Роман Злотников - Пощады не будет
– Там… тридцать восемь человек, – сглотнув, ответил Банг. – Зачем там – не знаю. Мое дело было никого из посторонних сюда не допускать, а чем они там занимались, мне неведомо.
Возничий покосился на подошедших:
– Вот что, парни, старший у вас кто?
– Я, – отозвался один.
– Оставь мне еще одного, а сам давай-ка бери этого цуцика и галопом к господину Гарузу. Пусть высылает сюда команду… и солдат пусть прихватит. Ой что-то не нравится мне, что их в этом складе так много. Да и что уже убивать начали, чтобы свою тайну покрыть, тоже поганый признак. Что-то поганое они затевают, убей меня Владетель, и именно сегодня. Так что мы тут вдвоем присмотрим, чтобы они наружу не вылезли, и, если что, шум подымем.
Банг едва слышно с облегчением выпустил воздух между зубов. Пронесло. Поверили.
– А тебе, погань, я вот что скажу, – продолжил возничий, разворачиваясь к нему. – Если твои подельники все равно сумеют что гнусное учинить, на легкую смерть не рассчитывай. Так и знай! – Он воткнул в похолодевшего Банга злой взгляд и тихо закончил: – Ну, не надумал чего еще рассказать?
Но Банг, отнюдь не из какой-то там стойкости или верности, а больше по привычке к тому, что, несмотря на все то, что он творил, ему всегда, когда проще, когда сложнее, когда в самый последний момент, но удавалось-таки вывернуться, отрицательно замотал головой.
– Тогда давайте идите.
Следующий час на складе прошел довольно спокойно. Из-за парусины никто не показывался. Имах молчал, молчал и оставленный с ним оперативник. Только один раз, когда сквозь неплотно закрытые ворота донесся колокольный звон, оперативник повернулся к Имаху и качнул головой. Этот звон означал, что королева со свитой выехали из ворот дворца и двинулись в сторону храма Владетеля. Имах в ответ только сильнее стиснул рукоятку кинжала. Теперь у них был только один выбор – умереть, но не выпустить этих тварей на улицы города.
К счастью, этого не потребовалось. Спустя несколько минут ворота склада тихонько приотворились, и внутрь начали проскальзывать неясные тени.
– Имах…
– Да, господин Гаруз, – мгновенно отозвался тот, узнав голос.
– Как тут?
– Все тихо. Никто не высовывался.
Гаруз кивнул в сторону занавеси:
– Туда не совались?
– Нет, боялись спугнуть.
– Понятно… Правильное решение. Сейчас мы их ужо… – Гаруз оглянулся и махнул рукой пришедшим с ним бойцам и оперативникам. – Давайте вперед. Только тихо. Сейчас посмотрим, кто там замыкался.
Он даже не подозревал, что они уже опоздали…
Мельсиль ехала по улицам в открытой коляске. Югор сидел рядом, поблескивая по сторонам любопытными глазенками и время от времени махая ручкой, отчего по толпе мгновенно прокатывалась волна восторга. Вокруг коляски мерно шествовало полтора десятка воинов личного конвоя королевы, дюжие мужчины в полной броне, со щитам и широкими алебардами в руках. Они выглядели очень грозно. Никто даже не догадывался, что их основной задачей являлось не уничтожение неких злоумышленников, пытающихся пробиться к королеве. Для этого были предназначены совсем другие люди, часть которых сейчас образовывали второе, конное кольцо охраны, часть медленно перемещались в толпе, внимательно глядя по сторонам в полной готовности перехватить чью-нибудь враждебную руку, а еще часть рассыпались вдоль всего маршрута движения. И, примостившись кто на крыше, кто за трубой, кто у чердачного окна, цепким взглядом ощупывали окружающее пространство сквозь прицельную рамку арбалета. Эти же дюжие, увешанные железом мужики должны были в случае малейшей опасности закрыть королеву и ее сына своими щитами, широкими пластинами алебард или, если потребуется, своими телами. Ибо, несмотря на все усилия службы охраны, публичные выезды по-прежнему оставались самым опасным мероприятием из всех, в которых принимала участие королева. И именно во время таких выездов вероятность того, что убийца сможет-таки приблизиться к королеве на опасное расстояние, все равно оставалась достаточно высокой. Но обойтись без них она все равно не могла. Народ должен видеть свою королеву…
Мельсиль не слишком нравилось смотреть на свой народ из-за нескольких рядов солдат, но яркое напоминание о том, что на нее ведется настоящая охота, сейчас было скрыто складками длинного платья.
– Да здравствует ее величество королева! – громогласно взревел какой-то щуплый мужичонка, запрыгнув на парапет колоннады, идущей по фасаду агберского представительства торгового дома Селиче.
