Андрей Плеханов - День Дьявола
И Лурдес вдруг прижалась к нему, обняла его, спрятала лицо свое. Она не хотела, не могла видеть нас с Цзян. Я не знаю, плакала ли она в этот миг. Но она расслабилась, отдала свою боль Вану.
И Ван тоже не смотрел на нас, он закрыл глаза. Скорее всего, ему не было особого дела до нас. Он что-то тихо говорил Лурдес.
И Демид не смотрел. Он сидел на платформе, спиной к нам, болтал ногами в воздухе и о чем-то раздумывал. Что-то вырезал из деревяшки своим кошмарным тесаком.
Ферреру я не видел вообще. Может быть, он обиделся и ушел?
Мы с Цзян словно остались одни. Мы не видели никого. Мы забыли, в каком месте мы находимся. Мы видели только друг друга. Чувствовали друг друга.
– Цзян, тебе страшно? - спросил я.
– Нет, нет. - Цзян улыбнулась. - Я знаю, что это немножко больно, когда в первый раз. Но ты ведь будешь со мной ласковым, Мигель? Я не боюсь боли. Я хочу тебя. Я так тебя люблю…
Она опустилась на колени. Развязала тесемку, удерживающую мои широкие хлопчатобумажные брюки. Спустила их и прижалась лицом к моему животу.
– Вот ты какой… - Она медленно водила язычком по моей коже. - Ты такой красивый… Я всегда знала это, я так хотела тебя увидеть. Почему ты не позволял мне это сделать?
Она облизывала меня, как кошка. Она наслаждалась моим вкусом.
Я опустился на колени рядом с ней и обнял ее. Ее упругие грудки прижались к моей груди. Я провел рукой по ее спине, и она выгнулась, подалась ко мне. Я опустил руку ниже, моя ладонь скользнула по ее попке - нежной и гладкой. Девушка оторвалась от меня, откинулась и мягко легла на землю, прямо на мох, покрывавший бетон толстой подушкой. Она подняла руки и закрыла глаза.
Я снял с нее трусики. Я гладил ее. Я целовал ее везде и чувствовал, как глубокая ложбинка ее наполняется влагой.
Она не вскрикнула, когда я вошел в нее. Она только прикусила нижнюю губу, глубоко вздохнула и тут же прижалась ко мне, обвила мою спину ногами. Она двигалась вместе со мной - и сразу же правильно, словно мы снова занимались с ней на лужайке и делали упражнение, которое разучивали уже много раз. Она была горячей - там, внутри, и я чувствовал, как капельки крови стекают по ее коже и мягко зарываются в мох.
Я закрыл глаза. Мы летели. Космос окружал нас - почему-то не черный, а мягко-синий, драгоценное шелковое покрывало в белых крапинках звезд-жемчужин. Цветы тянули к нам свои девственные бутоны, дотрагивались до нас нежными нетронутыми лепестками, распускались под нами, над нами, в нас самих, раскрывая благоухающие сердца. Мы двигались друг к другу. Мы танцевали и не могли вырваться друг из друга. Мы слились, и любовь наша и сила наша смешались в одной чаше пряным и сладким, соленым и ароматным бальзамом - тем самым, выпить который можно только один раз в жизни. Потому что он всегда бывает разным.
Со мной было такое уже тысячу раз. И никогда не было такого. Мы неслись, обняв друг друга, через тысячелетия страдания и боли, через тысячелетия любви и нежности. Это было покаянием, пробившимся сквозь жесткую кору старых человеческих грехов. Это была жертвенная кровь. Радость, вспыхнувшая среди мрака и ужаса. Любовь земная. Любовь небесная.
Я не помню, что было с нами дальше. Как все это кончилось.
Когда я открыл глаза, я обнаружил, что лежу на спине. Лицо Цзян склонилось надо мной, губы ее изгибались в нежной улыбке. Я хотел что-то сказать, но она приложила пальчик к моему рту.
– Спасибо, Мигель, - сказала она почти беззвучно. - Вставай, нам пора. Я не знаю, что будет дальше. Но знаю, что жила на этом свете не зря.
Она пошла к своему месту, и я смотрел, как она идет, ступает по мху босыми ногами. Она уже оделась. Я поднялся. Натянул штаны и завязал тесемку.
– Мы готовы, - произнес я. - Можно начинать.
11
Я и в самом деле был готов. Я чувствовал себя совсем по-другому. Все изменилось. Изменилось вокруг нас, изменилось в нас самих. Я чувствовал, что мы, все Пятеро, стали вдруг такими, какими и должны были быть. Цзян обрела свою любовь. Демид - свое терпение. Лурдес справилась со своей страстью, и теперь страсть ее была похожа не на бурлящий вулкан, а на жало со смертоносным острием, готовое поразить врага. А я обрел свою силу.
Только Ван не изменился. Он, наверное, всегда был мудрым - за десятки лет до того, как мы родились. Он был слишком старым, чтобы меняться. Да и ни к чему ему это было.
