Свиток 1. Волшебный меч - Егор Дмитриевич Чекрыгин
Затем как-то так получилось, что верблюд оказался у меня за спиной… Я плохо помню, то ли это я прыгнул, как лягушка, вперед, то ли это он проскочил мимо меня на своих длинных ногах. Но так или иначе, к тому времени, когда верблюжатник развернул свою скотину и снова попер на меня, я уже стоял в почти полной боеготовности, выставив свое оружие ему навстречу и бесстрашно дрожа… будем думать, от ярости. И у нас началось фехтование… Сволочь тыкал в меня своим трехметровым копьем, рубил и пытался теснить верблюдом. Верблюд, на удивление, оказался очень маневренной скотиной, ловко двигаясь не только вперед, но и вбок, и назад, подчиняясь командам и едва заметным касаниям чего-то вроде хлыста.
Вся моя стратегия… все, что я помнил, надо ударить по руке, держащей вражеское оружие. Попасть по руке не получалось, поскольку оружие мое было явно коротковато. Но направленные на меня удары я как-то пока отбивал. Зато вот верблюд меня сильно доставал. Ему хватало сделать вроде бы небольшой шажок, чтобы преодолеть дистанцию в метр-полтора, подставив меня под удар копья, либо норовя сшибить своей вонючей тушей… Раз-два я это стерпел… поскольку успевал отпрыгнуть. А в третий раз, понимая, что не успеваю, сдуру влепил ему кулаком в бок. Ему, конечно, мой удар был что слону дробина… если бы на моей руке не было перчатки с пятисантиметровыми шипами. Так что скотина взбрыкнула. Вечно угрожающее мне копье взмыло куда-то в сторону, а я, умудрившись зацепить крюком своего протазана отворот халата противника, сдернул его на землю. Упал мой враг неудачно. Кажется, у него даже что-то хрустнуло. Впрочем, в следующий миг хрустнули позвонки на его шее в том самом месте, по которому я рубанул своим «крылатым копьем».
Черт! Меня всего трясло от переполнившего кровь адреналина, ноги подкашивались, и, кажется, за весь бой я ни разу не вздохнул, не выдохнул… Но особо истошный вопль, раздавшийся в стороне, принес весть о том, что битва-то еще не кончилась. Впереди, там, где когда-то стояла шеренга наших бойцов, все еще дрались. Пришлось бежать на помощь…
Они бы меня еще драконоборцем обозвали! Хренушки. Я бежал под защиту своего приятеля. Рядом с Лга’нхи было не так страшно. А верблюд этот мне просто на пути встретился… Да еще и стоял спиной ко мне, пока его всадник воевал с Мсоем. Все, что я сделал, широко замахнувшись — рубанул верблюда по ноге. И так удачно попал, что тот сразу оступился и опрокинулся, прихватив с собой и своего всадника… Дальше я задерживаться не стал и помчался поближе к огромной дылде, который, орудуя своим гигантским копьем, словно соломинкой, как раз сейчас убивал третьего всадника. Собственно, это он и был героем сегодняшнего дня. По крайней мере, шесть свежих скальпов в его коллекции ясно давали понять всем желающим, кто тут самый результативный участник.
Но все почему-то восхваляли меня, «заполучившего» в коллекцию лишь один скальп. И все за то, что я убил страшного демона, на котором ездят враги. А, собственно, да. Раненого верблюда пришлось добить, а остальных отогнали тычками копий и воинственными воплями… от греха подальше, потому как связываться с мертвыми демонами себе дороже. Воевать с демонами — дело шаманов, а не простых работников копья и секиры.
Почему-то добивать верблюда для меня оказалось тяжелее, чем прикончить вражеского воина в пылу битвы. Столько в глазах этой скотины было укора и обиды… Но раненое животное, с почти перерубленной задней ногой, по-любому было не жилец. Уж не знаю почему, но он даже встать на три ноги не пытался, а лежал на брюхе, время от времени не то орал, не то повизгивал от боли, и словно бы сам подставлял свою лебединую шею под удар. Я и ударил.
Позже мы наскоро поели «демонского» мяса… Увы, не все. Из семи бойцов Мсоя в живых осталось только четверо. И из них трое, в том числе и сам Мсой, получили ранения. Еще верблюжатники умудрились прикончить парочку носильщиков, тоже ринувшихся в битву, и еще троих поранить. Я тоже был раненым. Оказалось, что копье супостата оставило изрядную борозду у меня на спине. И если в пылу битвы я этого почти не почувствовал, то, после того как моя кровь очистилась от адреналина, рана начала жутко болеть. Так что особой радости от восхвалений и победы я не чувствовал.
Но сама битва казалась мелкой неприятностью по сравнению с тем, что началось после нее. Меня назначили главным доктором. Меня!
Ортай с учениками, оттащив в сторону тела наших убитых, совершал над ними какие-то погребальные обряды. Как и степняки, горцы тела не закапывали. Их оттаскивали на скалы и сажали лицом на запад, снарядив в последний путь. Как и у нас, мертвец оставлял на себе все свои украшения, поскольку амулеты и талисманы в стране духов принесут ему куда больше пользы, чем оружие или мотыга… Впрочем, и земное оружие, и инструменты в загробном мире были не лишними — воинам оставили по кинжалу и копью, а носильщики остались со своими ножами и дубинками… Как мне объяснил Мсой, которому я как раз сейчас пытался дрожащими руками заштопать жуткую рану на плече, когда хоронят знатного воина (такого, как он, например), с ним оставляют все его оружие, но простым, еще ничем особенно не проявившим себя
