Алексей Фомичев - Пусть бог не вмешивается
На этот вопрос мог ответить я. Отряд степняков не что иное, как делегация для встречи Корхана. Степняки обнаружили трупы, а теперь не знают, что делать. Вот и решили переждать в храме, благо он находится недалеко от условленного места. А заодно и новости узнать.
Я задумался и не услышал, как Куник обращается ко мне.
– Что?
– Я говорю, может, ты хочешь отдохнуть с дороги?
– Да, с удовольствием.
– Тебе покажут комнату.
Куник позвонил в маленький колокольчик и в комнату вошел слуга. Он повел меня по длинному, погруженному в полумрак коридору, свернул направо и открыл едва заметную в стене дверь.
Моему взору предстала просторная комната, отгороженная с трех сторон занавесками из шкур зверей. В центра широкая низкая кровать, за одной занавеской вместительная ванна, за другими скрываются вделанные в стены ниши. Кроме кровати, стола и трех стульев, больше ничего не было.
Я прошел по комнате, оглядываясь, потрогал покрывало на кровати, сел на нее и задумался.
Насколько Куник посвящен в перипетии борьбы за трон? На чьей он стороне? В храм свободно приезжают люди короля и степняки. Значит ли это, что здешние жрецы занимают нейтральную позицию? Во всяком случае, надо уходить отсюда. Еще одного храма мне не осилить.
В этот момент открылась дверь, и на пороге возникла фигура, закутанная с ног до головы в алый плащ.
– Тебе чего? – рассеянно поинтересовался я. Гость закрыл дверь и мелкой походкой подошел к кровати. По жестам и походке я определил, что это женщина.
– Может, снимешь накидку? Или так положено? Легкое движение рук – и алый плащ упал на пол, а передо мной предстала юная девушка, лет шестнадцати. Я восхищенно смотрел на нее.
Ровный овал лица, высоко поднятые прической черные как смоль волосы, высокие скулы, прямой нос. Сочные губы накрашены ярко-алой краской, черные нитки бровей удивленно изогнуты, большие темно-карие глаза смотрят с почтением.
Девушка была невысокого роста, с хорошей фигурой. Она вновь поклонилась, и приятным голоском произнесла:
– Меня зовут Латея, господин.
– Латея? – Я машинально протянул руку и взял в ладонь маленькие тонкие пальцы.
– Господину сначала надо принять ванну после долгой дороги.
– Откуда ты… знаешь, что у меня была дальняя дорога?
Латея улыбнулась, потянула за руку, заставив встать, и коснулась панциря. Я сразу ощутил, насколько одежда пропиталась потом и грязью. Послушно снял панцирь, отстегнул ремень с мечом и ножом и отбросил его на стул. Едва касаясь пальцами, девушка помогла мне снять куртку, от ее прикосновений по коже побежали мурашки, сердце застучало быстрее, а во рту пересохло..
Я скинул куртку и немного замешкался, не зная, стоит ли снимать брюки, но Латея сама расстегнула пряжку ремня. Я обнял ее. Маленькие ладошки уперлись мне в грудь. Латея вновь улыбнулась.
– Не надо спешить, господин. Идем…
Мы зашли за занавеску, девушка ловко открыла кран, и ванна стала наполняться водой.
– Можно залезать, господин.
– А ты?
– Не сейчас… потом.
Она достала с полки губку и начала натирать мне спину. «Вот это сервис… Интересно, каждого путника здесь так встречают или только особо отличившихся?»
Я закрыл глаза, наслаждаясь приятным расслаблением. Нежные ладони массировали спину и грудь, разминали ноги. Дважды я порывался увлечь Латею к себе, но та неизменно уклонялась. Потом она насухо вытерла меня большим полотенцем и подвела к кровати.
Я не отрывал от нее глаз. Длинное, до пят, платье из тонкой материи почти не скрывало фигуры, и под ним ничего не было.
Уложив меня на мягкие простыни, она села в ногах и стала разминать мои ступни. От ее рук шло приятное тепло, волной поднималось к сердцу и ударяло в голову. Потеряв терпение, ухватил Латею за руки. Тонкая ткань шелестела под моими ладонями, я снял с нее платье и накрыл рот девушки долгим поцелуем. Она с готовностью ответила, но тут же отстранилась. Слегка задыхаясь, прошептала:
– Господин… сначала я должна выполнить обряд.
– Какой еще обряд?
– Обряд получения силы.
– Чего?
– Так надо… – Она вздрогнула, когда моя ладонь прошла по низу ее живота и опустилась дальше. – Я должна получить часть силы героя, чтобы потом родить богатыря.
– Ты хочешь родить от меня? – Я приподнялся на локте.
– Не сейчас… может, потом. Я должна получить часть силы.
