Яфет - Юрий Никитин

– Ага, – согласился Осколот и добавил с нескрываемой надеждой: – Если не сдохнешь, пока будешь добывать.

Он громко прочистил горло и сплюнул на пол.

– Я отправлюсь немедленно! – сказал Яфет с жаром. Расправив плечи, он едва не уперся головой в бревеначатый потолок. – Верните оружие!

Невры тоже поднялись, огромные, широкогрудые, но все равно – Яфету лишь до плеча.

– У тебя добрый Меч, – признал Огневит нехотя. – Давно таких не видел. Он будет ждать тебя здесь. Там, куда идешь, он вряд ли поможет. У нас с десяток лучших охотников сгинуло. Никто еще не вернулся с цветком. Подумай еще раз, стоит ли рисковать. Жизнь дороже, чем женщина. Пусть и красивая.

Яфет спокойно встретил его взгляд. В синих глазах читается несгибаемое упорство.

– Раз так, дайте другое оружие.

– Ты же бывалый воин, – бросил Осколот c ненавистью. – Что-нибудь придумаешь.

– Оружие не дадим, – поддержал Боромир. – Хочешь добыть цветок – ступай так. Меч вернем, если воротишься живым. И даже, если отгрызут руки-ноги или голову, не беда. Главное – цветок принеси.

Глава 28

Солнце выглядывает из-за деревьев, мелькает ярким пятном в густых кронах. Ветки норовят хлестнуть по лицу, но Яфет успевает их убирать или же просто опускает голову, чтоб защитить глаза.

Судя по напутствиям Огневита, идти до поляны где-то полдня.

Соколиный Клюв нашептал советы, рассказывал страшные истории про этот самый папортник, но Яфет слушал в полуха – мысли крутились вокруг Ильмены.

В отличие от женщин в Вавилоне, она не подкрашивает лицо, даже скулы румянами не натирает. Ее естественная красота притягивает взгляд, при виде нее начинает шуметь в голове, мысли сбиваются. Из холодных и четких становятся хаотическими, выскальзывают, как рыба из рук.

В кольчуге поверх кожаной рубахи жарковато, но лесные варвары хотя бы ее разрешили взять.

Тропинка вьется на на запад, как и указал лесной волхв. Яфет старается идти по открытым местам. Обходит овраги и щедро растущие заросли. Перемахивает через поваленные ветром деревья. Иногда настолько огромны, что приходится подлезать под стволами или же карабкаться наверх, чтобы потом спуститься с другой стороны.

Он сразу заметил, что следом идут охотники. Он делал вид, что не замечает, но четко знал, что их трое. Идут чуть по бокам, справа и слева. Крепкие ребята в волчьих душегрейках. Двое молодых, один постарше. Пару раз ветерок доносил от них запах волчьей шерсти и крепкого мужского пота. Больше ничем себя не выдавали – ни единым шорохом, ни хрустом сломанной ветки.

Чутье подсказало, что один из них Осколот, а двое других – его прихвостни. Уж они-то оружие прихватить не забыли. Судя по запаху затхлой воды и тихому утробному кваканью, впереди болото. Заметив растущие рядом друг с другом деревья впереди, Яфет ускорил шаг.

***

Осколот все время держал взглядом широкую спину зайда. Иваль и Лешак идут по бокам, хоронятся, как при охоте на волка или кабана. У каждого в руках рогатина, на поясе нож. Чужак безоружен, с ним сложностей быть не должно. Разве что здоровенный, как сарай у бабки. Но втроем-то как-нибудь справятся.

Осколот отвлекся буквально на мгновение, смахнуть упавшего на шею крупного жука, что иначе бы впился в жилу, и тут увидел, что зайд исчез.

Он прищурился, начал обшаривать взглядом заросли. Осколот знает эту часть Леса как свои пять пальцев: тут спрятаться негде. Впереди трясина, надо пройти по узенькой тропке, но дальше уже мелко, максимум по грудь. Правда упыри могут утащить на дно, но это уже мелочи.

Чужак этого не знает, поэтому далеко уйти не мог. Скорее всего как-то почуял их присутствие, и схоронился.

Осколот поправил висящий за спиной Меч – тот самый, который был у зайда. Но теперь это дивное оружие ему не пригодится, а ему – уважаемому охотнику – в самый раз.

Тихонько свистнув голосом лесной птицы, он знаками показал Ивалю и Лешаку, чтобы двигались вперед – враг за деревьями у болота. Позовете, когда словите и перебьете гаду хребет. Затем приду я, и смерть наглеца будет долгой и мучительной. До заката еще уйма времени, спешить некуда.

Лешак с Ивалем – опытные охотники, пусть им всего по двадцать весен, но уже прошли испытания, научились бесшумно двигаться, метко бить стрелами и рогатинами. Они учатся очень быстро, и сейчас это одни из лучших. Каждый уже в одиночку завалил медведя и притащил в деревню. Осколот взял их с собой из доверия: они из тех, кто не проболтается и не прихвастнет перед девками, как любят делать другие парубки.

Парни один за другим неслышно скользнули за деревья. Осколот ждал, но вокруг – тишина. Он терпеливо сидел в кустах, не спуская глаз с массивных сросшихся дубов, за которыми скрылись товарищи.

Выждав довольно долго, Осколот, ощутив неладное, проверил ножи на поясе. Крепче стиснув рогатину, двинулся вперед. Идет неслышным охотничьим шагом, внимательно смотрит перед собой.

В глубине души бьется тревожная мысль – с парнями беда.

Тревожную тишину нарушает шелест листьев. Охотник принюхался. Посторонних запахов нет, только веет гнилой водой и тиной с болота. Он машинально коснулся рукояти Меча за спиной, но вдруг отдернул пальцы – прикосновение обожгло. Он беззвучно выругался, потряс ладонью.

Раздвинув ветви и не заметив никого, осторожно вышел к мутной, гнилостно пахнущей воде. Громко квакают жабы. Крупные, темно-зеленые, в бородавках. Вон они, сидят на широких листьях и сами выглядят как кочки посреди трясины.

Взгляд Осколота наткнулся на торчащий из воды сапог. Чуть дальше из болота выглядывает бледно-зеленое лицо Иваля. Мысленно выругавшись, Осколот вскинул рогатину, огляделся.

С одной стороны – болото. С другой широкие в обхвате дубы, что срослись, как огромный живой частокол. Он бегло пробежал взглядом по кронам. Среди ветвей почудилось движение. Рука тут же метнула рогатину. Раздался птичий крик, и с ветки свалился дятел. Но рогатина теперь где-то там – в кустах под дубами.

Осколот быстро снял с пояса нож, осторожно двинулся дальше. Подойдя ближе, убедился, что Иваль мертв. На лице чернеют налитые присосавшиеся пиявки.

Выругавшись, невр повернулся в сторону и увидел второго товарища. Лешак сидит в кустах с неестественно вывернутой шеей. Безжизненный взгляд направлен в сторону, на лице удивление, словно там перед смертью узрел нечто, чего никак не ожидал среди трясины в Лесу.

Осколот подошел и провел пальцами по векам, закрывая убитому глаза. Вновь огляделся – никого. Чужака и след простыл.

Его захлестнула черная волна ярости. Парубки мертвы, а его убивать зайд не стал