Стас Ас - Последний день может стать первым (СИ)

– Ты сможешь.

– Я не имею права.

А черт… мне нужно это сделать, но я не могу, а он может, но не сделает из программного

принципа. В памяти моего ошейника приказов командования хоть завались. Там все необходимые

данные, отдавших их, командиров – подтверждение я пропишу. Останется только коды вскрыть, и

готово.

– Значит я должен расстараться и открыть государственные кодировки.

– Не откроешь, S9. Не все люди S12 способны на это.

– Это мы еще посмотрим. Если будешь в стороне стоять и смотреть на мои мучения, кроме как

лучом в голову это не кончится – лучом в твою голову!

– Я не твой боец, S9.

– Ты моя техническая боевая единица!

– Угрозами ты можешь заставить человека исполнить долг, но этот метод не действен, когда

нужно убедить машину от него отступиться.

– Отступиться?! Не подделаешь документы государственного значения – государства не будет!

– Программный запрет подтвержден главой государства и Советом AVRG – альтернативные

условия неоговорены. Это жесткий запрет, который я не могу преступить, пока существует

государство.

– Главная цель позволяет снять запрет.

– Нет.

– Это не логично!

– S9, когда цель не имеет перспективы, запрет блокируется.

– Как ненужный программный хлам, который создает помехи при достижении другой цели!

– Так точно.

– Все, довольно! Документы будут выправлены!

Я шарахнул кулаком по столу так, что и карабкающийся на него Кот, и “крысиные ошейники”

разметались по полу. Установка для работы с жесткой памятью подлетела в воздух – поле

увеличения свернулось.

– Хватит разрушений, S9. Они и так сопутствуют тебе на каждом шагу. Сбой на границе – это

провал. Город не остановит “людей” из первого поколения, но для опознания на пограничном

объекте им придется активировать ментальный фон. Их так просто не пропустят – будут проверять.

За это время “чужой” фон будет выделен на посту центра управления – они обнаружат “чужих”,

даже если не будут сосредоточены на поиске. Срыв. Никто из первого поколения не сможет войти в

систему центрального компьютера до перезагрузки и внедриться в программу. Система сложная.

Неисполнимо, S9. Ты ничего не можешь сделать для человеческой расы. Ты только погубишь

жизнь и уничтожишь себя, пытаясь исправить необратимое. Они рушат систему, которая и так на

грани – остался один только шаг…

– Все, D40. Не надо об этом.

Кот взъерошился, вытянул шею, и вид у него очень растерянный… Забыл отключить его от

дублированной линии.

– Мы все погибнем? Это точно, да?

– Нет, не точно, но шансов выжить очень немного.

162

“Защитник” засветил Коту холодными глазами…

– Только потому, что S9 не может поверить, что Штрауб падет.

– Заткнись, машина!

Кот совсем скукожился и поджал хвост…

– А Штрауб точно падет? И люди…

– Штрауб не падет! Эти бледные твари из первого поколения все сделают.

– Ты знаешь, S9, что это невозможно.

– Мне плевать – возможно или нет! Они сделают это!

Кот совсем сжался – стал маленьким и тощим…

– Тебе плевать, что все мы?..

Голова раскаленная, злоба кипит. Откинулся на кресле – D40 возвышается надо мной гордый,

высокомерный, в его железных руках затаилась угроза… Это я его так воспринимаю – я мыслю

схемами… Схемы всегда под рукой, а что еще нужно?.. “Защитник” раздвинул панели, чтобы не

мешали тонким манипуляциям – я вижу каркасную основу его рук, вижу, как реагируют его пальцы

на идущий по проводникам сигнал. Чем-то похоже на руку человека – нервы, вены, артерии,

связки. Он не человек – машина. Мне может казаться, что он прав, но это только его программа.

Сейчас сил у меня не осталось даже на злобу – нет и энергии на замыкание нервов – я просто сижу,

откинувшись на спинку кресла. Шансов у Штрауба реально нет, но мне на это так же реально

плевать. Просто я считаю себя трупом, который еще ходит, что-то делает… и все эти зверушки

тоже трупы – ходячие. Зверушки… Это мои биологические системы связи, системы наблюдения…

– D40, ты и без меня управляешься. Отойду на пару минут. Кот, за мной не ходи.

