Клинок по имени Стикс - Blood_and_Tea
«А МЫ НЕ АНГЕЛЫ, ПАРЕНЬ! НЕТ — МЫ НЕ АНГЕЛЫ!
ТЕМНЫЕ ТВАРИ, И СОРВАНЫ ПЛАНКИ НАМ!
ЕСЛИ НАС СПРОСЯТ, ЧЕГО МЫ ХОТЕЛИ БЫ!
МЫ БЫ ВЗЛЕТЕЛИ, МЫ БЫ ВЗЛЕТЕЛИ!»
Он ревел в микрофон, отчего люди впали в натуральный ступор. Привыкшие подпевать легким припевам, светлые впервые столкнулись с таким мощнейшим напором со стороны певца. И нет — те же самые Скорпионс любили громко исполнить свои хиты, но никто еще доселе не позволял себе таких текстов. И крылья, расправленные за спиной Стикса, действительно оказались не ангельскими. Он мощно взмахивал ими в такт музыке, отчего на зрителей с них ссыпались антрацитово-черные перья.
И толпа заревела в ответ.
«А МЫ НЕ АНГЕЛЫ, ПАРЕНЬ! НЕТ — МЫ НЕ АНГЕЛЫ!
ТАМ, НА ПОЖАРЕ, УТРАТИЛИ РАНГИ МЫ!
НЕТУ К ТАКИМ НИ ЛЮБВИ, НИ ДОВЕРИЯ!
ЛЮДИ ГЛЯДЯТ НА НАЛИЧИЕ ПЕРЬЕВ!
Мы не ангелы, парень!»
Толпа шумела, пораженная энергетикой Стикса, а тот взял секундный перерыв. Тяжело дыша, он вскинул руку вверх, и в ней загорелся ручной фонарик, который он сегодня целый день вертел в руке. И люди, после заминки, вскинул вверх руки, и каждый держал кто, что мог. Но у большинства это были источники света, как и у певца — зажигалки, спички, телефоны и, конечно же, фонарики.
Лаула вскинула пустую руку. Но на ней тут же расцвел маленький цветок из Света. Девушку поразила песня.
А Стикс продолжал ее петь:
«Сотни чужих крыш, что ты искал там, парень?
Ты так давно спишь, слишком давно для твари…»
Исполняя эти строки, вновь, спокойным и тихим голосом, он улыбнулся и выбросил вперед руку с уже выключенным фонарем, указывая ей на кого-то в толпе. Лаула догадывалась, кому предназначался этот жест. И снова Стикс сорвался в крик:
«МОЖЕ-Е-Т ПОРА ВНИЗ? ТАМ, ГДЕ-Е ТЫ ДЫШИШЬ ТЕЛОМ!
БРОСЬ СВО-ОЙ ПУСТОЙ ЛИСТ! ТВАРИ НЕ ХОДЯТ В БЕЛОМ!»
Он кричал на толпу, обвиняя их. И оправдывал их, тут же, ругаясь уже на себя. Он изливал душу, о, ему было, что излить, и Лаула просто не находила слов, чтобы описать, хотя бы примерно, что она чувствует сейчас.
А потом он заревел последний припев, и толпа подхватила его с каким-то исступленным рвением:
«А МЫ НЕ АНГЕЛЫ, ПАРЕНЬ! НЕТ — МЫ НЕ АНГЕЛЫ!
ТАМ, НА ПОЖАРЕ, УТРАТИЛИ РАНГИ МЫ!
НЕТУ К ТАКИМ НИ ЛЮБВИ, НИ ДОВЕРИЯ!
ЛЮДИ ГЛЯДЯТ НА НАЛИЧИЕ ПЕРЬЕВ!
МЫ ВСЕ НЕ АНГЕЛЫ, ПАРЕ-Е-Е-ЕНЬ!»
Допев, Великий Темный шваркнул выключенным микрофоном о землю, сложил крылья и отдался реву восторженных людей, широко раскинув руки.
Когда рев стали разбавлять сдавленные рыдания, он, вихрем, покинул сцену.
