Год 1914-й. До первого листопада - Александр Борисович Михайловский
И только лично прибыв в Гумбиннен, вместе со своим начальником штаба генерал-лейтенантом Георгом фон Вальдерзее и адъютантами, генерал Приттвиц смог выслушать свидетельства очевидцев и оценить масштабы разрушений и количество злосчастных жертв всего лишь одного ужасного налета. При этом от Инстербурга им пришлось ехать в коляске, ибо чудовищные налетчики разрушили железнодорожный мост через Ангеррап, не тронув шоссейный. Развалины станции пропахли запахом смерти, сладковатой вонью тротила и чадом сгоревшего угля. Пожар на складе паровозного топлива к приезду высокого начальства почти потушили, но за такой короткий срок было невозможно ликвидировать прочие следы налета: вдребезги разрушенное здание вокзала и порушенные водокачки, кирпичи которых будто грыз огненный дракон.
Всего полчаса безумств – и гренадерский полк «Король Фридрих Великий», находившийся в тот момент под погрузкой, понес ужасающие потери, в первую очередь в офицерском составе, ибо первый же удар пришелся на офицерский вагон, в котором вместе с первым батальоном в район нового развертывания убывал штаб полка. От командира и штабных офицеров не осталось совсем ничего, только окровавленные клочья мундиров да щепа от разбитого вдребезги вагона и шпал, разбросанные вокруг огромной воронки. Большие потери были и среди рядовых гренадер, ибо, прежде чем все успели понять, что происходит, и разбежаться, повыскакивав из вагонов, еще один удар был нанесен в середину поезда. Полсотни убитых на месте до сотни раненых – сущая мелочь по сравнению с теми потерями, которые нанесли взрывы вагонов с боеприпасами и прицельный обстрел лучами смерти вагонов с солдатами.
– Это были опытные бойцы, – сказал генерал Франсуа своему командующему при личной встрече, – умелые, свирепые, безжалостные, и в тоже время достаточно гуманные, чтобы не обратить свою ярость против гражданского немецкого населения. Сделав станцию непригодной к эксплуатации и наведя на наших парней подобие божьего страха, они тут же свернули свои дела и удалились восвояси. Если это не была разовая акция, то не думаю, что мы в дальнейшем сможем раскатывать туда-сюда по нашим великолепным железным дорогам. А еще нам надо думать, как защищаться от подобных нападений, потому что к ружейно-пулеметному огню эти летающие твари совершенно нечувствительны.
– Шайзе! – выругался фон Приттвиц. – Этого только не хватало! Под Алленштейном дела складываются далеко не самым лучшим образом. Двадцатый корпус Шольца атакован двумя русскими корпусами, энергично нажимающими на него с фронта, и еще один корпус, разгромив семидесятую ландверную бригаду, заходит ему во фланг и тыл. Я думал послать вас в обход в район Дейч-Эйлау, чтобы уже вы атаковали с тыла этих хулиганов, но если вы будете маршировать в пешем порядке, то прибудете на место к тому моменту, когда от Шольца останутся только жалкие объедки.
– Если мой корпус отправится пешим порядком, – сказал генерал Франсуа, – то можно будет рассчитывать только на возимый боезапас, ведь снабжение по железной дороге тоже не будет действовать. Один-два дня интенсивного сражения – и нам останется только отступать, поджав хвост. Но главной задачей я бы счел выяснить, что это за чудовищный аппараты, какой армии они принадлежат и какого черта надо их господину, раз он напал на Германскую империю, не удосужившись даже объявить ей войну? А то в следующий раз подобному налету может подвергнуться дворец Сан-Суси, что крайне обеспокоит нашего любимого кайзера.
– Если такие происшествия будут продолжаться, это обеспокоит нашего кайзера еще сильнее, – сказал генерал фон Вальдерзее. – Еще несколько таких налетов, и боевой дух войск может сильно упасть. Это вам не наши цеппелины, которые сбросят несколько бомб и полетят дальше по своим делам – я согласен с Германом в том, что эти парни будут долбить свою цель до конца, до полного прекращения ее функционирования.
– И что вы нам предлагаете, Георг? – несколько раздраженно спросил генерал фон Приттвиц. – Ведь мы не можем ни выяснить причину этих налетов, ни помешать их осуществлению. Сегодня эти неизвестные ударили по железнодорожной станции, а завтра предметом их настойчивого внимания станут войска на полевых позициях.
– Подобного рода удары должны представлять опасность только в случае сильного скучивания войск, когда они находятся в эшелонах или походных колоннах, – сказал генерал фон Франсуа. – Именно тогда один снаряд разом способен убивать по полсотни человек. На поле боя, в рассыпном строю это должно быть не так страшно, хотя невозможность оказать сопротивление и наказать наглецов будет, конечно, оказывать на наших солдат деморализующее влияние.
– И это тоже верно, – согласился генерал фон Вальдерзее. – Я бы предложил перебросить несколько батальонов пешим маршем в Инстербург и погрузить там в эшелоны. Если неизвестный враг проигнорирует это наше действие, значит, удар по Гумбиннену был разовой акцией устрашения, а если случится повторение атаки – вот тогда можно будет делать вывод, что никто и нигде не находится в безопасности, и принимать дальнейшие решения, исходя из этого обстоятельства.
– И куда эти батальоны должны направиться в случае успешной погрузки? – спросил генерал фон Франсуа. – Ведь не будете же вы их грузить только для того, чтобы тут же выгрузить обратно в случае успеха этой вашей проверки?
– Нам срочно нужно направить как можно большие силы в Мариенбург, – сказал генерал фон Вальдерзее. – В случае неуспеха операции по обороне Восточной Пруссии защита этого пункта от вражеского нападения может оказаться вопросом жизни и смерти для всей восьмой армии. В противном случае нам просто некуда будет отступать, ибо морские корабли в случае атак с воздуха не являются безопасным транспортом, и рассчитывать на эвакуацию морем будет чистым безумием.
– Да, господа, это хорошие предложения, – с важным видом сказал генерал фон Приттвиц, – но, кроме предложенных вами мер, необходимо отдать приказ войскам рассредоточиться, чтобы не представлять единой цели, а переброску пешим порядком осуществлять вразбивку, по лесным дорогам и даже тропам. А еще мы должны сообщить обо всем произошедшем нашему любимому кайзеру и надеяться на его гений, способный найти выход из самой сложной ситуации.
Утро пятнадцатого августа было для
