Алекс Орлов - Сокровища наместника

Бурраш не ответил, и вскоре Мартин смог разглядеть, что после первой волны, протащившей по балке мусор, в потоке появились тела, которые раскачивались, словно бревна, и плыли вереницей — одно за другим. Это было жутковатое зрелище и Мартин несколько раз встряхивал головой и закрывал глаза, полагая, что наваждение пройдет, как и этот незнакомец с птичьими крыльями. Просто выдался плохой день и плохая ночь, такое случалось и в Угле, когда его сутками преследовали ночные кошмары. Но наваждение не уходило.

91

Ветер трепал верхушки деревьев, волны накатывались на берег, и это продолжалось еще какое-то время, но потом все стало затихать, вода отступила от берегов, ветер ослабел.

— Что это было, Бурраш? — спросил Мартин, когда стало совсем тихо.

— Я не все понял, но ничего хорошего, приятель.

— Но кто там плыл по воде, ведь это были чьи-то тела, я не ошибся?

— Не ошибся. Я насчитал пятьдесят две штуки.

— Ты считал? — поразился Мартин.

— А что я должен был делать?

— Не знаю, — после паузы ответил Мартин. — Может, пойдем посмотрим?

— Да на что там смотреть? Лягушки да тина. А тел этих уже нет.

— Уплыли?

— Уплыли.

— А что это были за тела, Бурраш? На трупы не очень похожи. Как будто на спине плыли и спали, тебе не показалось?

— Как ты рассмотрел?

— Да никак не рассмотрел, просто покачивались они так, как будто спали.

— Не знаю, не могу ничего сказать, — вздохнул орк. — Пойдем лучше на место, может, вздремнем еще перед рассветом.

— Вздремнем? — переспросил Мартин и нервно хохотнул. — Ну ты скажешь.

— Тихо, ты это слышишь?

— Иволга поет, утро скоро.

— Иволга? Ну тогда ладно. Пойдем, а то Ронни небось уже обделался со страху.

И они пошли к месту ночлега, устроенного в развилке между пятью большими каштанами.

Мартин предлагал выбрать березовые развилки, но Бурраш возразил, сказав, что березы слишком будоражат и под ними толком не заснешь.

Мартин тогда согласился, а Ронни было все равно. Однако луна не дала спать никому.

— Стой! — скомандовал Бурраш, уставясь в темноту, словно какой-нибудь филин, заметивший мышь.

— Что?! — испуганно спросил Мартин, хотя казалось, в эту ночь его уже ничем нельзя было удивить.

Орк сделал еще несколько шагов и поднял с разворошенного мха большое крыло с торчавшей из него кровоточащий костью.

— Ты это видел? Кто-то птицу покалечил!..

— Брось эту дрянь, пожалуйста, а то меня сейчас стошнит.

Орк бросил крыло, но тут же поддал ногой еще одно.

— Как будто зверь какой-то птицу добил. И перья кругом…

— Это не птица была, Бурраш, — начал приходить в себя Мартин. Все его воспоминания этой ночи оказались так спрессованы, что с трудом отделялись одно от другого. — У тебя нет ничего выпить?

— Выпить нет, к сожалению. Если бы знать, как все пойдет, обязательно взяли бы перегонки. В такую ночь без перегонки нельзя.

— Нельзя, — согласился Мартин. — Ну, в общем, я когда обратно побежал, тут он на меня и выпрыгнул. Ты говорил, это тень?

— Тень.

— Вот это он самый и был.

— Страшный? — уточнил орк, присаживаясь на корточки и при свете месяца пытаясь рассмотреть рассыпанные перья.

— Ну, как страшный… Не красавец, морда бритая, неприятная…

— Зубы видел?

— Зубы?

Мартин попытался вспомнить.

— Вроде не видел. Только он спросил, кто я, а я…

— Что значит «спросил»? Словами, что ли?

— Ну да. А потом в глотку вцепился, а я ему руки и обломал.

— Крылья.

— Нет, тогда это были руки, честное слово.

Орк поднялся и обернулся в сторону балки, где еще шумела оставшаяся на дне вода.

— В неловкую мы попали ситуацию. Болота ходуном ходят, ручьи переполняются.

— И деревня еще, — напомнил Мартин.

— Но тебя-то ведь этим не проймешь, Мартин? Ты же много чего повидал, правда?

— Я буду в порядке, Бурраш. Не беспокойся.

— Ну и славно. Главное, дотерпеть до утра, а там что-нибудь придумаем.

Они вернулся к развилке и обнаружили Ронни мирно спящим на сбитой из мха подушке.

— Давай не станем его будить, — предложил Мартин.

— Давай, — согласился орк, опускаясь возле своего ранца и пристраивая рядом меч. — И завтра не будем ничего говорить, если сам не спросит.

— Ты прямо мысли мои читаешь, — сказал Мартин, пристраиваясь спиной к дереву.

— Ложиться не будешь? — спросил орк.

— Если сон придет, я и так подремлю.

— Это правильно.

Орк зевнул и повернулся на бок.

— А я, может, еще прихвачу… Прихвачу часиков…

Мартину показалось, что он только прикрыл глаза, но не заснул. Он слышал все лесные звуки: шорох мышей, уханье филина и деловитое сопение ежа, добывавшего в земле сонных червей, но в какой-то момент вдруг проснулся оттого, что в глаза ему светило солнце.

Мартин чихнул и, проснувшись окончательно, огляделся.

— О, ты проснулся! — поприветствовал его Ронни. — Держи щетку, я уже ходил к балке зубы чистить. Там за ночь воды привалило — пропасть!.. Даже пена по берегу. Мутноватая, конечно, водичка, но нам не привыкать.

— Спасибо, друг, — поблагодарил Мартин и взял у Ронни влажную щетку.

Неподалеку на пне сидел Бурраш и, щурясь, грелся на солнце.

— Что, ночью был дождь? — спросил Мартин.

— О да, но только местами, — ответил Бурраш. — Сны видел?

— А ты думаешь, это были сны?

— Вы о чем, ребята? — спросил Ронни. — Как насчет костерка, а? Тут у нас сахарок остался. Мясо и хлеб черствый. Можно поджарить мясо, чаек в травах настоять.

— Нет, съедим так, на ходу, — сказал Мартин.

— А куда спешим? — не понял Ронни.

— Пойду щеткой по зубам пройдусь, авось совсем проснусь. А ты пока с Буррашем побеседуй.

И Мартин направился к балке, но в обход того места, где ночью столкнулся с тенью.

— Куда мы так спешим? — спросил у Бурраша Ронни. — Погода хорошая, время еще есть.

— Места здесь тревожные, Ронни, — сказал Бурраш, убирая меч в ножны. — Лучше нам перебраться дальше, а мясца мы и в другом месте поджарим.

— Это все из-за вчерашней деревни?

— Из-за деревни тоже.

91

Телеги стояли под высокими березами в самом центре рощи. Три мула из первой смены дремали, а вновь приобретенный взамен пропавшего на переправе не переставая жевал траву.

Ламтак уже приказывал давать ему больше овса, чтобы тот вел себя поспокойнее, но это не помогало. Мул исправно работал в упряжке, однако не пропускал ни одной возможности сорвать с обочины травы или дотянуться до зеленой ветки.