Михаил Ланцов - Эрик

Устроив раненных в заботливые руки Морриган и отнеся своих погибших в местный морг – то есть самую крупную церковь, Эрик занялся разбором трофеев. Все половцы раздевались догола, укладывались на повозки и вывозились за город, где сваливались ровными рядами возле огромного котлована, что копали нанятые городским советом местные жители. Братская могила, дабы не вызвать проблем гигиенического плана, должна быть глубиной около четырех человеческих ростов. Ближе к вечеру, когда котлован был готов, туда стали аккуратно сбрасывать трупы, а часть рабочих, что там осталась, их укладывать так, чтобы слой был ровнее. Затемно закончили. Все доспехи и оружие грузились на повозки и отправлялись сразу к зданию арсенала, где описывались и принимались на городской баланс. Все остальное везли в здание магистрата. Утром следующего дня барон распорядился разобрать баррикады и починить поврежденные ворота. Первая половина дела была сделана – взят город и разбит в вражеский отряд. Теперь нужно было думать – сможет ли он взять второй ключевой город генуэзцев или ему следует выдвинуться к Корчеву, который и так примет его с распростертыми объятьями. По последним сведениям, в порту Сугдеи стояло около тридцати кораблей с товарами, а в самом городе было около одной тысячи рабов. Правда, войска около тысячи и жителей не меньше, чем в Феодосии. Сложная задача.

– Феодор, я что-то не вижу на плане города крепости. Я слышал, там должна быть крепость.

– Верно. Старая имперская крепость находится в восточной части города, на утесе. Но она сейчас в руинах.

– Это же просто замечательно! Кстати, а в обозе у нас случаем стрел не было?

– Было и весьма прилично. Кыпчаки готовились к длительной осаде города, а потому привезли с собой целых десять подвод со стрелами.

– Прекрасно! Рудольф! Ты слышишь меня?

– Да, прекрасно слышу.

– Мы выступаем завтра утром. Берем баллисты с обслугой, всех воинов, кто не ранен, а также всех слуг мужского пола. Сколько их у нас сейчас, кстати?

– Я затрудняюсь ответить, около двух сотен.

– Хорошо. Возьми в обоз целые луки по числу слуг, плюс сверху десятка два, дабы негодные заменять. Ну и все подводы половецких стрел. С собой собирай хорошо провианта, так как идем осаждать. Ты, Феодор, остаешься помощником у Морриган, она тут будет всем распоряжаться. Ваша цель – покой и порядок в городе. Дня через два после нашего выхода направляйте к Сугдее продовольственный обоз из расчета питания тысячи человек на неделю. Всем все ясно? Тогда исполняйте.

Весь день Эрик провел со своими слугами, которым объяснял то, чем они будут заниматься. Много от них не требовалось. Нужно было всего-навсего, ориентируясь по руке командира, поднять луки с нужным возвышением и быть готовым выстрелить всем вместе. Ни скорости, ни точности от них не требовалось. Ближе к вечеру следующего дня войска Эрика подошли к Сугдее и заблокировали его с суши. Теперь она находилась в настоящей осаде. Остаток дня артиллеристы и слуги занимали позицию на развалинах старой византийской крепости. Под ней, далеко внизу, лежал город. Там же поставили палатку Эрику. Основная же часть войска встала лагерем в долине, блокируя единственную дорогу, что подходила к осажденному городу. Само собой, лагерь был укреплен частоколом и рвом, хотя воины и сильно ругались по этому поводу, ибо укреплять пришлось им самим. Итак, все готово к осаде, а на дворе было утро 8 октября 1202 года.

