Вячеслав Шалыгин - Жесть
– Если еще немного поработать…
– Тогда отлично вдвойне, доктор Шульц! Батарейки с энерговеществом на фоне такого продукта становятся вторичным проектом.
– Батарейки со скоргиумом? – удивленно спросил Шульц. – Для Большой земли?
– Да, но добыча скоргиума тормозится тем, что в Зоне не хватает профессиональных шахтеров, никто не хочет рисковать здоровьем, а сталкеры не любят тяжелую работу. Наш босс нашел выход, нанял погонщиков-мнемотехников для сталтехов, но это тупиковый путь, много хороших мнемотехников не найдешь, а значит, и не расширишь добычу. Шеф пока не хочет этого признавать, но очень скоро он остынет и признает, что в его «шахтерском» плане имеются слабые места. А вот если мы параллельно запустим в оборот полноценные таблетки Шульца, мы получим монопольные права на… все! Представляете, какая перспектива, доктор? Если мы гарантируем шахтерам и горным инженерам, что они не заразятся и смогут спокойно вернуться из Зоны домой, к нам охотно приедут лучшие специалисты! Получится, кто контролирует полноценные таблетки Шульца, тот контролирует и добычу скоргиума!
– Получится, это будет ваш шеф, – осторожно заметил Шульц. – Вы, в лучшем случае, получите должность главного менеджера проекта.
– На первых порах, да, – Лис усмехнулся. – А там будет видно. Фантастическая перспектива! Копейкин, шевелись! Мы выходим!
На Ивана окрик Черного Лиса подействовал, словно удар хлыста. Копейкин вздрогнул, затем пригнулся и начал торопливо засовывать кейсы в вещмешок. Пластиковые чемоданчики никак не желали умещаться в рюкзаке. Иван перепробовал уже все возможные варианты, но без толку. В другой ситуации он давно бы плюнул на бесполезную работу, но сейчас над ним висел незримый меч с гравировкой «за верность хозяину».
«Черт возьми, – вдруг подумалось Копейкину. – Хозяину! Какому? Этому европейскому хлыщу? С каких это пор он стал моим хозяином?! Нанимателем – согласен, но ведь я не раб! Все, что он мне заплатил, было заработано честным трудом. Потом и кровью было заработано. Так что я ничего ему не должен. Почему же я подчиняюсь? По инерции? Потому, что боюсь потерять хорошую работу? А нужна ли мне эта работа? Буквально пять минут назад я был совсем другим человеком. Смелым, решительным, сильным. И не нуждался ни в каких покровителях. Что изменилось? Отпустил допинг? Да, но… ведь по сути я остался прежним. Я, наконец, нашел настоящих друзей, нашел дело, за которое мне не стыдно, почти нашел смысл жизни. И теперь я должен возвращаться к тому, с чего начал? Почему? Кому я это должен? Черному Лису? Да не пошел бы он на хер! Я изменился! Я теперь совсем другой! Я человек, а не бездумная пешка в его игре! Я… черт возьми… да! Почему я не могу называть себя так?! Я сталкер!»
– Копейкин! – вновь позвал Лис.
Иван резко затянул вязки рюкзака и положил руку на «Шторм». После того, как отпустил допинг, взять импульсник в руки стало почти невыполнимой задачей. Как бы ни бодрился Иван, как бы ни убеждал себя, что теперь он сталкер, а в действительности он вернулся в прежнюю ипостась, которая была абсолютно неприспособлена к жизни в Зоне. Тем более прежнее «Я» Копейкина не было способно на убийство. Фактически Иван Копейкин прежнего образца являлся полнейшим антиподом Копейкину, кандидату в бойцы команды «сто один». Первый был и остался столичным мажором, а второй полностью подчинился инстинктам и органично влился в типичный контингент Зоны. Первым мог вертеть, как хотел, любой харизматичный подонок, второму сам черт не являлся ни братом, ни авторитетом. Первый не выносил даже вида стейка с кровью, второй мог заткнуть за пояс любого мясника и палача.
Копейкин все-таки нашел в себе силы, сжал рукоятку «Шторма» и даже снял оружие с предохранителя. Но поднять импульсник, а уж тем более направить его на Лиса, сил у Ивана так и не хватило. Прежний Копейкин виртуально давил, ломал, подсекал и в результате побеждал по всем статьям.
– Копейкин! Живее, слизняк! Бери мешок и шагай за нами!
Нет, даже на это оскорбление Иван теперь не мог ответить в стиле себя прежнего, образца десятиминутной (всего-то!) давности. Не осталось ни слов, ни злости, ни сил. Остались только покорность, обреченность и пустота.
