Евгений Красницкий - Отрок. Ближний круг
Наконец, Илью проняло — привычки к подобным изъявлениям почтительности у него не было и долго выдерживать хор славословия он не смог. Бывший обозник замахал руками и объявил, перекрикивая гнусавый хор:
— Ладно, ладно! Так и быть! Согласен, уговорили! — Илья оглядел отроков и строго погрозил пальцем. — Но, смотрите у меня, баловства и прочей дури не попущу!
— Встать! — скомандовал Мишка, хотя, в процессе хорового уламывания, все и так поднялись на ноги. — Господа Совет! Честь Старейшине Академии, господину наставнику Илье Фомичу!
Следом за старшиной Младшей стражи все склонились в большом поклоне, коснувшись вытянутой правой рукой пола. Новоиспеченный старейшина растроганно хлюпнул носом.
«М-да, сэр Майкл, помните, как один матерый смольнинский чиновник рассказывал вам о страшной силе лести? Не только вороны сыр роняют, генералы и министры расплываются, как мороженное на солнышке. Порой, лучше взятки действует. Илья даже и не подозревает, на что подписался. Это он сейчас растрогался, а в недалеком будущем натурально озвереет. При первом же контакте с ратнинцами, которые, по-прежнему будут относиться к нему, как к пьянице-обознику, он, сразу же, ощутит разницу своих статусов — в Ратном и в Академии.
Вернуться в прежнее состояние — односельчанина второго сорта — легче повеситься. За свой новый статус Илья будет драться, как его былинный тезка из Мурома, а значит, будет драться и за нас, потому, что без Академии он — никто. При малейшей угрозе потери своего нового положения (пусть даже только воображаемой), он станет страшнее взбесившегося Сучка с топором, еще и потому, что умен, хладнокровен и за словом в карман не лезет. Любой, кто попытается отнестись к нам, как к сборищу сопливых мальчишек, напорется теперь на Илью, как на кол в волчьей яме.
А вы, сэр, из-за спины Ильи, пользуясь его положением совершеннолетнего мужчины… м-да, в этом-то и заключается сила и ужас манипуляции, как метода управления. Ни заставлять, ни просить не нужно, сам костьми ляжет. Вот так же и в 96-м за Ельцина голосовали десятки миллионов, хотя уже были: и приватизация, и потеря вкладов, и массовое обнищание, и „горячие точки“, и развал науки, культуры, образования, промышленности, армии… Тоже манипуляция. Паскудство, конечно, так использовать людей, но, в случае с Ильей, замена равноценная: прорыв наверх из социальных низов и обеспеченное будущее детей. За такое не грех и подраться. Во всяком случае, вас, сэр, совесть мучить не должна».
— А налей-ка нам, Василий кваску. — Предложил Мишка своему крестнику. — Под такое событие, конечно, чего бы покрепче стоило принять, да Илья Фомич не позволит…
— Да! Не позволю! — мгновенно отреагировал новоиспеченный Старейшина Академии. — Молоды еще, чего покрепче!
Роська шустро расплескал квас по кружкам и Мишка торжественно возгласил:
— О здравие Старейшины Академии Михаила архангела, господина наставника Ильи Фомича!
— Слава! — грянули хором отроки, подобно завсегдатаям княжьих пиров.
Илья заглянул в опустошенную кружку, будто надеясь узреть в ней некую иную жидкость, нежели квас, вздохнул огорченно, но к Мишке обратился бодреньким деловым тоном:
— Ну, Михайла, чего там у нас дальше-то?
— Дальше? — Мишка уже хотел было напомнить, что Совет собирался утвердить знамя Академии, но тут, в силу какой-то непонятной ассоциации (может быть, из-за воспоминаний о президентских выборах 1996 года?) в голове всплыло ельцинское: «Не так сели!» — Дальше: урядник Петр, поменяйся-ка местами с наставником Ильей! Старейшине надлежит располагаться по правую руку от председателя Совета Академии.
Петька, хоть и с недовольной миной, исполнил распоряжение безропотно, но, пересев, оказался бок о бок с Николой!
«Блин! Как я не подумал-то, сейчас же перегрызутся! Пусть только попробуют, обоих отметелю… а Роська с Митькой помогут!»
Против ожидания, конфликта не случилось — Никола лишь отодвинулся подальше и настороженно покосился на братца, а Петр вообще сделал вид, что сидит рядом с пустым местом. То ли Мишкина угроза подействовала, то ли еще что-то, но вмешиваться, а тем более, применять физические меры воздействия не понадобилось.
— Ну, что ж, продолжим. Мы, господа Совет, так и не решили: что должно быть изображено на знамени академии? — напомнил собравшимся Мишка. — Вы тут много чего наговорили, но забыли о главном — знак этот должен быть знаком Лисовинов и передавать главный смысл деяний нашего рода, как в прошлом, так и на многие годы вперед. Прошу вас припомнить, что каждый из вас предлагал, и подумать: годится ли это для обозначения лисовиновского дела?
