Николай Петри - Зеркало в руках
- Есть, - устало согласился грохочун. - Только мне тяжело говорить... сейчас...
- Я знаю, - успокоил друга видец. - Поэтому и прошу: давай прощаться здесь. Дальше с каждым шагом тебе будет всё труднее и труднее - дорога в Забытую Долину затягивает...
- Хорошо... - печально произнёс Таби Ёр.
Они обнялись, постояли, прижавшись головами. Вдруг Хай Рэ тяжело вздохнул и рывком отстранился.
- Всё... - глухо произнёс он. - Я пошёл...
Он успел сделать лишь несколько шагов, когда услышал взволнованный голос грохочуна:
- Погоди!
Видец оглянулся. Таби Ёр подбежал к нему, дрожащей рукой расстегнул нагрудный карман на своей куртке, достал что-то и торопливо протянул Хай Рэ.
- Возьми!.. - сдавленным голосом произнёс он. - Я же видел, ты не взял с собой ничего, кроме травы. А это... это подарит тебе ещё один день жизни. Возьми!
- Спасибо... - Хай Рэ принял подарок - широкую полоску вяленого мяса. После короткого раздумья тихо, но твёрдо сказал: - Прощай...
Он повернулся и торопливо зашагал по тропе.
Таби Ёр остался стоять покинутый, одинокий, опустошённый.
Хай Рэ прошагал метров двадцать, потом резко остановился. Он понимал: уходить, как бы то ни было, всегда легче, чем оставаться.
Не оборачиваясь, видец громко крикнул:
- Когда-нибудь мы ещё встретимся. Мы обязательно встретимся!..
Голос не успел затеряться в кронах высоких деревьев, а ноги уже несли Хай Рэ прочь от этого места. И только пересохшие от волнения губы продолжали шептать: "...мы ещё встретимся... мы обязательно встретимся..."
13.
Волк бежал по свежему рыхлому снегу и дивился происходящему. Наверное, мир в самом деле сильно изменился, если все привычные представления о нём разбиваются точно тонкие льдинки у заберега. Первым смятение в голодный волчий мозг внёс старый лось, не захотев (при его-то несокрушимой мощи!) сопротивляться волку-одиночке. Это было не по правилам. Это было против всех привычек и инстинктов: если зверь больше и сильнее, он обязан сопротивляться, иначе потеряет жизнь. А что может быть дороже жизни!..
Потом дымный след вывел волка на странного двуногого. Одиночка выглядел ещё более противоестественным, чем отказавшийся защищать себя лось. Двуногие не бродят в одиночку! Их всегда много. Они не отходят друг от друга дальше, чем летят их тонкие стальные когти или смертельно жалящие острые прутья.
Все в лесу знают: если увидел одного двуногого, значит, где-то близко их целая стая. Поэтому они всегда побеждают. Даже снежных барсов. Даже пещерных медведей. Так было всегда. И вот теперь... Теперь всё поменялось. К тому же - ирбис. Почему он не испугался двуногого?
Волк замер. Такое с ним случалось лишь в минуты охоты, когда, изучая след зайца, пытавшегося запутать преследователя хитроумными петлями, нюх выводил опытного хищника на прежний след, и круг замыкался. В такие минуты волк замирал в сладком предвкушении добычи. Сейчас он испытал подобное волнение, внезапно разгадав причину своего удивления: кого бы в последние дни он не встретил в зимнем умирающем лесу - все были одиночками...
Да, мир раскололся, рассыпался на отдельные кусочки, разбился вдребезги и собрать его теперь невозможно...
Волк покрутил головой, разгоняя тревожные видения, потом трусцой побежал дальше. Не сразу он понял, что, сам того не желая, следует за двуногим. Но отчего-то нисколько не удивился своему внезапному порыву (наверное, в нём ещё не умерла надежда полакомиться вкусными мясными остатками).
Сладкие грёзы о долгожданной пище сделали его менее осторожным, потому что он опасно приблизился к двуногому. Волк понял это лишь тогда, когда услышал громкий предостерегающий крик. Ноги стремительно унесли волка в глубокий лог, где напуганный зверь замер в густых заиндевелых кустах.
Голос двуногого звучал необычно и страшно. Даже в большой группе двуногие всегда разговаривали тихо, так что обнаружить их можно было только по запаху. Этот же кричал громко, яростно, будто хотел, чтобы о его присутствии знал весь лес.
Волк заколебался. Двуногий выглядел безумным, а нужна ли пища безумным, волк не знал. Выждав некоторое время, он всё-таки последовал за двуногим. Но теперь его влекло не сильно притупившееся за последние часы чувство голода, а щенячье любопытство.
