Андрей Круз - На пороге Тьмы

– Сам темп задавай, – сказал он. – И мне так проще, когда буду видеть, что твоя раконога эта едет, а не отстала где-то, вылив воду с маслом.

– Как скажешь.

– Если что не так и кругом проблемы – бросай «шнауцер», на хрен, и перескакивай ко мне, понял?

– Ага, – кивнул я и переложил наган из кобуры на грудь, под разгрузку: там он сейчас нужнее будет.

Прогретый «шнауцер» тронулся с места легко на этот раз, покатил вперед, хрустя гравием, «опель» тронулся следом, почти вплотную. Блин, приборы какие пыльные, даже скорость не вижу… Протер рукавом – вроде лучше стало.

За угол заезжал по большому кругу, крутя головой во все стороны, и заметил-таки «пионера». Далеко, на крыше какого-то здания за пределами складского двора, но двигающегося наверняка к нам, тут уже без вариантов. Блин, как некстати-то, а!

Чуть прибавил скорость, ворота впереди, но возле них никого вроде. Прямо к ним – выходить не буду, бампером открою, и закрывать уже некогда: валить надо, валить отсюда…

Прицелился так, чтобы краями бампера сразу в обе створки, и в тот момент, когда поперечно висящий швеллер уперся в ворота, прямо на них сверху оказалась темная тварь. Гулко бухнуло, створки дернулись, и не ожидавший такого «пионер» свалился вниз, прямо под правое переднее колесо транспортера. Хрустнуло противно, подумалось злорадно, машина немного подскочила – и выехала со двора.

Налево – тут дальше проще простого дорога, ни единого поворота… Тут не заблудишься, не перепутаешь, не свернешь куда не надо. Езжай только прямо, и скоро эта станционная промзона закончится и потянутся вокруг поля…

Забибикал «опель», привлекая внимание. Я оглянулся – Федька показывал куда-то налево рукой, лицо было испуганным. Повернувшись, я сам чуть не выпустил из рук мокрый под дождем руль – по земле, по стенам, по крышам неслась, распластываясь в длинных, невообразимо легких прыжках, целая стая теней. Низких, гибких как кошки или даже ласки, каждая размером… с большую-большую собаку. И мчались они с невообразимой, на мой взгляд, скоростью, может и не обгоняя нас, но и не отставая, постепенно приближаясь. Я всей кожей, всем своим нутром ощутил их взгляды, через которые вольно изливалась Тьма, их Голод. Настоящий – тот, который до костей, который глубокий и черный, как черная же дыра, который силится поглотить все. Нет, это не животные, не твари, имеющие естество. Это создания чего-то такого, чья суть лишь в отрицании нас – нашей сути, нашего естества, нас самих.

Страх накатил ледяной волной, словно ведро воды со льдом вылили за шиворот. Не выдержав, все же притопил педаль газа, перекинул передачу вверх. «Носатый» послушно прибавил, хоть и не слишком резко, и все же… и все же техника оказалась сильнее: существа начали понемногу отставать.

Взгляд на дорогу, разбитую и грязную, взгляд на них, опять на дорогу и вновь на них. Руль так и норовит выскользнуть, брызги дождя залили очки, мешая смотреть, и ветер гонит мелкие капельки воды по маленьким стеклам перед глазами, которые еще норовят изнутри запотеть.

Увидев, что начали отставать, прыгучие твари наддали изо всех сил и пошли напересечку. Затрещал автомат – одной очередью, второй, третьей, хлестнуло по ушам невообразимым инфернальным визгом. Подхватив болтающийся на груди карабин, я кинул его цевьем на сгиб левой руки, кое-как удерживающей руль, и, стараясь как-нибудь прицелиться, начал выпускать пулю за пулей в сторону бегущей стаи. Не знаю, я попал или Федька, но еще одно чудовище кувырнулось через голову, покатившись по земле.

«Гранату бы», – мелькнула мысль и сразу растаяла – какая, к черту, граната, как рассчитать момент взрыва на такой скорости? Гранатами сейчас только ворон пугать, толку от них ни хрена не будет.

Пустой магазин, как менять – понятия не имею, две руки нужны, отпустить баранку вообще не могу, даже второй вцепился. Почему сразу тент не поднял, почему сижу как дурак под дождем, мокрый, испуганный и злой, не способный ни черта разглядеть через залитые очки? К черту очки, нет сил так дальше ехать, нет тут никаких призраков, а если и есть, то они меня скорее настигнут, когда я поворот со столбом разглядеть не смогу.

Рванул их с головы, кинул прямо на пол машины – эх, пропади все пропадом…

Потом в стае что-то произошло. Это не выглядело никак. То есть вообще ничего не изменилось, но все же произошло – я сумел это ощутить: словно их током прострелило, словно разряд холода проскочил между тварями. Они отстали как-то все разом, словно лишившись сил, но одна из них, самая крупная, скакавшая первой, как вожак волчьей стаи, вдруг превратилась в стальную пружину – и рванула вперед, перемахивая через препятствия, канавы, ямы, кучи мусора.

Я еще и испугаться толком не успел, если, конечно, было куда еще пугаться – меня и так почти колотило, – как хищник вырвался вперед, прыгнул через залитую грязной водой канаву, оказался на дороге далеко передо мной, развернулся, чуть ли не перевернувшись в прыжке через голову, прижался к земле, ожидая меня.

– Да щас, губу раскатал, – прошептал я, втапливая газ и ожидая удара, готовый нырнуть за приборную панель, если тушу бросит через покатый капот.

Раскатала губу не тварь – раскатал я. Существо легко, нереально легко оторвалось от земли и прыгнуло, и едва оно толкнулось ногами, я уже понял – оно не промахнется. Оно приземлится прямо на меня и будет рвать когтями в мелкие клочья через какую-то секунду. Единственное, что я успел сделать, – это нажать на тормоз, нажать изо всех сил, в пол, срывая машину в скольжение юзом, но…

Этого хватило для того, чтобы тварь свалилась не на меня, а на наклонный капот, отозвавшийся металлическим гулом. По нему заскребли невидимые в мареве Тьмы когти, раздался дикий визг, пасть, тоже невидимая, но ощутимая всей кожей, метнулась ко мне в броске… и опять меня спасла машина. Покатый и скользкий капот «шнауцера» не дал твари толкнуться, она заскользила назад, невидимые зубы щелкнули в полуметре от моего лица, пахнуло Жутью и Голодом, смердящей разрытой могилой и изгрызенными костями, зубы отдернулись… а у меня в руке была уже рукоятка нагана.

Выстрел, второй… и так все шесть из барабана, один за другим, выбивая Тьму как пыль из шкуры твари, продолжая тормозить. Снова скрежет когтей по металлу – и с шестым выстрелом существо начало заваливаться.

Федьке не обязательно было сигналить, для того чтобы напомнить: останавливаться нельзя – настигнут. Отпустив тормоз, я вновь утопил газ в самый пол кабины, ожидая стука от прокатившейся под днищем туши. И опять обманулся.

Тварь не сдохла. Она явно была ранена, но помирать и падать пока никак не собиралась. Каким-то невероятно изогнутым, перетекающим движением она вновь рванулась вперед и вверх, обратно – туда, откуда ее сбили пули, и, словно молния, мне в голову ударила жуткая мысль, что барабан нагана пуст, как пуст и магазин карабина, и, для того чтобы их перезарядить, мне нужно столько же времени, во сколько уложится сейчас остаток моей жизни, или намного, бесконечно больше. Вечность.