— Я! — радостно встрепенулся Кузька. — Я в самом начале предлагал Лиса нашим знаком сделать!
— И это правильно! — Мишка полез в малый подсумок и вытащил бронзовую фигурку лиса, подаренную ему Ильей. — Вот наш родовой знак.
Дмитрий, в очередной раз слегка покривился — сегодня все, будто сговорились действовать ему на нервы: сначала у Кузьки в подсумке орехи оказались, потом у самого старшины статуэтка обнаружилась. Сплошные нарушения! Остальные уставились на бронзового лиса в тягостной задумчивости: как изобразить главный смысл деяний рода Лисовинов, да еще и совместить его с изображением Лиса? Мишка решил не мучить аудиторию, потому что герб рода Лисовинов продуман был им уже давно, а ребята все равно ничего путного не придумают.
— Знаменем нашим должен быть лис, несущий в передних лапах сияющий крест, на черном поле.
Некоторое время в горнице стояла тишина, потом раздался голос Роськи:
— Зверю дикому и бездушному в лапы Крест Святой давать?
— Не зверю, а образу нашего рода! — поправил Мишка и, вспомнив отца Михаила с его «зверем Велеса», добавил: — Совмещая лиса и крест мы, кроме прочего, опровергаем темные языческие суеверия о скотьем боге Велесе. Лис, несущий в лапах крест, не может быть подвластен языческому богу!
— А почему на черном поле?
— В этом и есть главный смысл деяний нашего рода: несение света Истиной Веры во тьму язычества. С этим наши пращуры пришли в Погорынье сто лет назад, это святое дело возглавили Лисовины, когда прадед Агей Алексеич стал сотником, это же дело продолжать и нам! Черное поле — тьма языческая, Лис, несущий сияющий крест — род Лисовинов. А в подтверждение того, на знамени будет надпись: «Тя, Господи, уповахом, да не постыдимся вовеки»!
Роська понимающе кивнул и о чем-то задумался, но, неожиданно, возражение нашлось у Артемия:
— Как-то оно… — Артюха неопределенно пошевелил в воздухе пальцами — лис, он же хитрый, коварный…
— Не хитрый, а умный! — поправил Мишка. — Приходится умом брать, потому, что слабее тех же волков, рысей, медведей. Но если надо, то и зубы показать может, и крови не боится!
— Верно! — поддержал Мишку Илья. — Когда наша сотня в Погорынье пришла, она же слабее всех вместе язычников была, однако выстояла и победила! И Корней, хотя воин изрядный, не отнимешь, но все больше норовит умом взять, а не силой. Сыновья у него тоже — Фрол-то, больше, конечно, воином был, а Лавр муж умственный, кузнец, каких поискать! И внуки у Корнея: — Илья, кажется, решил вернуть все комплименты разом — Михайла науки превзошел, Кузьма, не хуже отца, мастером станет, Демьян… — Старейшина Академии запнулся, не найдя подходящей к случаю характеристики, — …Ничем братьев не хуже, а Сенька, даром, что дите еще, сам не свой до оружия, да до драки — в отца пошел. Вот они Лисовины: сила, ум и благочестие!
«Угу, благочестие. Послушал бы ты, дедовы откровения по поводу выгодности христианства для хозяина холопов».
— Благодарствую на похвальном слове, господин наставник! — Мишка, в очередной раз, слегка поклонился в сторону Ильи. — Еще, кто-нибудь сказать чего хочет?
Выдерживая положенную после такого вопроса паузу, Мишка оглядел присутствующих и зацепился взглядом за мрачно-удовлетворенную ухмылку Демьяна. Было похоже, что Демка не просто обиделся на то, что для него не нашлось персонального комплимента, а испытал при этом что-то вроде самоедского удовольствия, мол, так я и знал: как всем, так похвалы, а как мне, так фигу с маслом.
«Что-то с парнем происходит, срочно надо к Нинее тащить!»
— Клеймо трудно сделать будет. — Озаботился техническим вопросом Кузьма. — Чтобы знамена на деревьях выжигать.
— Придумаешь что-нибудь. — Отмахнулся, занятый другими мыслями Мишка. — Заодно, поразмысли: из чего и как сделать щит с нашим знаменем, который над воротами крепости повесим.
— Так и ворот еще нет! — удивился Кузька.
— Нет, так будут! Нинея обещала после велесова дня работников прислать, строительство сразу ускорится…
— Не велесова, а дня Преображения Господня! — поправил Роська таким тоном, словно прямо сейчас, не сходя с места, готов был принять муки и смерть за веру, подобно первохристианам.