Исходя из формальной вежливости, Эрик выслал парламентеров, дабы они заявили генуэзцам о том, кто их осаждает и зачем. Оказывается, жители, негодяи разэтакие, многие годы не платят налогов императору, а потому он, его наместник, пришел взыскать с них должное. Заодно – получить штраф как компенсацию за длительные задержки в выплатах. Сумма была названа колоссальная. Ну а далее все в совершенно традиционном стиле – барон предлагал им сдаться, все оплатить и вернуться в лоно империи. Как и ожидалось, в ответ пошли самые разнообразные цветистые выражения на целой куче разнообразных языков. Он серьезно просчитался в плане национальностей – в городе хоть и задавали тон генуэзские купцы, но основная масса населения не была однородной и представляла собой жуткую смесь. В общем-то, вся эта инсценировка была нужна, в первую очередь, чтобы потешить самого барона. У него с утра было хорошее настроение и желание поиграть в большого мальчика, который снисходительно проявляет милосердие к дурным врагам. Так что, наслушавшись мата, Эрик не спеша, прогулочным шагом, вернулся на позицию стрелков и, приказав Остронегу начинать обстрел города, сам принял командование над сводной артиллерийской батареей с целью уничтожения цистерн с водой. В те времена город был небольшим и ютился вполне компактно под утесом с древней крепостью, а потому баллисты и луки его простреливали весь. Первые за счет изначально большой энергии выстрела, вторые за счет формы снаряда, который мог пользоваться аэродинамической силой. В обычной ситуации это очень вредно, так как сильно снижает точность, а сейчас – в самый раз, так как точность никому не нужна. Даже напротив. Обстрел начали с самой дальней цистерны. Пристрелялись быстро. Увы, но на такой дистанции нужно было много попаданий для разрушения этого важного общественного сооружения. Пришлось потратить весь день, зато к вечеру стены обвалились и смешали воду с камнями, пылью и землей, сделав невозможным ее использование. Дальше пошло лучше, так как вторая цистерна располагалась значительно ближе к утесу. Пару часов обстрела и аккуратное обрушение конструкции. Лучники тоже хорошо делали свое дело. Они работали не спеша, с перекурами, разминками, обедом на позиции и так далее. Не война, а малина. А на улицах Сугдеи все больше увеличивалась масса трупов, так как стрела, даже потеряв скорость в горизонтальном полете, пикировала с высоты более трехсот метров. Хотя разброс и был колоссальный, но та скорость, которую набирал снаряд при таком пикировании, позволяла прошивать насквозь кровлю в домах и любые доспехи – хоть кольчуги, хоть стеганые халаты. По ночам вдоль городских стен бегали люди Эрика, нанятые еще в Феодосии, и кричали на разных языках о том, что их обрекли на смерть жадные сеньоры, и прочую агитационную чушь с целью накалить обстановку в городе. Наутро третьего дня из города решили выгнать рабов, так как воды в личных запасах было очень мало, а убивать не решились, так как куда потом девать тела, было неясно. Сколько продлится осада – неизвестно, а если они начнут гнить, то в городе начнется мор. Даже если их в море выбросить – все равно прибой большую часть вернет на берег. Тем более что и так трупов хватает. Пусть лучше с ними возятся враги. Однако провоцируя подобный поступок, Эрик заранее предупредил Феодора, так что обоз с продовольствием подошел вовремя. Его, правда, смущала мысль – а не перережут ли они их? Но риск – дело благородное, а потому барон пошел на эту авантюру. Рабов приняли хорошо и сразу отправили купаться в реку Суук-Су выше по течению того завала с телами мертвых коров, что соорудили люди барона, чтобы лишить осажденных возможности пользоваться этой водой. Масса неспешно гниющих тел делала свое дело, то есть устойчиво поддерживала хороший уровень яда в проточной воде. После омовения им дали простую чистую одежду, напоили и накормили. Не очень сытно, но по-любому лучше, чем они питались до этого. После люди Феодора стали разбираться в том, кого к ним привела судьба. Возраст, откуда родом, профессия, состояние здоровья и наличие родственников среди остальных освобожденных. Стрелами убило всего десятка два человек, так что из города живыми вышли практически все, то есть тысяча двести сорок три человека. Весь третий день продолжался увлекательный тир, в котором баллисты били по зданиям, выгоняя оттуда людей, а стрелки давали залпы, накрывая мечущиеся толпы. В ночь, с третьего на четвертый день осады, в городе вспыхнуло жуткое и совершенно неудержимое восстание. Бедные люди не спали уже четвертые сутки, так как даже ночью шел обстрел города. Бойня была страшная, так как у большей части населения ощущение ужаса и паники достигло своего апогея. Из двадцати с лишним тысяч ночь пережили не больше двух. Да и те – лишились рассудка. Результат оказался даже эффектней и страшнее, чем Эрик планировал. Духовно слабые люди оказались неспособными выдерживать длительное напряжение. На рассвете эта толпа ринулась из города. Вы когда-нибудь видели молодую женщину, совершенно голую, на теле несколько резаных ран, вся в грязи, глаза бешено горят, а в руках большой нож? Таких было много, но их ждали и встретили. С дистанции ста пятидесяти шагов стали бить из арбалетов. Потом эти сумасшедшие полезли на частокол, где и гибли. Причем многие сами, поскальзываясь, вспарывали себе животы о заостренные колья. Бой был очень быстрым и стал финалом осады. Город взят. Хотя можно ли назвать городом то, что от него осталось? Город был уничтожен, и оставалось быстро собрать все ценное, пока в нем не стало нечем дышать от разлагающихся трупов. Даже купцов, которые забились на свои корабли, ночью достали и перебили. Удивляло то, что в городе не началось пожара. Целое море трупов и крови. Да уж, тяжела ноша победителя, но она намного лучше ноши проигравшего.