Он шёл долго, безошибочно следуя по запаху, оставленному на свежем снегу мохнатыми лапами двуногого. Иногда волк уходил в одну или в другую сторону, пытаясь отыскать на склонах оврага следы мелкой добычи. Проплутав недолго в рыхлом снегу, зверь возвращался на оставленную двуногим тропу и бежал дальше.
Один раз он наткнулся на длинную широкую полосу от волочащегося предмета со следами лап. Сердце волка радостно забилось. Ондатра! Он бросился по следу, надеясь настигнуть мускусную крысу раньше, чем она доберётся до водоёма. Судя по следам, имеющим зигзагообразные дорожки со срединной бороздкой от волочащегося хвоста, - по местам с неглубоким снегом ондатра бежала рысью.
Волк, не жалея раненой ноги, ринулся вперёд. Но вскоре он увидел в просвете деревьев реку и тихо взвыл от досады.
Пришлось возвращаться назад.
Ближе к вечеру волку повезло. Он случайно набрёл на "ход-отдушину" тёплого гнезда мышей полёвок, видимой частью которого была тонкая хрупкая труба из инея с небольшим валиком внизу. Конечно, мышь не серна и не пятнистый олень, но для изголодавшегося зверя она по вкусу будет лишь немногим уступать ласке.
Волк кинулся к устью норы, стремительно расширив извилистые снежные галереи, как это обычно делают горностай или хорь. Перепуганные грызуны стали выскакивать наружу, где их уже поджидали быстрые волчьи клыки. Многим полёвкам удалось избежать звериной пасти, но спасение их оказалось ложным: к следующему утру усилившийся мороз и ветер обязательно погубят их, потому что мышам едва ли удастся так быстро соорудить новое гнездо.
Однако волка это мало заботило. Утолив первый голод, он ещё некоторое время побродил вокруг, отыскивая зверьков, не успевших прокопать быстро твердеющий наст. Настиг трёх самых невезучих, после чего неторопливо вернулся на оставленную двуногим тропу.
Появилось ленивое желание бросить бессмысленное преследование и поискать уютное место для ночного отдыха. Приятная тяжесть в желудке сделала походку вялой, а взгляд рассеянным. Несколько раз волк широко зевнул, бросая равнодушный взгляд по сторонам, однако новые запахи, примешавшиеся к уже знакомому духу толстых лап двуногого, заставили волка насторожиться и упорно продолжить путь.
Свой выбор он сделал быстро, потому что след двуногого пах... ирбисом.
14.
Воспоминания поблёкли, растушевались, слились с завесой падающего снега.
Хай Рэ неторопливо торил тропу, иногда с сожалением вспоминая, что зря не послушался грохочуна и не взял снегоступы. Сейчас идти было бы намного легче и быстрее. Видец тут же усмехнулся своим мыслям. Быстрее... А зачем? Куда ему торопиться в этом мире, где жизнь одного человека - даже самая долгая - всего лишь ничтожная капля в стремительном речном потоке!
Хай Рэ остановился. Постоял, любуясь рождающейся на глазах красотой и прислушиваясь к монотонному, убаюкивающему шелесту падающих снежинок. Закрыл глаза. Замер. Ему захотелось увидеть окружавший лес таким, каким он был в летнюю пору, - в самый разгар июльской жары, чтобы контрастом двух состояний природы заполнить образовавшуюся в сердце пустоту. Но образ июльского леса так и не осчастливил уставшего старика. Вместо сочной изумрудной зелени и чудесного аромата луговой травы, он вдруг увидел длинную размытую тень, услышал хруст проваливающегося наста, почувствовал пугающий своей резкостью запах зверя...
Видец открыл глаза, стремительно обернулся.
Сердце забилось учащённо, заставив сморщиться от резкой боли в груди. "Только не сейчас... - с тоской подумал старик. - Пусть это случится завтра..."
Он долго всматривался в белую мглу, но там не было ничего кроме деревьев, редких кустов и снега.
Дар видеца покидал его медленно, вытекая капля за каплей, словно тягучий мёд из разбитого медведем улья. Уже несколько лун Хай Рэ оказывался в замешательстве, не понимая своих образов. Он часто терялся: то ли это реальность, то ли видения, принесённые его даром? Вот и сейчас Хай Рэ не мог понять, что он видел глазами, а что - внутренним зрением.
Когда сердце успокоилось, и боль короткими толчками сползла в левое бедро, видец продолжил путь. Невесёлые мысли бродили в его голове. Время только перевалило за полдень, а он уже серьёзно вымотался. Пора было задуматься о ночлеге, но из-за непрекращающегося снегопада, видец не мог определить, где находится. Надёжные ориентиры - вершины гольцов - оказались сокрыты снежной завесой, других же примет на местности в этой части долины Хай Рэ не знал. Оставалась только река. Но и она пропала где-то за частоколом деревьев, потому что из-за сложного рельефа, видецу всё время приходилось забирать то в одну, то в другую сторону.