Мельсиль представила, как на мужичонке сейчас скрестились прицельные линии как минимум трех арбалетов, и во избежание излишнего рвения своей охраны, что могло стоить мужичонке жизни, поспешно приподнялась в коляске, чтобы приветственно помахать ему. Но… мужичонка внезапно вздрогнул и, захрипев, рухнул вниз с арбалетным болтом, торчащим из спины, свалившись кому-то в толпе прямо на голову. Толпа взвизгнула и отшатнулась. Мельсиль рассерженно всплеснула руками. Как? Почему? Он же ничего не сделал! Как они смели?! Ну, маркиз Агюен, я вам покажу, как убивать моих подданных только за то, что они хотели меня попривет…
– Ваше вели…
Мельсиль, успевшая властно вскинуть руку, подзывая старшего конвоя и собираясь немедленно высказать ему все, что она думает о произошедшем, недоуменно замерла. Что это? Откуда этот крик?
– Спасайтесь!..
Двери банкирского дома с грохотом распахнулись, и на колоннаду, задыхаясь, вывалился какой-то человек в окровавленной одежде и с мечом в руке.
– Там убийцы! – просипел он. – Спасайтесь, ваше ве… – Но в это мгновение из распахнутой двери вылетела пара болтов, являвшихся близнецами того, что вонзился в мужичонку, и пригвоздила мужчину к мраморным плитам, которыми была вымощена колоннада.
Площадь замерла, только множество мелких водоворотов возникло там, где бросились в сторону возникшей угрозы переодетые бойцы личной охраны королевы. Да щитоносцы мгновенно сдвинулись, пытаясь заслонить своими щитами и алебардами так неосмотрительно вставшую в своей коляске королеву.
– Охрана, угроза!!! – заорал старший конвоя, разворачивая коня в сторону распахнутой двери, из которой явственно доносились звуки отчаянной схватки, шедшей внутри массивного здания представительства банкирского дома, и стараясь хотя бы своим телом заслонить королеву, но было уже поздно.
Воздух над ошарашенно замершей площадью разорвал звон стекла и слитный гул нескольких десятков тетив. Около двух десятков болтов вонзились в щиты или со звоном рикошетировали от воздетых алебард, но их было слишком много… и около полудюжины из них добрались-таки до своей цели. И королева, вздрогнув всем телом, медленно повалилась на подушки коляски, последним движением сумев закрыть собой испуганно затихшего сына…
6
– Значит, они сделали подкоп в подвалы банкирского дома Селиче? – неестественно спокойным тоном повторил Грон.
Стоявший перед ним Шуршан еще больше сгорбился и тихо прошептал:
– Да… онотьер.
– И подготовили в нем засаду?
Шуршан только молча кивнул.
– А Гаруз обнаружил подкоп и сумел ворваться в дом?
– Да, онотьер… – На этот раз шепот Шуршана был едва различимым.
– Он завязал бой с прикрытием, но не успел предотвратить залп арбалетчиков… – На этот раз слова Грона звучали не как вопрос, но Шуршан все равно кивнул.
Все, что произошло в Агбер-порте две недели назад, он ставил в вину именно себе. А как иначе-то? Онотьер доверился ему, вытащил из камеры смертников, обогрел, обучил, сделал, уму непостижимо, дворянином, а он… он не смог… Шуршан судорожно сглотнул и отвернулся, чтобы не позориться перед онотьером слезами, брызнувшими из глаз. Тоже еще тютя… как дело делать – так руки кривые и в башке звон от пустоты, а как отвечать, так сопли распукает…
– Онотьер, – собравшись с силами, глухо произнес Шуршан, – тут вот… – И он протянул ему бумагу, которую перед самым отъездом вытребовал у графа Эгерита. – Подпишите.
Грон молча взял пергаментный лист с золотым тиснением, прочитал, поднял на Шуршана сухие, без малейшей слезинки глаза и, медленно качнув головой, сложил лист вдвое и спокойно разорвал.
– Ты чего это удумал, Шуршан? Бросить меня хочешь? А кто мне этого урода с петлей на шее приволокет? Мне самому, что ли, этим заниматься? Так у меня и без того дел туча. – Грон снова покачал головой. – И вообще, где ты такие слова-то узнал: «лишение дворянского достоинства…», «подвергнуть лютой казни…» Или подсказал кто?
– Граф Эгерит, – глухо произнес Шуршан. – Хотя и ругался шибко… Но все равно я считаю, что должен ответить за смерть королевы. Ну кто, онотьер, если не я? Ведь я же все проглядел! – В голосе Шуршана зазвенели нотки абсолютного отчаяния. – Я же чувствовал, печенкой чуял, что не все так просто. И этому мальцу Тилиму еще говорил… а все одно прошляпил. – Шуршан с размаху залепил себе ладонью по лбу. – И где мои гляделки-то были? У, падла…
