Андрей Гребенщиков - Сестры печали
– Боюсь, Настя, все свои попытки ты уже использовала.
Настоятельница медленно идет к запертой на замок двери. Я оглядываюсь на маркиза – «задержать ее?». Он отрицательно мотает головой.
– Слишком много патетики, Люк. Жаль, но мои верные слуги не оценят твоих душевных порывов.
Не успевает Хозяйка дотронуться до замка, как дверь резко дергается, с тойстороны раздаются глухие удары. Настя в испуге отшатывается:
– Что… кто посмел?!
– Твои верные слуги, Сестра-Настоятельница. Рвутся отблагодарить тебя за годы рабства.
– Этого не может…
Люк, чуть прихрамывая, подходит с женщине и, аккуратно взяв под руку, отводит к роскошному хозяйскому креслу, Настя не сопротивляется. Все ее внимание приковано к двери, маркиза она, кажется, даже не замечает.
– Настя, Настя, вера в собственную непогрешимость, убежденность в безграничной власти порой играют с нами… с вами, честолюбцами, злую шутку. Закончился контроль, все твои девочки вернулись в полное сознание.
– Девочки? – Настоятельница с трудом отводит взгляд от сотрясающейся от ударов двери.
– Ведунья умела подчинять себе, вернее тебе, исключительно женщин, разве ты забыла? Мужчин пришлось истребить всех, даже одного любимого…
– Умела? – на Хозяйку жалко смотреть, железная леди в считанные минуты превратилась в испуганную, дрожащую от надвигающейся расплаты женщину неопределенного возраста. Исчезло все: начальственная осанка, уверенный взор, ухоженная кожа сморщилась и пошла мелкими морщинками, даже голос ее предал… – Умела?
Люк оставляет Хозяйку в одиночестве за огромным письменным столом – еще одним символом власти. Ускользающей сквозь пальцы власти…
– Выбирая между рабством и смертью, Ведунья предпочла смерть. Химия, которой ты подавляла ее собственную волю, превратила Ведунью в наркоманку, не способную жить без этого дурмана. Когда смыслом жизни становится подчинение… по ее просьбе сегодня под утро я отключил систему жизнеобеспечения. Оставил без наркотика, убивающего волю, но дарующего жизнь раба.
– Ты убил ее, называй вещи своими именами, – к чести Настоятельницы, она собирается с силами, пытается взять себя в руки. И у нее почти получается.
– Ты слишком много значения придаешь словам, бывшая Сестра-Настоятельница. – Люк жестом приказывает нам с Летицией подниматься. – Считанные минуты назад Ведунья, продержавшаяся без дурмана лишь несколько часов, скончалась в жуткой ломке. Таков был ее выбор, который я уважаю. Эпоха тотального контроля закончилась, весь персонал пришел в себя после ОЧЕНЬ долгого периода полужизни, и все они собрались там, за дверью. Им не терпится увидеть свою Настоятельницу! Ты готова к встрече с Сестрами Печали?
Мы втроем ждем у двери. Настя поднимается с кресла и тянет в направлении маркиза дрожащую морщинистую руку.
– Оставь мне пистолет и… патрон.
Люк качает головой:
– Привилегия быстрой и легкой смерти дарована отнюдь не каждому… Нынче ты не в числе избранных. Прощай.
Пока лязгает замок, прочие звуки угасают. Шум за дверью, мое дыхание и тревожно бьющееся сердце – все превращается в тишину. Не скрипит и хорошо смазанная дверь, сквозь которую внутрь входят женщины: медсестры, нянечки, «балахонщины» и другие, чью униформу я не знаю. Их очень много, кабинет не вместит всех, но молчаливые люди не спешат, у них уже украдено столько времени, что минуты не имеют значения.
Морщинистая старуха в синем форменном халате останавливается напротив нас:
– Это вы всех… освободили?
Люк серьезно кивает.
– Мы.
– Лучше бы вам в ближайшее время держаться подальше от этой комнаты.
Толпа расступается, нас пропускают. Последнее, что мы слышим, пробираясь в коридор, надтреснутый старушечий голос:
– Здравствуй, коллега. Давно не виделись… в сознании.
Эпилог
– Что теперь? – Сол схватил маркиза за плечо, останавливая.
– У меня осталось незаконченное дело в «подвале». Сегодня я всех отключаю от «капельниц»: сначала Ведунью, теперь очередь того, что когда-то было сыном Настоятельницы.
– А что делать нам?
Люк засмеялся:
– А вам шустрее соображать! Через несколько минут после подвального блэкаута начнут просыпаться детишки… Если не хотите мучиться потом совестью, из Приюта нужно валить прямо сейчас.
Летиция нахмурились, глаза ее зло сузились:
– Люк, что будет с детишками?
– Ничего хорошего, надо полагать, от всей Настиной лжи диагноз детей отличается удивительной правдивостью. Все обречены, у всех лучевая. Сестры позаботятся об их последних днях, благо ждать осталось недолго: Приют умер вместе со своей создательницей, Ведуньей, очень скоро он вновь станет прежним НИИ… Как говорила Настоятельница, «институт прорывной медицины»? – Люк криво, совсем не весело улыбнулся. – Сила уже уходит из этого места… Пора и вам уходить.
