Игорь Огай - Прорыв осады
– Ещ-ще не вс-сё… – прошипел ящер. Гиперборей не успел даже сделать попытки открыть рот. – Ещ-щё ес-сть Хаос-с…
Градобор встрепенулся и как-то по-новому посмотрел на смарра.
– Откуда вы узнали? – осведомился он.
– …Хаос-с здес-сь… – молвил ящер. – Оч-чень прос-сто колдовать…
Павел сглотнул. Вот и последнее подтверждение всем своим уже почти готовым оформиться в согласие подозрениям. Первозданный Хаос – рабочий материал для рождения новых вероятностей в Древе. Но одновременно и сырье для любой магии смарров. Никто лучше них не чувствует природу Хаоса, а уж управлять, пускай даже ограниченно… Ну разве что гиперборейские творцы, ближе всех подошедшие к этому пределу в своей концепции структуры Мироздания.
– Ну что же, – произнес Градобор, – я даже рад, что объявить об этом довелось не мне. В конце концов, слово ящеров в этом вопросе более весомо, чем наше.
– Погодите, – Шеф перевел взгляд с ящера на гиперборея и обратно. – Что значит Хаос?.. Вы об этом собирались говорить, Градобор?
– Именно. Головин ничего не передавал вам? С ним мы уже имели случай обсудить эту тему.
Потапов перевел вопросительный взгляд на Павла.
– Что? – ощетинился тот. – Шеф, а когда мне было? После штурма? Или, может, перед отлетом в кратер?
– Ладно, – Потапов прищурился, – это после. Градобор, говорите вы, так получится быстрее.
Смарр благосклонно склонил голову. Гиперборей пожал плечами и приступил. Издалека, с самого начала, ссылаясь на теорию Хаоса и тут же давая пояснения… Куча лишних, ненужных слов. Непонятно зачем – запутать Потапова бывший главный дознаватель едва ли надеялся.
Павел прикрыл глаза и зажал уши ладонями. Ему эти бредни слушать уже ни к чему. Потапов, ящер и гиперборей прекрасно договорятся сами, сделав тот же вывод, который Павлу был теперь очевиден. А индеанка присоединится, не задумываясь над тем, что сама служит лишь средством…
– …Таким образом, мы можем заключить, что подобная концентрация Хаоса в одной из реальных вероятностных ветвей Древа противоречит самой его природе. В конце концов, баланс Хаоса и Реальности – один из основополагающих законов бытия Мироздания…
Пытаясь заглушить этот уверенный голос, Павел принялся считать про себя. Один, два, три… Если сосредоточиться на цифрах, смысл слов гиперборея ускользает, становится фоном. Фоном для неизбежного… Нет, Шеф, конечно, не расчетливый подонок и не подхалим перед нелюдями. Он просто здравомыслящий руководитель, способный соразмерить степень риска и важность поставленных задач. И если одно оправдывает другое, то…
– …Иными словами, Градобор, вы полагаете, что, увеличив меру Хаоса в одной из стабильных ветвей, мы понизим ее в соседних? В том числе и на Земле?
– В первую очередь на Земле. Чщахт наверняка согласится со мной: низвержение Сапа Инки и падение индекса вероятности ветви в десятки раз – весьма сильное проявление Хаоса. Вернее – приближение к Хаосу. Ветвь инков провалится в иерархии Древа очень глубоко.
– Анна, вас это по-прежнему устраивает?
– Ну я же сказала! Свободный от гнета империи мир сумеет восстановить свое положение в Древе. Время у нас есть.
– Н-да… Дело ваше, конечно…
Зачем? Ну, зачем весь этот спектакль? Кого они хотят убедить, его или самих себя? Праздный вопрос. Ответ очевиден.
– Уважаемый Чщахт, ну а вы-то что молчите?
– …С-соглас-сен…
– С чем именно?
– …С-со вс-сем…
– Ясно. Как всегда – ответ без ответа. Однако, господа, я по-прежнему не считаю себя вправе что-то кому-то приказывать. Головин должен решить сам.
– Даже теперь? – Анна не усидела на месте. – Когда на карте стоит не только мой мир, но и ваш!
– Именно теперь. Павел все слышал. Решение за ним.
Да, он все слышал. Даже слишком хорошо, хоть вовсе уши не затыкай. Да и решение по большому счету… Вот только сил нет признаться самому себе в своей слабости. Ведь иногда сила в том, чтобы не согласиться…
Он тоже поднялся. Резко, не собираясь больше ни слушать, ни говорить. Стул не устоял на задних ножках и шумно ударил спинкой по полу.
– К черту все идите, – выдавил он, тяжело опираясь на столешницу. – К черту!..
И, сообразив, что добавить по существу нечего, повернулся к выходу.
Сначала его провожала тишина. Потом кто-то тоже громыхнул стулом, и он поспешно захлопнул за собой дверь. Сочувствующие – не нужны.