– Он не пойдет, – вдруг прохрипел из партера Найденов. – Вы оба в ад собрались, а ему еще жить…
И тут же, подкрепляя слова Сергея, по ближайшим к Лису и Шульцу стеллажам хлестанула очередь из «Шторма». Иван точно видел, что доктора пули не задели, а вот Черного Лиса очередь буквально смела со сцены и отшвырнула куда-то к запасному выходу, который темнел в правой стене. Копейкину очень хотелось, чтобы эта очередь оказалась как раз той, которая поставит точку в трудной и полной приключений жизни Черного Лиса, но почему-то Иван был уверен в обратном. Слишком уж театрально падал этот французский артист, как в плохом кино.
«Ну и черт с ним!»
Копейкин бросился к Сергею и помог ему подняться.
– Клиентов упустим! – ощупывая макушку и морщась, сказал Найденов. – Где они?
Копейкин повертел головой. Черного Лиса, как он и опасался, в поле зрения не оказалось. Скорее всего, этот пройдоха действительно уцелел и уполз через черный ход. Куда делся Шульц, предположить оказалось сложнее. Поблизости от того места, где вот только что стоял доктор, никаких потайных дверей не наблюдалось. Иван развел руками.
– Не вижу. Сбежали, наверное.
– Скатертью дорога, – решил Найденов. – Нам тоже пора шевелиться, времени в обрез. Двадцать минут осталось. И это в лучшем случае. Давай, ноги в руки…
– А ты сможешь?
– Еще не так прилетало, заживет, – Сергей осторожно ощупал макушку. – Главное, что зелье у нас. Надо успеть. Бегом! Надеюсь, хотя бы у моста нас дождутся, никуда не расползутся.
* * *Повторно раздеваться гонцам не пришлось. Когда они очутились неподалеку от Магнитного моста, выяснилось, что десант морботов больше не высаживался на берегу. Поэтому у парней появился шанс прокрасться к позициям товарищей по урезу воды. Бойцы, недолго думая, спустились к водохранилищу по просеке, которую проделали в автонах носороги, быстро прошли по берегу и вновь поднялись к шоссе.
На шоссе по ту сторону Магнитного моста бойцов ожидала полная… жесть. И это очень слабо сказано. Груды горящего металлолома, рваная завеса черного дыма и лужи крови покрывали все шоссе перед Магнитным мостом и метров на сто к северу от него.
– Как же так?! – прохрипел запыхавшийся Копейкин, испуганно озираясь по сторонам. – Мы ведь… вовремя вернулись! Ровно час! Ровно час… прошел! И… откуда столько крови?!
– Это бойцов каких-то, – Сергей поднял с земли десантный шлем, проломленный в двух местах. – Все-таки прилетели вертушки с десантурой. Не зря Терещенко сигналил. Видишь, биомехи отступили… Может, наши все-таки уцелели?
– Наши… – Иван запнулся и совсем перешел на шепот. – Вряд ли. Может быть, кто-то, но… не все.
Он проследил взглядом за цепочкой из красных капель, которая уводила под мост. Иван вернулся, остановился неподалеку от коварной ловушки и запрокинул голову. Найденов подошел и тоже поднял взгляд.
Лучше бы они этого не делали.
Сначала бойцы решили, что видят какую-то сюрреалистическую картину. Даже Найденов, привыкший видеть всевозможных сталтехов и просто изувеченных «жестяной заразой» людей, не сразу понял, что же он видит. Но вскоре парни поняли, что перед ними, а вернее – над ними, висят останки полковника Терещенко.
Военный висел под мостом, сцепившись с искореженным биомехом. А точнее, он был пришпилен к подбрюшью виадука обломками машины. Если честно, узнать в этом окровавленном куске плоти останки Терещенко удалось с трудом. Труп был изрешечен не только обломками биомеха. Все имевшиеся у полковника импланты были со страшной силой притянуты мостом, в результате чего на теле полковника не осталось буквально ни одного живого места. Особенно жутко выглядели пустые глазницы. При жизни у полковника были искусственные глаза, изготовленные самим Механиком, как гласила солдатская молва.
Найденов с огромным трудом сумел взять себя в руки и оттащить назад совершенно обалдевшего и потому напрочь зависшего Копейкина. В новом (а вернее, старом) состоянии им обоим с трудом удавалось осмыслить то, что они видели.
Море крови и истерзанные тела все-таки зрелище ненормальное. На войне к виду трупов постепенно привыкаешь, но ровно настолько, чтобы тебя не выворачивало наизнанку от вида тел погибших товарищей. А вот последствия «мясорубок» выглядят отвратительно для кого угодно. Хоть для новичков, хоть для бывалых солдат.
Бойцы попятились, выбрались на относительно свободное от обломков место и почти одновременно наткнулись взглядами на новую знакомую деталь. Это был фрагмент рукава боевого комбеза с шевроном чистильщика и капитанскими звездами чуть выше нашивки.
Увидев этот лоскут, Копейкин только тихо охнул. Сергей нашел в себе силы подойти и, поднатужившись, откинуть крупный обломок бота-андроида.