– «Вам»? – я хочу вернуться в Софьино. Мы неплохо поладили с Никитским монастырем, надеюсь, он откроет мне прошлое Ведуньи. Собираюсь потратить немного времени на изучение ее биографии.
– Зачем?
– Друзья мои, неужели вы сегодня еще не наслушались старика Люка, героического победителя самозваниц… нет, самозванщиц… тьфу ты! Самозванок, вот! Язык заплетается.
– Век бы тебя не слышал, – Сол с трудом стоял на ногах и оглядывался в поисках хоть какой-нибудь опоры. – Но пока все не выложишь, скрытная скотина, хрен тебе, а не подвал!
Летиция подхватила шатающегося мужчину, подставила ему руку и плечо:
– Держись.
– Н-да, Солдатик, не ходок ты нынче, – маркиз, сам прихрамывая на раненую ногу, тоже поспешил на помощь товарищу. – Рано такому задохлику на поверхность, придется недельку еще отлежаться… До нашей комнаты догребем?
– А куда деваться, на пол упаду, детишки затопчут… Помню я, как они на переменках бегали, – смерть всему живому и вовремя не спрятавшемуся.
До комнаты «гребли» долго, состояние Сола ухудшалось на глазах, силы быстро оставляли его. Хромота маркиза с каждым пройденным шагом становилась все заметнее, похоже, и он еле волочил ноги. Летиция начинала задумываться, дотащит ли она на собственных хрупких плечах двоих мужиков, – Люк из помощника медленно, но верно превращался в обузу.
– Приют умирает, – одышливо прохрипел Люк. – Не думал я, что так быстро…
– Мальчики, напрягитесь, недолго осталось!
– Знал бы, что мы еще такие дохлые, черта с два бы Ведунью отключил! Гуманист хренов.
– Скажи хоть, мы победили, наша миссия с честью и доблестью выполнена?
Люк неопределенно хмыкнул, скривил губы, наморщил лоб.
– Сол, ты издеваешься? Мы с блеском или треском, как уж тебе больше нравится, провалили задание!
Сол, забыв о вернувшейся боли, нахмурился, непонимающе закрутил головой:
– Как же так? Ведь мы дошли, сместили узурпаторшу…
– А еще дали, вернее, я дал умереть Ведунье, которая и являлась сердцем первоначального Узла силы. Без нее Приют ничего не значит, он уже теряет силу. Тебе нужно разжевывать, чем это чревато для Пояса Щорса и Мастера Вита?
– Сделай такую милость, пожалей мой куцый мозг.
– Витас послал нас разобраться, почему сила, питающая все Узлы, уменьшилась в разы. С этим мы справились, часть силы отсасывал ненасытный Настин сынок, кем бы он сейчас ни был – благо быть ему осталось недолго, а часть ее Ведунья умышленно перенаправила… скажем, в землю, в никуда, мимо общей кассы – таким образом наша хитрованка привлекала, и весьма успешно, раз Вит клюнул, внимание.
– Ну и? – теперь Лю подбодрила выдохшегося рассказчика.
– Дальше чистая логика: смерть Ведуньи означает, повторяю, и смерть Приюта, который очень скоро станет тем, чем был изначально, – закрытым НИИ, худо-бедно пережившим Катастрофу. Сила уйдет… Думаю, все остальные Узлы, не исключая Пояс Щорса, обречены. У них есть еще годы, может, даже десятилетия, но это будет время увядания, неизбежной, пусть и отсроченной гибели.
– Зачем же ты дал ей умереть?! – Сол не верил своим ушам, в его глазах читалось крайнее удивление, полное непонимание.
– Ведунья убедила меня в том, что Разлом – это рана на теле Земли, зажить которой не дают такие, как Мастер Вит, норны с бензоколонки, Химик и онасама.
– Ведунья же не разговаривает, – неуверенно возразила Летиция.
– Мы с ней нашли общий язык, – уклончиво заявил маркиз и с вымученным озорством подмигнул ей.
Лю оставалось только поверить ему на слово.
Сол молчал, но в этом молчании было столько осуждения, что Люк не выдержал повисшей обвинительной тишины.
– Друзья, Ведунья начисто переиграла нашего Витю. Он проиграл, когда отправил нас в дорогу. И пусть все остальные Узлы помогали его замыслу – еще бы, они все в одной лодке, которая медленно, но верно идет ко дну, играли в игру, задуманную беспомощной, спеленатой по рукам и ногам, обколотой, практически лишенной своей воли Ведуньей. Восстановить поток силы было возможно, лишь освободив плененную Ведунью. Мы освободили, выполнили задание Мастера Вита – но остановить настоящую Хозяйку Приюта в ее стремлении обрести, наконец, долгожданный покой… это выше наших сил и желаний. Она не оставила выбора.
