Гавряев Витальевич - Просто Иван

  - ... И ещё, г- г-господин г-гауп-птман! - Заикаясь от нервного перенапряжения своего первого боя, докладывал невзрачный лейтенант со знаменитой фамилией Зингер. - Б-бандиты п-понесли п-потери, но насколько тяж-жёлые мы не мож-жем оп-пределить! В нескольких м-местах мы нашли следы к-крови, но ни одного тела обнаруж-жено не было! Из чего смею з-заключить, что р-раненых и уб-битых Иваны забрали с с-с-собой! З-зато от-тходя, он-ни сильно наследили! ...

  - А этот малый ещё неплохо держится, - мысленно отмечал Кальбель, немного отрешённо смотря на подчинённого ему офицера, - после такой встряски, голова его ещё работает. Помнится в своём первом бою: как и после него, я совсем ничего не соображал. А бедолага Ролан Шнайдер: вообще лишился рассудка.

  - Хорошо, в каком направлении ушли эти бандиты? - Поинтересовался Пауль, когда лейтенант замолчал.

  - На северо-восток господин гауптман! - На сей раз чисто: без заикания ответил Вольфганг Зингер, ещё старательнее вытянувшись по стойке смирно.

   Выслушав все доклады, Пауль понял, что всё не так страшно, как ему казалось в самом начале. Поэтому, связавшись со штабом и получив одобрение своих дальнейших планов: гауптман оставил раненых и убитых под охраной одного взвода - эвакуировать их сразу не было возможности, по причине отсутствия исправных машин. Поэтому им придётся ждать специально выделенный для этих целей транспорт. Остальные солдаты были выстроены в цепь и начали прочёсывание леса - спешка была излишней, враг в этом лесу и некуда не уйдёт, главное было найти само логово бандитов.

   Не прошло и часу ходьбы по сырой земле опасного леса, как стрелки вышли на первую линию обороны партизан, что в такой глуши, было весьма большой неожиданностью. Кто мог подумать, что на противоположном конце поляны, разделявшей два лесных массива, были отрыты полно профильные окопы и построены весьма добротные ДЗОТы: и эти оборонительные сооружения, обойти не представлялось возможным. Вдобавок, всё это было хорошо замаскированно, и коварные Иваны, открыли ураганный огонь в тот момент, когда люди Пауля успели дойти до середины открытой местности. Пришлось залечь и, неся новые боевые потери, отползать назад. После чего, укрываясь от пуль за деревьями, докладывать об этом инциденте в штаб.

   Максимельян фон Барнхельм, воспринял эту новость как хорошую. Впрочем, прочитав ответ, Пауль не мог не согласиться с правотой старика. Как не крути, а делать долговременные укрепления на пустом месте не резонно: значит, где-то неподалёку на самом деле расположена база этих бандитов.

   Кстати о бандитах. Они неожиданно прекратили огонь, и, воспользовавшись этим затишьем, немецкие солдаты начали окапываться. Впрочем, не всё было так тихо и безопасно: стоило неосторожно высунуться кому-либо старше штабс-ефрейтора, как тут же стрелял русский снайпер. Именно поэтому, гауптман в приказном порядке запретил всем командирам отдавать команды, используя жестикуляцию и вообще, лишний раз не высовываться из своего укрытия. В какой-то мере это сработало - не считая пары олухов, которые не смогли донести свой приказ до подчинённых, используя только голосовые указания. Сейчас, их тела остывали там, где их настигла смерть, вдобавок к ним, рядом лежали по две пары стрелков: как и положено, кинувшихся оказать помощь своим командирам.

   Бум! Вж-жить!

   По каске выглянувшего из-за дерева Пауля, ударила пуля и, издав неприятный звук, рикошетом ушла куда-то в сторону. И это, было это похоже на удар кувалды. Когда прошёл шок, Кальбель дрожащими руками снял каску и стал недоумевая смотреть на глубокую борозду, оставленную пулей.

  - Аве Мария! - Мысленно благодарил святую деву Пауль. - Попади в меня пуля под другим углом, или не в это место шлема: то пробила бы метал и всё. ...

   Время не стояло на месте, и обе роты уже успели более или менее окопаться, и в данный момент занимались прокладкой ходов сообщения. Неожиданно заработала рация. Связист напрягся, помолчал, внимательно прислушиваясь, затем отстучал ответ и уже после чего доложил Кальбелю:

  - Господин гауптман, наши самолёты на подходе! Просят через две минуты обозначить наши позиции зелёной ракетой, и немного выждав, пустить в направлении врага две красных.

   Когда всё это было выполнено, и авиация, сориентировавшись, начала утюжить укрытия русских: земля затряслась даже на позициях занимаемых солдатами вермахта. Это самолёты, устроив 'карусель‟, разносили в пух и прах неприятельские укрепления. А там творилось что-то неописуемое, поэтому, некоторые стрелки опасливо выглядывали из своих сырых окопов, заворожённо смотря на взлетающие вверх комья земли, а при удачных попаданиях и разлетающиеся обломки брёвен. Другие солдаты, сидели в не докопанных траншеях, испуганно вжав голову в плечи, и ожидали окончание налёта: кто-то из них, неистово молился, а кто-то бессмысленно смотрел себе под ноги. Война, это не лёгкая лесная прогулка, и она отнимает у человека немало душевных и физических сил: а кому-то, вообще не дано привыкнуть ко всем её ужасам.

  - Прав был Ницше, - думал Пауль, наблюдая за своими людьми из небольшой ячейки, которую специально выкопали для него и связиста, и успели соединить узкой траншеей с другими - только война позволяет сформировать сверх человека - он и есть смысл земли. А последний человек, это есть вырождение трясущееся над оковами пребывания в комфортных условиях. И лишь тот, кому удалось преодолеть дробность своего существования...

  - Господин гауптман, наша авиация улетела!

   Прервал размышления Кальбеля лейтенант Зингер, бесстрашно подбежав и спрыгнув в тесный окопчик. Благо на нём был минимум амуниции - лишнее он оставил в своём окопе.

  - Я это вижу Вольфганг. - Спокойно ответил Пауль. - А вы, возьмите свою роту и немедленно атакуйте. И передайте пулемётчикам, что их задача подавлять любое - даже незначительное сопротивление врага. Да, вот ещё что. Стрелки вашей роты, должны примкнуть штыки и ворвавшись во вражеские окопы, зачистить их: будет неплохо взять нескольких Иванов живыми.

   Отрапортовав, что приказ ясен, лейтенант легко выскочил из укрытия и вскоре скрылся из виду. Вскоре на поле боя показались поднятые им цепи бойцов. Не прошло и пяти минут, с того момента как был отдан приказ, а первые солдаты, так и не встретив никакого сопротивления, спрыгивали в добротно сделанные, но уже заполненные водой окопы. По окончанию беглого осмотра всей линии обороны, исполнительный Зингер прислал посыльного: им оказался старший стрелок по имени Хайнц. Его фамилии гауптман не запомнил, а приметил по простой причине: он был единственный из личного состава, кто носил на рукаве вырезанный из темно-зелёного сукна кружок, с четырёхугольной звёздочкой.