Алексей Пехов - Последний Завет

— Чтобы с нами покончить, и пулемета хватит, — проворчал Герман.

— Не думаю, что сейчас они доберутся до пулеметов, — Пилигрим опустил оружие. — Они уже поняли, что стрелок в башне бьет без промаха.

— Ты думаешь, он в башне? — спросил Герман.

— На мой взгляд, это лучшая позиция. Наверняка там.

Чтобы подтвердить догадку Пилигрима, Герман потянулся к запретному, но тут Черепа начали действовать, и он поспешно вернулся обратно, опасаясь, что, если их обнаружат, враг может застать его врасплох.

Один из прятавшихся за машиной Багажников сказал что-то своим товарищам. Те кивнули и принялись вслепую палить по башне, выставив из-за машины ружейные стволы. Говоривший отложил винтовку, взял в каждую руку по гранате и выдернул зубами чеки. Затем он выскочил из надежного укрытия и, петляя, словно удирающий при виде опасности медведкочервь, бросился к башне, остановился, замахнулся, собираясь метнуть гранаты вверх… Из башни раздался звучный выстрел — “удар кнута”: голова Багажника дернулась, он сделал два неуверенных шага на подгибающихся ногах и рухнул в лужу рядом с телом другого бородача. Гранаты взорвались одновременно, и тела мертвецов вместе с кусками земли и водяными брызгами подбросило в воздух.

Герман упал на землю, закрыв голову руками. Осколки гранат просвистели в воздухе. Один ударил в основание бетонной плиты, за которой они прятались, другой впился в стену заводской постройки и отрекошетил, ударившись в землю в двух шагах от Пилигрима. Тот даже не шелохнулся.

Даже отсюда было слышно, как кто-то из Багажников выругался… Теперь их осталось всего трое. Неудачная атака сильно их раздосадовала, тем не менее беспорядочный огонь они прекратили — наверное, решили экономить боеприпасы.

— Ну что, Дуго, — прошептал Герман, поднимая голову, — не пора ли нам уползать отсюда к такой-то матери?

— Ты не хочешь помочь стрелку? — обернулся Пилигрим.

— Я не желаю лезть в разборки Багажников. К тому же этот парень прекрасно справляется и без нашей помощи. Мы ему не нужны. Возвращаемся…

Как всякий следопыт, Герман знал, если тебя лично не касается происходящее, лучше обойти опасность стороной даже если кто-то с кем-то поступает несправедливо. Интересы родного клана и собственные дороже жизни незнакомца. Ему не раз приходилось вести себя не слишком благородно. Возможно, это самое отсутствие желания лезть на рожон, умение в любой ситуации оставаться в стороне и позволило ему до сих пор остаться в живых.

— Боюсь, что насчет “справится” ты не прав, — вздохнул Пилигрим. Он смотрел куда-то левее водонапорной башни. Герман уставился туда же и выругался. Со стороны заводских строений к башне, в которой засел снайпер, осторожно крались двое Багажников. Один был вооружен тяжелым и несуразным арбалетом, зато у второго за плечами болталась пара облезлых металлических баллонов. К баллонам крепился гибкий шланг, заканчивающийся металлической трубкой, которую держал в руках Багажник. На конце трубки трепетал едва различимый язычок голубого пламени.

— Огнемет! — выдохнул Герман.

— Именно, друг мой, так что наша помощь, скорее всего, понадобится.

“Подойди парень с огнеметом к башне вплотную — и стрелку придется худо, — подумал Герман, — против адского пекла долго не продержишься”.

Охотник попытался оценить обстановку и шансы на благополучное разрешение стычки, но тут же понял, что ситуация складывается для парня с карабином самая что ни на есть паршивая: Багажники каким-то образом умудрились зайти с тыла, и снайпер, внимание которого было приковано к машине, не замечает новой угрозы.

— Враг Багажника — мой друг! — внезапно решился Герман, снимая маузер с предохранителя.

— Лучше из арбалета, — сказал Дуго. — Так нас не сразу вычислят.

Герман кивнул, соглашаясь с доводами Пилигрима, и взялся за арбалет. Он поменял обычную обойму на пороховую, пристроил арбалет на самом верху плиты, поймал в прицел один из баллонов и, задержав дыхание, нажал на спуск. Сказалась многолетняя практика — Герман попал в цель с первого раза. Болт с хлопком разорвался в баллоне. Оглушительно громыхнуло, и получившее свободу пламя выплеснулось наружу, жадно слизав огнеметчика и его напарника. Огнеметчик погиб мгновенно. Превратившийся в живой огненный факел, второй Багажник с воем заметался по горящей земле. Агония длилась недолго, охваченный пламенем человек упал и затих.

Багажники у машины развернулись и принялись яростно стрелять по бетонной плите, за которой едва успел спрятаться Герман.

— Нас вычислили сразу! — проорал он — пальба оглушала — и что теперь?!

Дуго молча достал свой огромный пистолет и, высунув его из-за плиты, вслепую произвел несколько выстрелов. Послышалась ругань.

— Я кого-то ранил, — с удивлением отметил Пилигрим.

Герман выглянул с правой стороны плиты и всадил пороховой болт в одного из Багажников. Последний уцелевший враг, почувствовав, что он никак не защищен от выстрелов, выскочил из-за машины и зигзагами помчался к строениям неподалеку, надеясь укрыться там от выстрелов. “Удар кнута” довершил дело. Выстрел стрелка снова оказался точным: Багажник вскрикнул и, пропахав локтями сырую землю, затих.

Над территорией заброшенного завода разлилась тишина. Поле боя затягивало дымом, загорелся мусор.

— И что теперь? — поинтересовался Герман у Дуго.

— А теперь мы поговорим со стрелком, — сказал Пилигрим.

— М-м-м, Дуго. А ты уверен, что он захочет с нами разговаривать? — пробормотал Герман, его несколько озадачила неосторожность Пилигрима. — Думаешь, он понял, что мы для него сделали? Может, он тупой. Или сочтет, что ты лишил его развлечения и теперь мы — его кровные враги? Такая мысль тебя не посещала?

— Не думаю, друг мой, — усмехнулся Пилигрим, убирая пистолет, — полагаю, он знает, что мы для него сделали. Кроме того, он умный и не считает, что мы его кровные враги. Так-то вот…

— Откуда ты знаешь? — спросил Герман.

— Знаю, и все! — ответил Дуго, вставая во весь рост и разведя руки.

Вот уж чего Герман от Пилигрима не ожидал, так это подобной глупости… Надо же вести себя так неосторожно!

— А ну сядь! — зашипел Герман и потянул Пилигрима за рукав, собираясь силой заставить его спрятаться (“сам потом будет благодарить, что спас ему жизнь в минуту краткого умопомрачения”).

— Не паникуй! — сказал Дуго и ловко высвободился.

Герман сморщился, ожидая, что вот-вот раздастся знакомый “удар кнута” и грудь Пилигрима взорвется, пробитая крупкалиберной пулей из карабина. Но время шло, а выстрела тне было.

— Я иду в башню, — заявил Пилигрим.