Запись№55 05. 09. 206 год Новой Техно-Эры 16:14

Сижу на полу в коридоре. В голове муть. Я уже много раз считал себя трупом – готовился им

стать и становился, несмотря на то, что все-таки выживал. Каждый раз, когда я был готов умереть,

когда я погибал – что-то во мне отмирало и больше не воскресало никогда. Так же и сейчас – я

труп. Снова… Я умру вместе со Штраубом. Но, может, еще не все потеряно?.. Не все потеряно…

Хоть люди и бессмертны, а с каждым годом что-то в нас умирает… Мы вечно молоды, но что-то

в нас продолжает стареть. Говорят, что год нашей войны обходится дороже десятка прожитых лет,

но я не знаю правда ли это… мне не с чем сравнивать. Моя память не хранит ничего, кроме войны.

Мы четко знаем, какие решения в нашей компетенции, какая на нас возлагается ответственность.

Мы принимаем решения, исходя из закона, из приказа… У нас простая жизнь… Все решено кем-

то, все решено тобой в доступных тебе пределах. А сейчас на меня свалился такой груз… Отдать в

руки первому поколению наши жизни… Я должен сделать это сам, но… Я к Ивартэну подойти не

смогу. Риск – просто колоссальный риск! Здесь на кону все наши жизни – все… и эти зверушки…

Только никакие они и не зверушки…

Что за муть?! …У меня снова бред. Может, это из-за того, что скингер на меня наорал?..

Тупики! Везде тупики!

– Это не скингер, лейтенант.

– Страж!

– Тебе пора принять решение. Времени совсем мало.

– Я его принял и уже давно.

– Думай больше. Сейчас, когда ты занят делом, ты мало думаешь.

Крышу рвет… Тролль протягивает мне пачку сигарет. Я закуриваю…

– Какое тебе вообще до этого мира дело? Ты к нему не принадлежишь.

– Этот вопрос можно отложить.

Тролль стоит надо мной, давит: давит всем – ростом, взглядом, мыслями. Стоит, давит, молчит и

не уходит…

– Чего ты хочешь?..

Закрываю глаза… Я устал… Я очень устал.

– Ты должен думать, лейтенант, но ты, видимо, не понимаешь значения этого слова.

163

– Зачем?..

– Чтобы исправить то, что еще можно исправить.

– Я не понимаю – не понимаю, что ты имеешь в виду. Я лейтенант, я всю жизнь был

лейтенантом…

– Мне об этом известно.

– Почему ты не можешь толком говорить? Что за закон у вас такой? Запрещенные приемы ты

применять можешь, а что-то сказать – нет?

– Почти так. Но я уже нарушил правила. Больше ничего сказать не могу. Есть строгий закон.

– Это, что наказуемо?

– Это опасно.

– Для кого? Для чего?

– Думаю, ты узнаешь, если выживешь.

– Для чего этот закон?

– Для равновесия.

– Ты вмешиваться не можешь, чтобы равновесие не нарушить?

– Это делается во избежание опасности.

– Сказав это, ты нарушил ваш закон?

– Да.

– Я все равно не понимаю… Ты вообще откуда?

– Не сейчас – после. Сейчас тебе не об этом надо думать.

– О чем я должен думать?..

– О Вселенной.

– И что?

– Думай, лейтенант.

– Вселенная… Я знаю ее физические свойства…

– Не то.

– Вселенная – расширение, охлаждение… Холод, пустота…

Я наплевал на давящее присутствие этого каменного великана и начал расхаживать по

коридору…

– Почему пустота?

– Это мое субъективное восприятие.

– Почему субъективное?

– Потому что я живой, а во Вселенной нет жизни, или ее нет в пределах нашей досягаемости.

Нигде нет жизни… Нигде нет разума – только на Земле. Из этого можно сделать вывод, что жизнь –

явление редкое, но не уникальное, как считалось, если учитывать твое существование… А тебя

можно учитывать с этой точки зрения? Ты вообще живой?

– Думай дальше.

– К чему все это?

– Потом сообразишь – ты сразу не можешь.

Тролль не уходит… На него не похоже. Что-то он сегодня особенно настырный.

– Я уже все решил.

Глаза тролля то ли прищурились, то ли потемнели, покраснели еще больше – уменьшились как-

то. Его глаза, как дула двух излучателей, направленные мне в лоб и готовые спустить луч.

– До проверки всего ничего осталось.

– Да… Откуда ты знаешь?

– Знаю. Потом поздно будет. Решай. Думай все время.