Александр Афанасьев - Крушение иллюзий
Вот в такой ситуации подполковника срочно вызвали в Джидду, настолько срочно, что за ним из Джидды прислали американский военный вертолет…
В офисе экспортно-импортной компании, куда его привезли конвоем из трех черных (это в жару-то!) «Субурбанов», первым делом бросались в глаза приметы нового времени — поспешно установленные на первом и втором этажах здания массивные стальные жалюзи. Еще в середине века стальные ставни можно было видеть на любой лавке в этих местах и на половине домов. Потом понастроили небоскребов и решили, что ставни, сберегающие здание от разъяренной толпы, — это не нужно, это прошлый век, стеклопакеты выглядят круче. Напрасно…
На первом этаже было что-то вроде reception, только рядом с секретарем теперь стоял человек в бронежилете и с автоматом МР5. Подполковника с сопровождающими пропустили без проверки документов, лифт в здании не работал, пришлось подниматься пешком.
На третьем этаже в шикарно обставленном кабинете сидели два человека, окна в кабинете были нараспашку — это была словно насмешка над бунтующей чернью. Бунтуете? А вот мы так, мы на вас плевали! На стенах — шикарные фотографии различных мест Востока, в том числе знаменитая башня-парус Бурдж-аль-Араб, обрамленные в модерновые, из стали и стекла, рамки. Длинный стол для совещаний и два человека, один из которых сидел за столом, а другой — на столе. За спиной подполковника бесшумно закрылась дверь, он направился сначала к тому человеку, который на столе сидел, — ему он был хорошо знаком. Второго он не знал.
— Майк Абрахам, — представился сидящий на краю стола, — ЦРУ.
Подполковник усмехнулся, не принимая игры.
— Тебя так теперь зовут? Ты не похож на еврея, как ни крути.
Человек с псевдонимом Майк Абрахам устало улыбнулся:
— Не время для шуток. Потом поговорим.
Подполковник перевел взгляд на второго человека в кабинете.
— Стэнли Долан, Госдепартамент, — представился второй.
Подполковнику этот человек сразу не понравился — узенькая мордочка, настороженно бегающие глаза, влажная ладошка. Настоящий хорек. Не стоит доверять таким типам, для них предать — все равно что пропустить банку пива в жаркий день.
— Подполковник Роберт Джереми, старший военный советник, семьдесят пятый полк рейнджеров, — представился он.
— Действующий подполковник? — уточнил хорек.
— По крайней мере, утром им был.
— Боб относится к числу тех парней, которых стоит повысить в звании, чтобы избавиться от них, — сказал, возвращая долг за сегодняшнее, Майк Абрахам.
— Как бы то ни было, — отрезал хорек, переходя сразу к делу, — подполковник, вы заметили, в каком состоянии улицы, когда вы ехали сюда?
— Признаться, заметил.
— А в Саане улицы в подобном состоянии?
— Нет, не в подобном. В Саане не бьют окна, потому что мало кто может позволить себе вставить в оконный проем настоящее стекло, особенно на окраинах. В центре, конечно, с этим проще. Но у нас больше воюют с людьми, а не с окнами.
— Да, у вас сложная ситуация, — подтвердил хорек.
Подполковник пожал плечами. Он видел, как хорек пытается зайти на что-то, вывести разговор в какое-то нужное ему русло, — и это не вызывало ничего, кроме раздражения.
— Боб… — начал Майк Абрахам, — мы вызвали тебя для того, чтобы обсудить одно чрезвычайно важное решение. Точнее, не само решение, а пути его исполнения с минимальными издержками. Твое мнение по обстановке в стране для нас чрезвычайно важно, но не менее важна для нас твоя оценка состояния дел в армии.
— В армии? Что ты хочешь знать?
— В первую очередь — насколько действующий президент имеет поддержку в армии? Может ли он опереться на нее? Искренняя ли это поддержка? Кого еще может поддержать армия?
— Искренняя… Сам по себе вопрос неверен, здесь нет и не может быть искренней поддержки. Нужно понимать, что на Востоке, господа, единственная идеология, за которой могут пойти люди, — это ислам, другой идеологии, тем более светской, — нет. Сильнее ислама только родственные связи — вот почему президент Салех делает все, чтобы в армии и во главе государства были люди либо его племенной группы, либо группы дружественных племен. Но и другие проталкивают на высокие посты представителей своих племен. Поэтому в армии, да и в государственных учреждениях — сущая мешанина, можно говорить лишь о настроениях в каждой части конкретно. Много зависит от того, кто командует и из какого он племени. Специальные силы, которые мы помогаем создать по мере возможностей, — да, они лояльны президенту, по крайней мере, процентов на семьдесят. Особенно после того, как их бросили воевать с северными племенами и часть спецназовцев перешла на их сторону, расстреливая сослуживцев и инструкторов.
