Камень - Борис Вячеславович Конофальский
- Мы почти пришли, нам сюда.
Дальше начальница безопасности Мася с ними не пошла; она уселась за стол и только глядела им вслед.
«Самое место меня здесь прикончить… Хотя это можно было сделать намного раньше… Тогда нейтрализовать… Зачем-нибудь». Уполномоченный взглянул на Масю и пошёл вслед за тьютором. Коридор был узкий и заканчивался одной дверью, перед которой длинноголовый остановился.
- Мы пришли. Перед тем как вы войдёте… скажу вам… слушайте его. Не бойтесь, если у вас есть, что возразить, обязательно возражайте. Если есть вопросы, то обязательно спрашивайте. Знайте, что сотни и сотни людей, может быть, даже тысячи мечтают оказаться на вашем месте.
И он открыл перед уполномоченным дверь.
***
Тут было мало света, но было достаточно свежо. И когда дверь за ним затворилась, он огляделся. У стены, прямо на полу, сидели два немолодых типа монголоидного вида в каких-то хламидах. Перед ними в небольшой глиняной чашке тлели угли, от которых в воздух поднимался тонкий дымок. Он пах чем-то знакомым и не противным. Может быть, даже чем-то успокаивающим. И эти двое что-то пели в унисон, скорее даже мычали, что-то унылое и бесконечное.
«Ну, так, наверное, и должно выглядеть помещение нормального пророка».
У других пророков он не бывал, поэтому решил, что этот запах, это заунывное мычание вполне соответствует его представлению о религиозных культах. Но, с другой стороны, всё это совсем не соответствовало тому техническому совершенству и тому комфорту, через которые его только что провели.
А посреди комнаты, на полу прямо перед собой, он увидел какую-то кучу. Тёмную, бесформенную кучу какого-то тряпья, что ли, а за ней вырисовывались конуры мускулистой фигуры. А перед кучей лежала… кажется, пара подушек… Да, то были подушки, он скорее догадался об этом, чем разглядел. Подушки. Тут все сидели на полу, так как никакой мебели в комнате не было. Но он не стал садиться, как бы заманчивы не были эти подушки. В комнате не было не только мебели, не хватало, всё-таки, и света.
- Извините, - произнёс вслух Андрей Николаевич. – Но мне так будет спокойнее, - он достал из кармана маленький, величиной с мизинец, но достаточно мощный фонарик, который добыл недавно из сокровищниц «конторы».
«Я хочу видеть, с чем буду разговаривать».
Ему никто ничего не сказал, и тогда он направил луч фонаря перед собой.
И сразу куча на полу оказалась человеком, который был с головою накрыт какой-то очень лёгкой тканью.
«Пророк?»
Из-под ткани были видны его только колени в светлых брюках и руки… Очень, очень странные руки. Точнее сказать, странные ладони рук.
Глава 35
Это были какие-то красные перчатки в разводах. В живых разводах. Но с тонкими розовыми ногтями. Только через пару секунд Андрей Николаевич понял, что это не перчатки… вдоль красных сплетений и волокон пульсировали небольшие вены, а в узлах и на суставах белели небольшие вкрапления сухожилий.
Горохова этот феномен заворожил, он не мог отвести луч фонарика от этих рук, он не понимал, как подобная форма естества может вообще функционировать. Ладони были узкие, пальцы тонкие, ногти… Ногти заметно выделялись на ярко-красных руках; может быть, это было даже красиво, но выглядело очень хрупким, нежным и уходило в расшитые узорами рукава светлой, лёгкой одежды.
«Пророк – женщина?».
Теперь уполномоченный хотел видеть лицо всеблагого. Он перевёл луч фонарика выше… Но голова его была накрыта тканью. И тогда Горохов посветил за спину пророку, чтоб разглядеть вторую фигуру.
И вторая фигура удивила его не меньше, чем руки первой. За спиной человека, чья голова была накрыта тканью, сидел… сидело антропоморфное существо, которое не всякий назвал бы человеком. Корпус и руки атлета были не прикрыты одеждой, а голова его была безволоса. И только нижняя часть лица походила на человеческую, верхняя же была закрыта наростами с мелкосегментированным покрытием, как глаза насекомого…
«Если это у него глаза такие… он видит… градусов на двести семьдесят одновременно!».
Кожа этого существа была серо-зелёной, но и это было ещё не всё. Андрей Николаевич не сразу увидал, что из-за спины насекомоглазого, через плечи и большую голову, к нему, Горохову, тянутся два крепких и весьма подвижных жгута, на концах которых он отчётливо рассмотрел тонкие, но даже на вид крепкие, тёмно-коричневые иглы. Эти жгуты, словно живые, висели над удивительной, если не сказать уродливой головой существа и всё время покачивались, медленно извивались, словно искали нужный для атаки угол. Всё это выглядело опасным, уж очень неприятны на вид были эти крепкие, пружинистые жгуты, а ещё эти иглы…
«Миллиметров пять-шесть в диаметре, длиной миллиметров девяносто. Просто так такими иглами не заколоть. А значит, в них токсин? Парализатор? Кислота?».
Да всё, что угодно… Хорошо, что существо сидело за спиной краснорукого, то есть от уполномоченного в нескольких метрах.
Кажется, Горохов слишком долго изучал иглы и жгуты, так как человек, скрывавшийся под накидкой, произнёс:
- Это скорпион. Это моя охрана.
Этот голос из-под материи… Он был слишком высокий, чтобы быть мужским.
- Скорпион? – переспросил Андрей Николаевич.
- Да, это такие родственники наших пауков, тут, в песках, они не водятся, но северяне от них страдают. Скорпионы так же ядовиты, как и наши пауки.
- Я слышал про скорпионов.
- Садитесь, - продолжал человек с высоким голосом, указывая красной рукой на подушки перед собой. - Не волнуйтесь, скорпион вам не угрожает. Просто вы решили прийти сюда с оружием, и я подумал, что и мой скорпион здесь будет уместен.
- Вам нечего опасаться моего оружия, я служитель закона, - присаживаясь куда предложено и укладывая винтовку рядом с собой, отвечал ему уполномоченный. – Я только привожу в исполнение приговоры или обороняюсь. И никак иначе. А вашего скорпиона я изучал так долго, потому что… потому что никогда не видал таких интересных ботов.
- Скорпион не бот, - поправил его краснорукий. – Он мой друг. Он добровольно принял это воплощение, чтобы защищать меня и служить нашей общей цели.
А тут мычащие у стены мужички чем-то звонко звякнули и что-то подбросили в свою чашку. Что-то такое, что тут же разгорелось в пламени и добавило в комнату света. Ну и приятного дыма, естественно.
А Андрей Николаевич на них не смотрит, он разглядывает пророка, насколько это возможно, и отмечает, что