– Как это?
Она освободилась от объятий, одним движением руки распустила волосы и скользнула вниз.
– Ляг, господин.
Я послушался, чувствуя, как ее язык коснулся ступней ног, щиколоток и пошел выше, выше…
«Вот как они получают часть силы, – мелькнула мысль. – Хороший обряд…»
Распущенные волосы щекотали живот, тонкие пальцы поглаживали ноги, она извивалась всем телом, ни на миг не прекращая движений…
Когда обряд был закончен, она легла рядом и полностью отдалась в мои руки. Где-то через час, обняв Латею, я заснул и проснулся только вечером, бодрым и полным сил.
Девушка уже покинула комнату, оставив в воздухе тонкий аромат девичьего тела.
Вскоре принесли ужин. Почувствовав нешуточный голод, я с удовольствием принялся за еду. Надо отдать должное местным жрицам любви, они здорово опустошают мужчин. После ночи любви немудрено потерять несколько килограммов веса.
Наевшись, позвонил в колокольчик. Вошел слуга и жестом пригласил следовать за собой. Поплутав по коридору, молчаливый провожатый привел меня в небольшое помещение. Навстречу поднялся Куник.
– Как ты отдохнул?
– Прекрасно.
– Надеюсь, наша маленькая сестра доставила тебе удовольствие?
– Огромное. Здесь ничего похожего я еще не видел.
– Здесь – это где?
Я спохватился и, улыбнувшись, развел руками.
– Здесь, на востоке страны.
– Значит, ты из столицы?
– Почему из столицы?
– У нас редко бывают гости оттуда. Все больше с окраин.
Настоятель подозвал к себе жреца, стоявшего в углу комнаты.
– Брат Антис покажет тебе храм и некоторые обряды, которые, я уверен, тебя заинтересуют. А после мы поговорим.
Куник проводил нас до двери. Я поблагодарил его и пошел за Антисом. Миновав каменный коридор, мы поднялись по винтовой лестнице на первый этаж храма. Сквозь квадратные окна проникали последние лучи заходящего солнца.
Мой проводник шел впереди и рассказывал о храме.
– …С окрестных селений по обе стороны границы каждые три месяца привозят молоденьких девушек, четырнадцати-пятнадцати лет. Их приносят в жертву богу.
Я поморщился, представив кровавое жертвоприношение. Столько загубленных жизней ради сохранения древнего обряда. Антис, видимо, заметил мое недовольство и улыбнулся.
– Конечно, их не убивают. Девушки становятся послушницами и проходят сложный обряд посвящения. Их готовят к долгой службе на благо Явора.
– И в чем заключается их служба? Согревать постели гостям?
– Это только часть обязанностей. И мы не стремимся удержать каждую. Если девушка в ходе обучения не выказала желания остаться в храме, мы готовим ее к брачным играм.
– К чему? А, настоятель говорил. Приезжают воины и выбирают себе жен.
– Да, но не выбирают, а завоевывают. Только самые сильные, умелые могут увести с собой трех девушек.
– Хм…
Во мне проснулось любопытство. Что значит – завоевывают? Рыцарские поединки, что ли? И потом, три наложницы разом!
– И много желающих?
– Бывает по двадцать – тридцать человек, но в играх участвуют только шесть.
– А остальные?
– Возвращаются домой. Но это бывает редко. Правила всем известны, поэтому от каждого селения или клана степи приезжает один человек. Очень часто ими оказываются дети беков или старост. Если же претендентов больше, им назначаются испытания.
– Схватки?
– Нет. Бог не любит, когда воины получают раны напрасно. Обычно испытывают силу и выносливость, а для этого не обязательно калечить друг друга.
Антис подвел меня к двери в конце коридора.
– А здесь прибывшие девушки проходят первые этапы обучения…
Он открыл дверь, и мы вошли в неосвещенное помещение. Жрец отодвинул занавеску, и я невольно сощурил глаза. После полного мрака свет от двух факелов показался слишком ярким. Мы стояли на широкой лоджии, а внизу была просторная комната.
Я обернулся к жрецу за объяснениями, но тот только покачал головой и прижал палец к губам. Внизу раздался тихий скрип, открылась неприметная дверь, и в комнату вошел рослый жрец, ведя следом молоденькую девушку. Оба были облачены в синие халаты до пят. Жрец подвел девушку к огромному дивану и громким голосом велел ей раздеться. Та вспыхнула, отшатнулась и отчаянно замотала головой.
Жрец повелительно указал на халат. Девушка закусила губу, опустила голову, но не шевельнула и пальцем. Над моим ухом раздался шепот.
– Она только недавно приехала в храм из одного дальнего села на границе со степью.
– И что, ее сразу… приобщают к новой вере?