Представители ЦРУ и Госдепа мрачно смотрели на подполковника.
— Не хочешь к нам в аналитический отдел? — поинтересовался Майк Абрахам. — Там тебе цены не будет. Только аналитики умеют сказать сто слов, не дав при этом ответа.
— Вы не ответили на вопрос, — сказал представитель Госдепартамента.
— Разве? Сам вопрос свидетельствует о том, что тот, кто его задал, совершенно не понимает, что происходит вокруг. И если вы что-то задумали — лучше это прекратить, пока не поздно.
Абрахам мрачно посмотрел на представителя Госдепа, тот смотрел на немыслимые в условиях пыльной пустыни начищенные до блеска ботинки.
— Вопрос вот в чем, Боб, — сказал Майк Абрахам, — принято решение о смене власти в Йемене. Мы должны это сделать быстро и чисто, пока это не сделала за нас улица.
— Только не это…
— Дослушай до конца. С президентом Салехом достигнута договоренность. Он умный человек и понимает, что лавры Каддафи ему ни к чему. В настоящее время на счету Салеха и его семейного клана скопилось что-то около шести миллиардов американских долларов, все они или почти все получены от торговли катом. Знаешь, что такое кат?
— Жевательный наркотик… — мрачно сказал Джереми, — в моем подразделении за него бьют по пяткам.
— Напрасно. Но дело не в этом. Президент понимает, что тридцать лет у власти — это много, его сына народ не воспримет как лидера. Мы, в свою очередь, предлагаем ему тихо уйти, тихо уехать из страны и вывезти всю семью. А мы закроем глаза на его деньги, на их не совсем легальное происхождение. Еще один богатый рантье-инвестор нашей экономике не повредит.
— А кто вместо него? Выборы проводить нельзя, начнется всеобщий хаос. Аль-Анси?[98]
— Вообще-то нет, — сказал представитель Госдепа, — есть лучшая кандидатура. Вы что-то слышали об Али Насере Мухаммеде?
— Краем уха.
— Это бывший президент Южного Йемена. Он пытался модернизировать страну и, проиграв, вынужден был бежать. Коммунисты послали вслед за ним бомбардировщики, но он уцелел[99]. Сейчас он проживает в Дамаске, возглавляет Институт стратегических исследований. Этот институт… получает гранты от Госдепартамента и помогает нам. Вполне приемлемый кандидат.
— Этого нельзя делать.
— Почему? — спросил Майк Абрахам.
— Потому что это взорвет страну еще почище операции «преемник». Представитель юга! Южане сейчас жаждут реванша, если это сделать, в стране начнется гражданская война. Южане начнут отнимать то, что у них до этого отнимали северяне!
— Насколько я понимаю… — заметил хорек, — южане все-таки… несколько превосходят северян по численности. Можно сказать, что, если бы мы сейчас провели демократические выборы, Али Насер Мухаммед одержал бы на них победу как человек, представляющий интересы более крупной социальной группы.
— Господи, да здесь нет никакой демократии, как вы не можете этого понять?! Демократия здесь — это право сильного племени вырезать слабое! Нужно тщательно подобрать кандидата, желательно из числа южан, уехавших на север, или северян, перебравшихся на юг! Надо провести переговоры с представителями духовенства. Надо до мелочей проработать программу действий, чтобы этого человека принял народ! Нельзя просто сменить одного диктатора на другого, страна как пороховая бочка! Если мы удержим армию с самого начала — не факт, что она не взорвется потом, когда народ выйдет на митинг и опять пойдет к посольству!
— Боб… — сказал Майк Абрахам, — решение относительно Али Насера Мухаммеда принято не нами. Нам сейчас надо обсудить, как мы сможем внедрить его в страну, чтобы армия его приняла. В первую очередь — армия и спецслужбы, народ потом. Слушаю твои предложения…
Последовавшие за этим события расставили все на свои места.
Самолет доставил Али Насера Мухаммеда, человека откровенно старого, — из Дамаска в Аден, бывшую столицу Южного Йемена, город-порт. В город, откуда он был вынужден бежать вместе со своими оставшимися в живых сторонниками, он въезжал как король. Как король, который устраивает торжество во время чумы.
