Дж. Уорд - Темный любовник

Все его тело стало каменно-твердым.

С каждым ее вторжением она проникала в него все глубже, ему в кожу и мозг. В его сердце. Она овладевала им, беря его. Ставя на нем свое клеймо.

Оторвавшись от его губ, Бет двинулась вниз по его телу. Облизала шею. Пососала соски. Мягко оцарапала живот ногтями. Слегка прикусила бедра.

Роф вцепился в спинку кровати и потянул, заставив всю раму прогнуться и протестующе заскрипеть.

Волны жгучего жара приносили с собой ощущение, будто он вот-вот потеряет сознание. Пот усеял его кожу. А сердце стучало так тяжело, что, казалось, начало пропускать удары.

Слова полились с его губ, поток фраз, зазвучавший на Древнем языке, гортанное выражение того, что она с ним делала, насколько она для него красива.

Когда она обхватила губами его плоть, он чуть не кончил. Роф вскрикнул, по его телу пробежала судорога. Она отстранилась, дав ему время отойти немного.

А затем провела его через настоящую пытку.

Бет точно знала, когда приблизить его к пику, а когда заставить мучиться ожиданием. Сочетание ее влажного рта на его толстом кончике и рук, движущихся вверх и вниз по его члену, было тем двойным ударом, который он с трудом мог выдержать. Она вновь и вновь подводила его к самому краю, пока он не взмолился о пощаде.

Наконец она оседлала его бедра и нависла над ним. Он бросил взгляд вниз, между их телами. Ее бедра были широко разведены над его налившейся кровью, пульсирующей эрекцией, и он едва не взорвался.

— Возьми меня, — простонал он. — Боже, пожалуйста.

Она плавно насадила себя на него, и это ощущение отдалось во всем теле Рофа. Тесная, влажная, жаркая, она обхватывала его, словно перчатка. Бет начала медленно, ритмично двигаться, и он не смог долго сдерживаться. Когда он кончил, ему показалось, будто бы его разорвало надвое, выброс энергии породил ударную волну, которая пронеслась по комнате, встряхнув мебель и затушив свечу.

Медленно возвращаясь обратно на землю, Роф осознал, что впервые за все время кто-то так старался доставить ему удовольствие.

Ему хотелось плакать от того, что она до сих пор хочет его.

Бет улыбнулась во тьму знакомому звуку, вырвавшемуся у Рофа в тот момент, когда все его тело содрогнулось под ней. Сила его оргазма вознесла ее на собственную вершину, и когда восхитительные волны захлестнули ее, она, задыхаясь, упала на его вздымающуюся грудь.

Опасаясь, что она слишком тяжелая, Бет попыталась сползти с него, но Роф остановил ее, удержав за бедра. И вновь произнес одну из своих красиво звучащих фраз, которых она не понимала.

— Что?

— Оставайся именно там, где сейчас, — повторил он по-английски.

Полностью расслабившись, она устроилась на нем.

Бет размышляла над тем, что он говорил ей, когда она занималась с ним любовью, но тон его голоса — благоговейный, восхваляющий, уже о многом поведал ей. Что бы он ни произнес, его слова были полны чувственности.

— Твой родной язык красив, — сказала она.

— В мире не найдется достойных тебя слов.

Его голос звучал по-другому. Сейчас он ощущался для нее не так, как раньше.

«Никаких преград», сообразила она. «В данный момент между нами нет никаких преград. Эта его смертельная бдительность, эта вечная настороженность, хищная защитная реакция исчезли».

Внезапно ей захотелось защитить его.

Странновато испытывать подобное желание по отношению к кому-то, столь превосходящему тебя физической силой. Но ему нужна защита. В этот тихий миг, в этой плотной тьме Бет могла ощутить в нем ранимость. Казалось, она могла коснуться самого его сердца.

Боже, эта ужасная история смерти его семьи.

— Роф?

— Хмм?

Ей хотелось поблагодарить его за то, что он с ней поделился. Но не хотелось нарушить эту хрупкую связь, установившуюся между ними.

— Тебе когда-нибудь говорили, как ты красив? — сказала она.

Он тихо рассмеялся.

— Воины не бывают красивыми.

— Ты красивый. Для меня. Невероятно красивый.

Роф задержал дыхание. А потом сдвинул ее с себя и быстро поднялся с постели. Мгновение спустя в ванной зажегся мягкий свет, и она услышала плеск воды.

Следовало знать, что это долго не протянется. Но тем не менее ей хотелось оплакивать утрату.

Разыскав в темноте свои вещи, Бет оделась.

Когда Роф вышел из ванной, она уже направлялась к двери.

— Куда ты идешь? — пожелал узнать он.

— На работу. Не знаю, который час, но обычно я начинаю около девяти, так что, уверена, я уже опаздываю.

Различить что-то в темноте было нелегко, но в конце-концов она отыскала дверь.

— Я не хочу, чтобы ты уходила. — Роф оказался прямо рядом с ней, заставив ее подпрыгнуть от неожиданности.

— У меня есть своя жизнь. Я должна к ней вернуться.

— Твоя жизнь — здесь.

— Нет, это не так.

Ее руки нащупали дверную ручку, но сдвинуть ее с места не удалось, даже нажав всем телом.

— Ты собираешься выпустить меня отсюда? — пробормотала она.

— Бет. — Он взял ее за руки, вынуждая прекратить бесплодные попытки. Свечи тут же вспыхнули ярким пламенем, будто он пожелал, чтобы она его видела. — Прости, порою со мной… бывает нелегко.

Она отодвинулась.

— В мои намерения не входило смущать тебя. Я лишь хотела, чтобы ты знал о моих чувствах. Вот и все.

— А мне с трудом верится, что я не вызываю у тебя отвращения.

Бет пораженно уставилась на него.

— Боже Правый, из-за чего я должна его испытывать?

— Потому что ты знаешь о том, что случилось.

— С твоими родителями? — От удивления она открыла рот. — Правильно ли я понимаю? Ты думаешь, что я почувствую отвращение из-за того, что тебе пришлось пережить жестокое убийство своих отца с матерью?

— Я ничего не сделал, чтобы их спасти, — огрызнулся он.

— Ты был заперт.

— Я был трусом.

— Нет, не был. — Злиться на мужчину было, вероятно, не справедливо, но почему Роф не может яснее увидеть прошлое? — Как ты можешь говорить…

— Я прекратил кричать! — звук его голоса отрикошетил от стен, заставив ее вздрогнуть.

— Что? — прошептала она.

— Я прекратил кричать. После того, как они разделались с моими родителями и додженом, я прекратил кричать. Лессеры обыскивали наши покои. Искали меня. А я хранил молчание. Прижав ладонь ко рту. И молился, чтобы они меня не нашли.

— Ну конечно, ты молился, — мягко произнесла она. — Тебе хотелось жить.

— Нет, — выпалил он в ответ. — Я боялся смерти.

Ей хотелось коснуться его, но она была уверена, он отодвинется.

— Роф, как же ты не видишь? Ты был такой же жертвой, как и они. И единственная причина, по которой ты сегодня здесь, состоит в том, что твой отец достаточно сильно любил тебя, чтобы позаботится о твоей безопасности. Ты молчал, потому что хотел выжить. В этом нет ничего постыдного.