Бронированная створка, расстрелянный, закопченный вестибюль, высаженные входные двери… Крыльцо тоже распахано гусеницами – плитка на ступеньках обкололась, сплошные острые углы. Вот разве только с краешку можно присесть…
Ранний весенний рассвет ничего не изменил во дворе фабрики. Пустая автостоянка, заглохшая «Волга» у самых ворот, кое-как накрытый брезентом сгоревший БТР у стенки склада пиломатериалов, где прежде инки хранили свой «летатель». Надо же, всего пару дней назад этот БТР казался большей из проблем!
Камень был прохладным, но Павел остался сидеть. Потому что куда, в сущности, идти? Назад, раскаиваться в своей слабости? Или… прочь из отдела?
Филиппыч не умел ходить бесшумно. Покашливание, пошаркиванье подошвами, щелканье зажигалкой у кончика неизменной сигареты… Но заговорил он, только оказавшись прямо за спиной.
– Знаешь, Паша, я вот тоже думаю: а пошли они все к черту. Полгода жили без нелюдей – так спокойно было.
– Умгу… – неопределенно буркнул Павел.
– Девчонка со своим императором пускай сама разбирается, – приободрившись, продолжил Филиппыч. – Миссия у нее, видите ли, невыполнима!.. Ничего, сгонит пару сотен такинэ, они ей не то что императора – всю крепость до основания сроют. Как думаешь?
– Не сроют, – мрачно отозвался Павел. – Даже близко не подойдут.
– Да? – удивился Филиппыч. – Ну – пять сотен. Чего ей считать-то их, рабов? В общем, по-любому – не наше дело. А еще с Хаосом этим… – он даже хихикнул, – прям повеселили, в самом деле. Каких мы здесь только Хаосов не видели, правда, Паш? И этот переживем. А?
Павел не ответил. Может быть, и переживем, почему нет? Только вот одно дело, когда «весь мир насилья» берутся рушить люди, и совсем другое, если начинают рушиться законы, которым подчиняется сама Вселенная.
Филиппыч всерьез закашлялся, сплюнул, отшвырнул в сторону сигарету.
– Э-хе-хе… Вот, понимаешь, все бросить никак не соберусь. Ты-то молодец, о здоровье печешься… Ладно, пойду. А то Сергея там с потрохами съедят, так накинулись…
И снова шаркающие подошвы – обратно, в глубь здания. Интересно, нарочно приходил? Скорее нет. Из всех людей и нелюдей на фабрике одного его Павел мог заподозрить в искреннем и в то же время наивном желании избавить его от похода в цитадель императора. Шеф и тот наверняка хочет всего лишь не продать своего Головина совсем задешево.
Да что там Шеф? Павел, похоже, сам себе не оставил выбора с тех пор, как подспудно начал выискивать доказательства словам Градобора. Еще не зная, чем все это закончится, но уже чувствуя знакомых мурашек вдоль спины…
Все, что он думал о ситуации, Павел красочно изложил в пространство всего десятком слов. Повторить их на людях он бы не решился без веских причин, но сейчас нужна была хоть такая отдушина… Полегчало совсем немного, но уже почти терпимо. И даже вроде бы не так уж стыдно возвращаться обратно в переговорную…
Он повернулся в сторону вестибюля и почувствовал, что краснеет. Ну в самом деле, зачем же так подкрадываться?! Брала бы пример с Филиппыча!
– То, о чем ты сейчас говорил, я не могу дать тебе, воин, – тихо проговорила Анна без единой нотки смущения в голосе. – Но все остальное – только попроси.
– И?.. – хмуро буркнул Павел.
– И ничего взамен. Я готова на коленях умолять тебя спасти мой мир от гибели. Но это другое… Все, что я могу, ты получишь даром. Если только захочешь…
– Если?.. – прошипел Павел. – Вот почему вы, нелюди, все такие одинаковые – с интрижкой, да с подходцем!.. Где силой не выходит – покупаете, кто не торгуется – засовестить умеете…
– Я… – Анна хватанула ртом воздух. – Я не покупаю тебя!..
– Еще не хватало! – гаркнул Павел. – Лучше вообще молчи, пока я не передумал!..
– Не передумал… о чем?
– О твоем императоре, дура!
Он помедлил секунду, наслаждаясь эффектом. Затем обошел застывшую, словно боявшуюся спугнуть неловким движением удачу индеанку и направился в глубь корпуса. Если гиперборей с ящером действительно насели на Шефа, его без всяких шуток надо было спасать. Но еще лучше – дать предмет для торга. Если уж отдел в лице Головина берется оказывать столь сомнительные услуги, то пусть они хотя бы будут оплачены.
7
Ночь была великолепной. Звездной, тихой и теплой… Такой ночью нужно сидеть в шезлонге на открытой веранде, потягивать легкое вино и слушать шелест прибоя, подставляя лицо легкому бризу. А если рядом окажется еще и прелестная девушка – счастье можно считать почти состоявшимся.
