— Ты кто, молодой человек?
— Сопровождающий, Егор Вакса, — не моргнув глазом сообщил тот. И с вызовом уставился на инспектора: — А чо?
— В предписании никакого сопровождающего не значится.
— Слушай, жаба, я ведь могу и по лицу двинуть. Расстояние от жопы до головы у меня маленькое, закипает быстро.
