Враг моего врага. «Ийон Тихий» - Натали Р.
Первое время Эйзза плакала, потому что боялась за хирра Мрланка. Но невозможно бояться неделями, месяцами… С этим страхом свыкаешься, живешь с ним, как с недобрым старым знакомым. Каждый день встаешь и каждый вечер ложишься, думая о нем. Страх перестает колоть ножом в сердце, притупляется, и сквозь его поредевшие колючки проступает иная боль. На «Райской молнии» Эйзза потеряла мужа. Всего-то ничего они прожили в браке. Как она радовалась, выйдя замуж! Стейрр был замечательным – добрым, красивым, ласковым, он так классно танцевал, так круто дрался, так любил ее… У них могло бы быть много-много детей, четыре или даже пять. Теперь – все. Его больше нет, он остался на сброшенном модуле. По кораблю пошла волна детонации, и проблему решили хирургическим путем. Возможно, Стейрр был еще жив, когда «Молния» отстыковала левый модуль, кинув всех, кто там был, на верную смерть. Теперь Эйззе вековать свой век в одиночку – без мужа, без детей… кроме одного ребенка, да и тот – не его.
Хирра Мрланк сказал, что это ребенок Бена Райта. Если бы Бен был кетреййи, она вышла бы за него замуж – за него, не за Стейрра. Но Бен – инопланетянин. У него своя жизнь, где-то далеко. Космос огромный; скорее всего, они больше не встретятся. А если и встретятся? Еще хуже, она теперь замужняя женщина. Одно страдание!
Плакать о Бене бессмысленно, он – не для нее. Да и что о нем плакать? Он наверняка жив, вероятно, здоров и, возможно, даже счастлив. А о Стейрре плакать поздно. И Эйзза снова плакала о Мрланке. Многие говорили о нем, как о мертвом, но хирра Айцтрана сказала: клиническая смерть – это еще не абсолютный конец. Если он захочет жить, то вернется. Она говорила так и смаргивала слезы, сама не веря, что он захочет. Когда они виделись в прошлый раз, он готовился принять смерть. Она не верила, но все же надеялась. Эйзза и верила, и надеялась. Она видела хирра Мрланка позже и совсем в другом состоянии духа. Но врачи были настроены скептически, и Эйзза опять начинала бояться – бояться, что потеряет и его.
Врачи избегали говорить с Айцтраной, а она опасалась заговаривать с ними – все предпочитали молчать, чтобы не нарушать хрупкое равновесие. Но Эйзза была вне этого заговора молчания. Она таскалась за докторами и с надеждой спрашивала, что будет с хирра Мрланком. И тем приходилось отвечать, не отмахиваться же от беременной кетреййи.
– Процесс идет своим чередом, мышка. Не надо волноваться. Мы делаем все возможное.
– Все будет в порядке, – сказал главный врач. Соврал, поняла потом Эйзза. Через несколько дней он отозвал ее в коридор и сказал совсем другое:
– Девочка, ты ведь близка с хирра Айцтраной. Может, тебя она послушает. Скажи ей, что это надо прекратить. Она тратит деньги и время впустую. Пускай она отпустит его, позволит перейти на иной план бытия. Скажи ей, милая!
Эйзза испуганно помотала головой. Как она может такое сказать?
– Не буду я ничего говорить. Хирра Айцтрана сама решает. И правильно делает, что не отступается, – добавила.
Он воздел глаза вверх, бросил вполголоса:
– Такая же сумасшедшая! – и ушел, а она вернулась на свою банкетку.
Подходить к пациенту не разрешалось. Только сиди и смотри издалека. Но как тут удержаться? Однажды Эйзза украдкой подошла – если бы засек кто-то из медицинского персонала, выгнали бы вон и занесли в «черный список», но она была очень осторожна. Она ни за что не стала бы нарушать правила, но ведь с такого расстояния даже не разглядеть, есть ли там кто-то за нагромождением приборов, проводов и трубок. А ей так хотелось! Она подкралась, стараясь ничего не задеть, и попыталась заглянуть в лицо. Лучше бы она этого не делала, потом весь день проплакала. Лицо казалось совершенно неживым, угловатым, кости черепа выпирали под обвисшей кожей. Трубки, всунутые в рот, искажали и уродовали его. Создавалось впечатление, что это не человек, а какая-то кукла, мертвая часть мертвого прибора. Пятясь, Эйзза отступила в угол с банкеткой и просидела до вечера, съежившись и роняя слезы. Больше она не подходила.
Станция приближалась. Даже с большого расстояния чувствовалось, что там людно. Были видны два пришвартованных ГС-крейсера и сторожевики. Ларс подозревал, что с противоположной стороны стыковочные узлы тоже заняты.
– Как мы туда подойдем? – недоуменно спросил посол Содружества Планет.
– Используя ускорители, – проворчал Максимилиансен.
Ему с самого начала не нравилась эта идея. Но Салима уперлась: хочу посетить орбитальную станцию периметра. А то, чего хочет координатор, должно быть исполнено. Ищи теперь место для парковки…
– Такаши, свяжитесь со Шварцем, – буркнул главнокомандующий. – Пусть обеспечит нам стыковку.
«Максим Каммерер» давно тормозил, но скорость сближения со станцией была еще достаточно велика. Точечки быстро превратились в жучков, потом в игрушечные кораблики…
– На них что-то написано, – промолвила Салима.
Такаши услужливо включил увеличение. Буквы на борту «Джеймса Кирка» выросли и сложились в надпись: «Берегись поезда!» Рядом была изображена взбесившаяся электричка, полным зубов ртом (он у нее был!) перекусывающая человека пополам. Судя по характерным признакам – синей окраске и гарнитуре, – несчастный являлся мересанцем. Ларс досадливо поморщился.
Тем временем крейсер естественным образом приблизился еще больше, и под этим сюрреализмом стала видна более мелкая надпись, гласившая: «Курс на пенис!». Ларс мысленно застонал.
– Что имеется в виду? – спросил тсетианин с академическим интересом. – Данный корабль сообщает, что идет этим курсом?
– Скорее уж он предлагает встать на него всем остальным, – процедил Максимилиансен. – Такаши, что вы медитируете? Выключите, к черту, экраны, если они мешают вам работать. Салима, я предупреждал. Может, развернемся да полетим обратно на Землю, от греха подальше?
– Ну что вы, Ларс, – проворковала координатор. – Здесь чрезвычайно интересно.
– Станция на связи, – сообщил капитан Такаши.
Картина окружающего космического пространства на одном из экранов сменилась изображением бритоголового мужика лет пятидесяти с несколько ошеломленной физиономией.
– Какого хрена вы тут делаете? – заорал он.
– Шварц! – гаркнул Ларс. – Выбирайте выражения! Это я главнокомандующий, а не вы. Быстро дайте нам стыковку. У меня на борту координатор Земли и посол
