Артем Бук - Революция Крови
Пробираться через каменный частокол и бездонные каньоны не доставляло мне большого удовольствия, но я утешал себя тем, что хотя бы не буду сожран. До тех пор, пока на очередном переходе стена рядом со мной не разверзлась, и там, где я стоял лишь секунду назад, не щелкнули челюсти ворми. На площадке в пару квадратных метров я не мог отступать, либо прятаться, поэтому отважно вступил в бой, успев раза три чувствительно рубануть монстра мачете.
Червь исчез в стене, а я поспешил перебраться на другую сторону каньона. Чемодан опять пригодился, превратившись на этот раз в легкий десятиметровый мостик, которого хватало для преодоления большинства препятствий. Иногда его длины оказывалось недостаточно, и мне приходилось использовать веревку с кошкой.
После встречи с ворми я старался производить как можно меньше шума, и удачно избежал общения с парой его собратьев, высунувшихся поглядеть, не происходит ли снаружи чего интересного. Понятия не имею, чем они здесь питались в отсутствие людей. Выглядели чудища несколько иначе, чем тот, что я видел в туннеле под первым плато — очевидно, другой подвид, со своей зоной обитания.
Путь занял у меня почти весь день, и когда я наконец добрался до следующей стены, уже смеркалось. Быть сожранным гигантским червем, или задушенным во сне лианой растения–убийцы? Оба варианта мне не нравились, но отдых был необходим. Пробираться через лес ночью мне не хотелось. Я снова умилился своей предусмотрительности, засыпая в люльке, сооруженной из вездесущего чемодана, на высоте в двести метров. Как раз посередине между тем, через только что прошел, и тем, что ждало меня дальше.
***
Я не думал, что здесь так красиво. Огромные цветы самых немыслимых оттенков, деревья с необъятными стволами, причудливые сплетения лиан. Правда, мне снова пришлось облачиться в защитный комбинезон, свертком болтавшийся за спиной на трех последних плато. Шлема у меня больше не было, но я соорудил что–то вроде щита из пластин чемодана, и теперь успешно защищался им от выпадов норовивших проткнуть меня толстых побегов, или плюющихся ядом цветов. Другая рука, вооруженная мачете, нещадно рубила всё, пытавшееся причинить мне вред.
Насекомые являлись частью экосистемы, и снующие вокруг двадцатисантиметровые пчелы сначала здорово пугали. Но я быстро понял, что их интересы ограниченыопылением местной флоры, и при приближении очередного жужжащего монстра просто уворачивался, или закрывался щитом.
Они добрались до меня, когда большая часть пути осталась позади. Дюжина побегов выстрелила одновременно из трех стоявших рядом деревьев. Я успел отразить щитом удары половины из них, и срубить на лету ещё четыре, но одно из жал впилось мне в руку, а второе пронзило бедро. Это было плохо, очень плохо. Я почти не ощущал боли, но знал, что все местные растения смертельно ядовиты. Судя по всему, накачали меня на славу, хотя я сразу обрубил оба отростка, и отбежал в сторону, на относительно безопасный каменистый участок.
Быстро открыв рюкзак, и достав оттуда коробку с аптечкой, я сделал себе укол лошадиной дозы пойзонатика. Препарат, по идее, являлся универсальным средством от отравлений, да вот только никто не тестировал его на противодействие ядам с Вальгаллы. Те уже начинали действовать — даже мой организм с мощной иммунной системой ощущал сильный озноб, в глазах начинало слегка двоиться. Я понял, что ещё несколько минут, и мозг отключится, а значит, мое тело останется беззащитным перед окружающими зелеными убийцами.
Услужливая память извлекла на свет дурацкий разговор с Нгубо, состоявшийся в Спейс–тауне. Нет, это бред. А какой у меня выбор? Времени не было, и пока путающееся сознание пыталось найти другой выход, руки уже возвращали чемодану его привычную форму. Одно из его назначений — спасательная капсула. Прекрасно, сейчас я нуждался именно в спасении. Возможно, мой организм справится с ядом. Возможно, подействует антидот. В любом случае, мне нужно укрыться где–то на несколько часов, пока тело борется за жизнь. Проблема состояла в том, что системы фильтрации воздуха чемодана на планете не работали.
Я с отчаянием смотрел в его разинутую пасть. Герметичность — отличная вещь, но, может, оставить щелку? Бессмысленно — прорастет побег от ближайшего дерева, и убьет во сне. Сколько я смогу протянуть без воздуха, даже сильно замедлив дыхание, или будучи в отключке? Полчаса? Час? Не исключено, что я пялился на собственный гроб. Руки слабели всё больше, я уже с трудом держался на ногах, а глаза видели хуже и хуже. Яд почти парализовал нервную систему. Сделав глубокий вдох, я плюхнулся в чемодан, плотно прикрыв за собой крышку.
