Позывной «Оборотень» - Ерофей Трофимов
Молчавший до этого момента Никита решил вступить в игру. Выступив из-за широкой спины Максима, он шагнул к столу и, нагнувшись к настороженно смотревшему на возникший персонаж профессору, прошипел:
– Готов сдохнуть, мразь?
– А ты кто такой? – удивился Лихтман.
– Забыл? Так я тебе напомню, – тихо пообещал Никита и, оперевшись руками на стол, усилием воли принялся трансформироваться.
Это было больно и очень сложно. Подобным фокусам он научился уже сам, проводя долгие бессонные ночи в своём подвале, когда в развалинах проводилась очередная зачистка, а оружия он добыть ещё не успел. В допросной повисла гробовая тишина, нарушаемая только хрустом видоизменяющихся хрящей. Вида трансформации не выдержал даже привычный ко всему Кручинин.
Опустив глаза, он уставился на носки своих ботинок. Макс, отлично знавший всю процедуру не понаслышке, не сводил взгляда с Лихтмана. Совсем по-другому повёл себя сам профессор. Едва только Никита начал изменяться, как он резко подался вперёд, буквально впившись взглядом в бойца. По каким-то только ему понятным признакам профессор понял, из какой именно группы стоящий перед ним боец. Резко побледнев, профессор откинулся на спинку стула и, судорожно вздохнув, прохрипел:
– Это не может быть. Ты должен был сдохнуть вместе со всеми остальными.
– С кем остальными? – быстро спросил Кручинин.
– Этот подопытный из первой группы. Но они все погибли, – растерянно ответил Лихтман, но, опомнившись, быстро добавил: – Во всяком случае, мне рассказали именно так.
– Хороший ход, профессор. Но это именно вы отправили нас на смерть, – ответил Никита. – А теперь пришло время платить по счетам.
Несмотря на изменившиеся мышцы и связки лица и откровенно выглядывавшие из-под губ клыки, речь его звучала грубо, но внятно. Несколько нарушена была только артикуляция, но все присутствовавшие отлично поняли, о чём идёт речь. Затравленно оглянувшись на Кручинина, Лихтман ещё сильнее откинулся на стул и, быстро облизав пересохшие губы, сказал:
– Вы не посмеете отдать ему меня. Вы обязаны держать его на привязи.
– К сожалению, профессор, вы сделали всё, чтобы этот человек пропал. И теперь у меня нет ни одного рычага власти или воздействия на них. Ведь они оба пропали без вести. Их просто нет. Впрочем, скоро и вас не станет, – жёстко усмехнулся в ответ Кручинин.
С этими словами полковник развернулся и вышел из допросной, плотно прикрыв за собой дверь. Звучно лязгнул засов, только теперь Лихтман в полной мере осознал, что остался один на один с монстрами, которых сам же и создал.
– Пора начинать, – прорычал Никита, ещё сильнее перегибаясь через стол.
Ухватив профессора за горло, он одним движением сдёрнул его со стула и, шваркнув о стену, добавил:
– Долго я этой встречи ждал, и быстро это не закончится.
Удар выбил у профессора весь воздух из лёгких, заставив скорчиться и зайтись судорожным кашлем.
– Это точно быстро не закончится, – добавил Макс, снова поднимая профессора.
Оказавшись в проекте намного позже Никиты, Максим лучше умел контролировать свою трансформацию. У него изменились только руки. Пальцы заметно укоротились, а ногти превратились в весьма впечатляющие когти. Удар когтистой лапы отшвырнул Лихтмана к Никите, и бойцы старательно принялись делать то, о чём их просил Кручинин. Огромные когти полосовали тело профессора, при этом не задевая жизненно важных органов.
Очень скоро лицо и тело профессора были залиты кровью, а её брызги оказались даже на потолке. Стоны профессора становились всё громче, а удары бойцов всё сильнее и резче. Вскоре всё тело Лихтмана превратилось в кровавое месиво. Следом за шкурой профессор потерял сознание. Чувствуя, что его начинает трясти, Никита поднял Лихтмана и, вскинув руку, сказал:
– Пора заканчивать.