Я обрел свою силу. Я не знал, в чем это выражалось. Только вот стоял теперь спокойно, и сжимал в левой руке нож, и ждал, что произойдет. Я не беспокоился больше ни о чем, не думал о том, что мы не знаем имени демона. Я просто дожидался своей минуты. Теперь я знал, что я - не простой статист, не подставка для магического кольца. Я знал, что роль моя важна.
Времени у нас оставалось мало. Часы неумолимо отсчитывали последние минуты до полуночи. Атмосфера вокруг сгустилась. Не было уже так темно - красные облака выползли на небо, как огромные слизни, и бросали тревожный отсвет на наши лица. Облака закручивались гигантским водоворотом, занимающим все небо, образовывали воронку, смерч, вихляющийся кончик которого висел прямо над центром площадки. Он находился еще высоко, но, как хобот, медленно опускался вниз. Страшный треск слышался со всех сторон - это ломались подпорки, удерживающие рельсы аттракциона. Петли змеиного тела Эль Дьябло проседали тут и там, но каким-то образом не рушились пока на землю. И еще один звук был слышен все громче. Он нарастал и закладывал уже барабанные перепонки, но нельзя было поднять руки, чтобы заткнуть уши и не слышать этот ужасный звук. Крик - сперва тихий и изумленный, потом все более громкий и просто оглушительный, состоящий из криков тысяч людей. Люди в дьявольском поезде пробуждались и обнаруживали, куда занес их зов Дьявола. Детские грезы кончались, сменялись кошмаром настоящего.
Эль Дьябло прекратил создание иллюзий. Закончил свое шоу.
Биение сердца демона превратилось в яростные удары, Бетонная площадка сотрясалась, все новые трещины ползли из ее центра, и свечи в круге жалобно качались, чудом удерживая свои огоньки.
Дьявол вылезал из своей могилы.
– Начали, - произнес Демид. И тут же начал снова произносить заклинание. А Ван запел мантру.
Только на этот раз все было по-другому. Тонкие лучи, как серебряные струны, связали наши кольца. Сперва они были еле видны, а потом вспыхнули фиолетовым сиянием и разрезали мрак на геометрические фигуры. Дрожь прошла по моему телу. Гигантская пятиконечная звезда светилась над Вратами Дьявола.
Мощный удар снизу выломил большой кусок бетона из центра площадки и подкинул его вверх. Свечи разом погасли, разбросанные в стороны.
– …Аминь! - произнес Демид. Сказал он это почему-то с хищной кривой усмешкой, и в глазах его вспыхнули огни. Таким тоном можно было произнести: «Охота начинается».
Огромная когтистая лапа показалась из пролома в платформе и зашарила вокруг. Она шутя отбросила кусок бетона весом в пару центнеров в сторону. Каждый палец этой руки был размером со взрослого человека. Когти на ней были метровой длины. И она была покрыта длинной рыжей, почти красной шерстью. Воистину - рука Дьявола. А потом она снова исчезла в провале.
Через некоторое время на краю ямы показались сразу две руки. На этот раз они были простыми человеческими, нормального размера. Потом из-за края ямы появилась остроконечная лысая макушка. Следом - два маленьких настороженных глаза. И наконец весь человек подтянулся, уперся коленом в край ямы и вылез наружу.
Он был гол, если не считать экзотической набедренной повязки. Особым изяществом фигуры не отличался - тонкие и непропорционально длинные руки и ноги с огромными кистями и стопами. На тонкой шее качалась голова грушевидной формы - с толстыми щеками и острой маковкой. Мясистый розовый нос, свисающий чуть ли не до рта. Впалая грудь, толстый живот. Бледная кожа, покрытая рыжими волосами на груди и на спине.
– Уф-ф, - сказал он, сел на бетонную глыбу и вытер пот со лба. - Жарища у вас тут - ужас просто! Как вы тут живете?
Я стоял, открыв рот. Я ожидал увидеть все что угодно, но только не такое. Этот человек больше всего напоминал пожилого сантехника на пляже, не хватало ему только шляпы, сделанной из газеты.
– Вы кто? - ляпнул я. - Вы как в эту яму попали? Демона там не видели?
– Видел, - сказал дядька. - Страшный такой - полкилометра шириной, полкилометра высотой. Или наоборот.
– Назови свое имя! - торжественно провозгласил Демид.
– Щас. Разбежался. - Человек ткнул в направлении Демида волосатым кукишем. - Может, тебе еще паспорт показать?
– В таком случае, начинаем процедуру изгнания.
– Ну вы что, ребята? - человек развел руками. - Дайте хоть отдышаться-то, в самом деле! Думаете, легко такие камни ворочать? Тем более, не жрал уже давно. Видишь, опух весь с голодухи. Нет, ну просто никакого почтения к старикам! В наше время не так было…