Воздуха мне хватило на семьдесят две минуты. Я очнулся, поняв, что ещё несколько секунд, и задохнусь. Очевидно, в меня было встроено больше предохранителей, чем я предполагал. Приоткрыв чемодан, я сделал несколько жадных глотков. На меня никто не напал, хотя я заметил лишь в метре от себя тянущиеся с недобрыми намерениями иглы побегов. Чувствовал я себя отвратительно, но, по крайней мере, был жив. Обрубив ближайшие отростки деревьев, я уселся возле чемодана, и так провел следующие несколько часов. Организм отчаянно требовал сна, но заснуть я мог только внутри капсулы, а повторять эксперимент мне не хотелось.
Уже смеркалось, когда я продолжил свой путь. Теперь двигаться приходилось ещё осторожней, и я тщательно обходил деревья, доставшие меня прошлый раз. Но больше ужалить меня ничто не смогло, и около полуночи я стоял у подножья очередной стены. Было очень темно, обе луны закрыли тучи, и похоже, намечался дождь. Я не чувствовал, что у меня есть силы лезть наверх, или ночевать в люльке. Я нуждался в отдыхе на ровной твердой поверхности. Но и у стены росла масса опасных растений.
Уныло бредя вдоль неё, я думал о том, что на предыдущем плато видел несколько крупных валунов, видимо, отколовшихся от стены, и упавших вниз. Вот бы найти такой. Я бы забрался наверх, и спокойно отдохнул в относительной безопасности. Но здесь мне попадались камни не больше метра высотой.
Я не сразу понял, где оказался. Пройдя метров пять, ноги дали мозгу сигнал, что ступают по скальной породе. Остановившись, я присел на корточки. Да, здесь всё тоже поросло мелкой травой, по которой не стоило ходить босиком, но подо мной были аккуратно обтесанные плиты размерами примерно метр на метр. Теперь я мог прикинуть размеры площадки. Метров сто, не меньше.
Кто это сделал? Поселенцы с седьмого плато? Возможно, но тогда это было очень давно, и они долгое время сюда не спускались. Странно, что они оставили столь неухоженными результаты труда, скорее всего, занявшего несколько лет. А главное, зачем? Ответ уже маячил у меня в голове, когда я нашел её. Скрытая за уступом скалы, вверх вела аккуратная, тщательно прорубленная лестница шириной с полметра.
Наверху ждал мой рай. Мои ответы. Моя правда. Я вприпрыжку понесся по степеням, на несколько секунд забыв об усталости. Сто метров. Двести. Здесь они прорубили большую смотровую площадку. Деревянные перила давно сгнили, нов этом месте можно прилечь, не опасаясь свалиться вниз. Ненадолго, всего на несколько минут. Нужно восстановиться перед разговором с поселенцами. Чуть–чуть.
Когда я вновь открыл глаза, надо мной радостно светило утреннее солнце.
***
Я уже с полчаса пялился на него, думая, в какой из моментов стал настолько небрежен с обработкой информации, хранящейся в собственной голове. Вот тебе и аналитические способности выше среднего. Теперь мозг фиксировал события не хуже компьютера, да вот с доступом к файлам обнаруживалась проблема. Я ведь знал, что оно будет здесь — именно в этом месте, всего лишь в паре сотен метров от края плато. Где–то внутри черепа осели тысячи снимков планеты, сделанные из космоса, а его просто нельзя было не заметить. О да, вот теперь нейроны копошились вовсю, сопоставляя когда–то виденные фотографии с прочитанными по диагонали исследованиями по Горе.
То, что ступеньки вели прямо к нему, представлялось крайне логичным. Правда, ни одна научная статья о лестницах между плато не говорила. Как и о масштабах сооружения, выглядевшего на редкость неуместно посередине огромной зеленой лужайки, особенно если знать, что никаких людских поселений нет на десятки километров вокруг.
И вот я глазел на него, развалившись в пахучей траве, и пытаясь понять, как гигантская церковь размерами с Собор Святого Петра вписывается в мои представления о Горе и её обитателях. На шестом плато не водилось какой–либо опасной живности. Не было здесь и ядовитых растений. Меня больше ничто не подгоняло, и приходилось бороться со страшным желанием добраться до ближайшего леска, видневшегося в паре километров, и прикорнуть часов на двенадцать под каким–нибудь могучим деревом.
Наверное, я бы так и поступил, если бы не проклятая церковь. Конечно, те немногие ксеносоциологи, кому всё же удалось попасть на верхние плато, упоминали её в своих отчетах. Построили собор, естественно, жители седьмого плато — набожные выходцы из Королевства Истинных Христиан. Но снимки из космоса не давали достаточных представлений о его размерах, а в исследованиях земные ученые отделывались эпитетами вроде "величественный" или "примечательный".
