Дорога мстителя - Алексей Алексеевич Доронин
Саша шёл, теперь почти не натирая мозолей, потому что научился наматывать портянки (носки давно стёрлись в труху), Кожа на ступнях стала толстой и грубой. Почему-то ему и тут виделась метафора. Про сердце, покрывшееся такой же корой.
Сколько возможностей он отбросил и отмёл. Сколько кораблей и мостов за собой сжёг.
Но Саша лёгких путей обычно не искал и поэтому шёл дальше. На запад.
«Забыть о возвращении. Навсегда».
Говорят, что ордынцы называли эти шоссе, проложенные предками с запада на восток параллельно ЖэДэ, – Великим трактом. Но Саша знал тракт только пищеварительный, и на него большая дорога точно не была похожа.
Огромный рекламный щит. К нему прикреплён, прикручен болтами, металлический лист с жёлтыми буквами:
«Орда – это порядок. Добро пожаловать!».
«150 км до границы».
Это было явно изготовленное на заводе изделие размером два на два метра. Видно издалека даже в полумраке. А уж когда он навёл на лист фонарь, надпись ярко засветилась. Специальное покрытие.
Саша тут же в испуге отвёл луч в сторону, потому что разглядел нечто, сначала показавшееся ему свисающим лоскутом ткани.
Не заслоняя надписи, на щите висел вниз головой труп. К груди прибита табличка:
«Изменникам смерть!».
* * *
Ночью Младший видел вдали на севере отсветы. Не похожие ни на молнии, ни на электрическое освещение. Возможно, снова степной пожар. А может, снова горит человеческое жильё.
Утром он наткнулся на убитых, неглубоко прикопанных у шоссе. Их раскопали звери. Не волки. Собаки? Лисы? А может, тут есть шакалы? При его приближении две твари убежали. Мелкие, но десяток таких могут быть очень опасны. Из рыхлой земли торчали обглоданные человеческие конечности.
Их раскопали животные. А убили – звери. Так будет точнее.
Вскоре он заметил конный отряд из четырёх человек. Всадники рысью двигались на восток. Винтовки, камуфляж… Скорее всего, «сахалинцы» – или своих догоняют, или гонятся за кем-то. Они пронеслись мимо притаившегося в придорожных кустах Саши и скрылись из вида за холмом.
На следующий день он увидел конников, направляющихся на запад. Лошадки мелкие, лохматые шапки, вместо камуфляжа – ватные телогрейки. Это летом-то… Вы бы ещё валенки надели, Саша с трудом сдержался, чтобы не расхохотаться в голос. Но это был скорее истерический смех. Смейся, чтобы не заплакать… Нормальная одежда, полно до сих пор находят на складах. Но как-то становится на дороге слишком людно… И слишком опасно. Он прятался за проржавевшим насквозь уборочным комбайном.
За конниками крупные мускулистые лошади, каждая, должно быть, сильная как трактор, тащили телеги, сделанные из больших прицепов. В них – связанные по рукам и ногам чумазые люди в рванине, много-много в каждой телеге. Ещё трое всадников с ружьями, тоже на низеньких лошадях, замыкали колонну, которая двигалась медленным шагом.
Люди в телегах вели себя смирно. Вдруг один начал биться головой об борт. Тут же подскочил конвоир, и раздался звук, похожий на выстрел. Удар кнута Саша ни с чем не спутает. Но если в Прокопе кнут изредка применяли только в отношении коров, то в Уфе он сам отведал этого кушанья. Правда, его лишь слегка «приласкали». А здесь удар был полноценный, с оттяжкой.
Человек дёрнулся и упал на дно. Саша подумал, что его убили, но бедняга стал с трудом подниматься. Теперь он не будет доставлять проблем. Конвойный поднял руку, крикнул что-то и вернулся на своё место в арьергарде.
Больше Саша не стал разглядывать колонну, боялся, что бинокль даст блик, и его заметят.
Хорошо, что не было собак. Младший лежал ни жив, ни мёртв за ржавым комбайном, пока рабский конвой не скрылся из виду. Почему-то он чувствовал, что люди в повозках не могут иметь отношения к Сибири. Не только потому, что не бывает таких совпадений. Просто интуиция.
Вскоре парень узнал, что эти надсмотрщики были гуманистами и добряками. Не успел он обдумать всё и переварить, не успел отойти на пару километров, как на дороге показался ещё один конвой. Люди шли пешком, связанные длинной верёвкой.
«Скованные одной цепью», – вспомнилось Саше. И ноги у них тоже были в путах. Переставлять могли, а бежать – нет. Видимо, эти были менее ценные, поэтому утруждать лошадей из-за них не стали, сами дойдут – не баре.
Ему показалось, что среди них есть и женщины, судя по длине спутанных волос. Есть и лысые, которые стариками не выглядели. То ли бритые, то ли плешивые. В Прокопе тоже хватало людей с проблемными волосами или вовсе без волос. Он увидел столб пыли издалека, и очень кстати недалеко от дороги нашёлся двухэтажный коттедж. Трава здесь была слишком низкой, чтобы укрыть человека. А заросли кустов растут неравномерно. К тому же кидаться в колючий чертополох, приставучий репейник или ядовитый борщевик он не хотел бы.
В этом караване телеги тоже были, но груз прикрыт брезентом. Конвойные в меховых шапках снова восседали на карликовых лошадках. Что же это за порода такая? Специально вывели, чтобы проще было прокормить? Саша опять не рискнул долго всё рассматривать, но успел заметить, что всадники – круглолицы и узкоглазы. «Китайцы», – почему-то решил он и даже набрался смелости пошпионить ещё пару минут, крутя колёсико резкости. Корпус бинокля обмотан тряпкой, стёкла не очень чистые, так что, наверное, не дадут блика. Да и у самого Саши лицо уже белизной не отличалось. Ещё и в капюшоне. Фиг заметят.
Да нет же, какие китайцы? В войсках СЧП кто только ни служит, полно там и восточных людей. Но не из такой дали, как Китай. Да и есть ли он ещё?
Все они в равной мере – враги, и одинаково хорошо бы каждому – пулю в лоб. Конвойных не больше десяти человек, рабов сотни две-три. Если бы это было кино, Саша сейчас перебил бы гадов и освободил несчастных.
Куда их вели? Он не знал. На какие-то работы. Но вряд ли далеко. Откуда? Тоже вопрос без ответа. Наверное, в чём-то провинились.
Сарказм. Младший вздохнул, что нет автомата, а ещё лучше – пулемёта. Даже лошадей не пожалел бы.
Колонны двигались туда, где федеральная трасса, изгибаясь, уходила на юго-запад, в сторону Тольятти и Самары. Там, гораздо южнее – огромный нежилой Волгоград, а рядом с ним – Калачёвка. «Столица». Его ближайшая цель. И пусть Чрезвычайное