*****
Лаула нашла звезду вечера в дальнем конце коридора, рядом с заблокированной дверью. Стикс сидел прямо на холодном полу, обхватив руками ноги и низко опустив голову. Его тело, наполовину закрытое черными крыльями, то и дело содрогалось, будто от рыданий. Девушка остановилась, в замешательстве. Ей показалось, что она даже услышала всхлипы.
— Не могу поверить, что сам великий Темный так расчувствовался от обычной песни, — с растерянным смешком прокомментировала Лаула.
— Эта "обычная песня" заставила рыдать пол-стадиона, — глухо ответил Стикс, не поднимая головы. — А еще… Она нравилась брату. Я вспомнил о нем. И… много о чем еще вспомнил.
Лаула, стараясь дышать через раз, медленно опустилась перед ним на корточки. Величайшее зло в мире прямо сейчас открыто демонстрировало ей свою слабость. И девушка боялась нарушить столь редкий и сокровенный момент.
— Ты прожил долгую и жестокую жизнь, Стикс, — Лаула осторожно взяла своего Клинка за голову. — Ты несчастен. И я могу тебя понять.
Стикс приглушенно фыркнул и поднял лицо, встретившись с девушкой глазами.
— Нет, не можешь. Но… спасибо.
Лаула хотела быть готовой к тому, что увидит, но она все равно застыла в ошеломлении. И дело было даже не в подсыхающих мокрых дорожках на щеках величайшего темного за всю историю мира, но в его глазах. В его алеющих кровью глазах сейчас будто бы отражалось все то зло, что он когда-либо совершил и причинил. Яростная боль, глухая тоска и такое бесконечное одиночество были в них, что Лаула сама почувствовала, как у нее дрожат губы. Пускай и Темный, пускай и грешник, но, по ее мнению, ни одно существо в просвященном мире не должно было так страдать.
Она бессильно выдохнула, не в силах ничего более сказать. И тогда Стикс, потянувшись вперед, легко и ловко, своими губами, сорвал поцелуй с губ Лаулы.
— Так-то лучше, — разом повеселел Темный, внимательно наблюдая за ее реакцией.
Смутившаяся Лаула отшатнулась, как от удара, и быстро покраснела. Но сумела взять себя в руки и, вместо уже полетевшей пощечины, взлохматила черные волосы своего Клинка.
— Дурак! — девушка встала и отвернула голову. — Ты притворялся, да?
— Тот, кто знает, где правда, а где — ложь, будет самым умным из людей, — усмехаясь, Стикс поднялся во весь рост и хищно навис над Лаулой, расправив крылья. — Но разве я похож на актера?
Девушка, не глядя, уперла свою руку в его обнаженную грудь не давая приблизиться еще больше. Но потом все же подняла волевое лицо, глядя в глаза Темного снизу вверх.
— На актера? — переспросила она. — Еще как. И на клоуна, в том числе. Твое счастье, что я привыкла к твоим выходкам.
— Но пока не научилась на них отвечать.
— Все приходит с опытом.
С этими словами, девушка быстро потянулась и уже сама поцеловала натурально офигевшего Клинка в губы. Ее поцелуй был менее умелым, но куда уж двадцатилетней Светлой тягаться с Темным, прожившим две с половиной тысячи лет. Зато теперь уже Лаула весело рассмеялась и пошла обратно на концерт.
— Один-один, великий Стикс! — заявила она. — И то ли еще будет.
А Стикс улыбался, идя за ней. Он был очень доволен.
*****
— Зная, зачем он здесь, зная, что нас окружили, ты все равно предлагаешь нам сделать это?!
Шум толпы снаружи заглушал крики изнутри трейлера, но даже если кому-нибудь взбрело бы в голову пройтись мимо и подслушать, у него бы это не вышло. Потому что внутри находились не только самые жестокие и массовые убийцы просвященного мира за последние пятьсот лет, но и Великий Скрытник.
Величайший, возможно, из всех, когда-либо живших.