В этот момент засов в дверях загремел и в допросную с криком:
– Отставить! – ворвался Кручинин.
Подскочив к Никите, он чуть не силой вырвал у него профессора и, перебросив тело на руки вошедшим следом солдатам, добавил:
– Я же сказал, не сейчас.
Профессора утащили, а в допросную ввели бледного до синевы помощника. Вспомнив, что этого индивида их просили запугать до мокрых штанов, Никита медленно опустил руку с окровавленными когтями и, поднеся её к собственному лицу, принялся медленно слизывать кровь, не сводя глаз с испуганно замершего арестанта. Не выдержав напряжения, помощник профессора утробно икнул и медленно повалился на пол. Присев над упавшим, Кручинин озабоченно приложил пальцы к его шее и, нащупав пульс, удовлетворённо кивнул:
– Жив, мерзавец. Обморок. Нервишки слабоваты. Впечатлительный больно.
– Он согласился на ваше предложение? – спросил Иевлев, входя в допросную.
– Не успел. Сейчас приведу его в чувство, и продолжим.
– А что с профессором? – быстро спросил Макс.
– Сейчас шкуру залатают, а дальше будет видно, – ответил Кручинин, ничего не обещая.
Вызванный в допросную врач быстро привёл арестанта в чувство при помощи нашатыря и, привычно измерив давление и пульс, сказал, убирая инструменты:
– Порядок. Здоровью ничего не угрожает. Можете продолжать свои игрища.
– Вот и славненько. Значит, продолжим, – усмехнулся особист, весело потирая руки.
– Что вы собираетесь со мной делать? – заикаясь пролепетал помощник профессора, опасливо отползая от метаморфов подальше.
– Полковник, а можно мы хоть этого съедим? А то что-то аппетит разгулялся, – громко спросил Максим.
– И правда, господин полковник, главный у вас, а от этого всё равно толку мало, – поддержал его Никита.
Услышав вопрос, арестованный хрюкнул и снова свалился в обморок. Удивлённо покосившись на него, Кручинин жестом велел доктору снова привести его в чувство. Дождавшись, когда арестованный очнётся, особист присел перед ним на корточки и, устало вздохнув, спросил:
– Ну что? Согласны помогать нам, или я могу идти? Решайте быстрее, некогда мне с вами валандаться, да и ребятки проголодались.
– Я сделаю всё, что вы скажете. Только не отдавайте меня им. Умоляю! – неожиданно взмолился помощник профессора, вцепившись в Кручинина мёртвой хваткой.
– Спокойно, спокойно. Решение вы приняли правильное, так что бояться вам пока нечего, – попытался успокоить его особист, с трудом отрывая от себя сведённые судорогой от страха руки.
– Пока?! – испуганно переспросил арестант.
– До тех пор, пока вы не передумаете или не вздумаете водить нас за нос, – быстро ответил Кручинин.
– Я буду помогать вам. Буду, – истово пообещал тот, кивая головой так, что Никита невольно испугался, как бы он в порыве старания не свернул себе шею.
– Всё, парни, оставьте нас одних, – быстро приказал Кручинин, начиная ковать железо, пока не остыло.
Выйдя из допросной, оба бойца устало прислонились к стене, ожидая дальнейших распоряжений.
Пользуясь тем, что в коридоре никого не было, Никита вернул себе привычный облик и, отдышавшись, принялся массировать мышцы лица. Как ни крути, а волевая метаморфоза проходила у него намного болезненнее, чем у случайного напарника.
– Болит? – участливо спросил Макс.
– Ещё как, – вздохнул Никита. – Каждый раз словно все кости ломаются.
– Может, таблетку какую у доктора спросить?
– Не надо. Пройдёт, – улыбнулся парень, благодарно улыбнувшись.
Вышедший из соседней комнаты Иевлев жестом подозвал парней к себе и тихим, едва слышным шёпотом проговорил:
– Значит так, мужики. Вы своё дело
