Александр Шакилов - Мы – мутанты

Но меня буквально заклинило!

Потому что часы утверждали, что сегодня – ровно тот самый день, когда… не может быть! Или может?! То есть только через сутки Милена заберет Патрика и уйдет от меня!

И нет, это не ошибка, не сбой программы, не чья-то злая шутка.

Все из-за Полигона. Время на нем течет иначе, чем во внешнем мире. Если хочешь вернуться в ту же реальность, которую покинул, нужна надежная связь с ней. И у меня такая связь была – мобильная связь. У меня же был специальный телефон. И я лишился его на просеке у космического лифта. Вот почему, покинув запретную зону, я попал в прошлое! Причем весьма удачно попал! Неимоверно удачно!

Это второй знак свыше, не иначе.

Вернусь домой, поставлю свечку в церкви!

Нет, в этом не было ничего и близко похожего на религиозный экстаз. Просто… Просто у меня появилась надежда на то, что еще не все потеряно.

Однозначно ни хрена еще не закончилось! Все только начинается!

Я помог Фарту остановить пришельцев, а теперь, когда дело сделано, я просто-таки обязан выжить и вернуться на Землю, чтобы спасти Милену и Патрика от гибели!

Пусть и без билета, мне нужно занять место в спасательном модуле!

– Сава, мы должны добраться до спасательных модулей!

Савелий Фарт улыбнулся с печальной нежностью, умиляясь моей непосредственностью, граничащей с идиотизмом.

– Макс, это невозможно. Просто расслабься и наслаждайся осознанием того, что мы совершили. Мы герои, Макс. Самые настоящие герои. И пусть никто никогда…

Меня едва не вывернуло от этой пафосной чуши. И потому, пока не стало совсем уж плохо, я врезал ему в живот, чтобы прервать поток словоблудия и включить заслуженному космонавту мозг, давно уже, похоже, простаивающий на холостом ходу.

– Дружище, хочешь тут геройски сдохнуть – по-дыхай, твое право. Но сначала ты вытащишь меня отсюда. Или я тебя задушу вот этими руками, – я показал Саве, какими именно конечностями буду лишать его жизни. – И смерть твоя будет постыдной, никак не для учебника истории.

Выпрямившись, – от удара в живот его согнуло – Савелий Фарт заговорил вполне осмысленно, без прежних закидонов:

– Тем путем, что пришли, выбираться смысла нет. Там все выгорело. Поэтому двинем через следующий блок. Надо добраться до шлюзовой камеры, надеть скафандры и… Но, Макс, ты даже не представляешь… В общем, я повторюсь: у нас с тобой нет шансов вернуться на Землю. Надо просто смириться с этим.

– Да пошел ты! – позволил себе не согласиться с ним я.

И вот мы в герметичной шлюзовой камере.

В центральной части камеры два кольцевых шпангоута с люками для выхода в открытый космос. Люки диаметром около метра. В каждом по иллюминатору. Справа – контейнеры для хранения оборудования и инструментов. Слева – для хранения скафандров. Значит, нам налево.

– Макс, нужно проверить все системы. Причем десять раз, а то и больше. Аккумуляторы проверить, литиевые патроны… Вообще все! Тщательно! Если в систему охлаждения попадет воздух…

– То она не будет работать, и мы умрем.

– Да! Да, Край, мы умрем!

– Но у нас нет на это времени. И если мы не успеем добраться до модуля, то все равно нам конец.

Фарт еще что-то лепетал про то, что подготовка к ВКД, то есть к внекорабельной деятельности, ведется две-три недели. Тщательно подготавливаются скафандры: на них что-то устанавливается, они подгоняются под конкретного космонавта, их просушивают…

– Дружище, а они что, мокрые в обычном своем состоянии?

Но Сава меня принципиально не услышал.

Он вопил, что для ВКД подбирается белье, есть ведь, кстати, специальное белье для выхода в космос. А еще надо проверить костюмы водяного охлаждения…

Так-так, Фарт начал повторяться. Про охлаждение я уже слышал. Я сказал ему, что прекрасно все понимаю, что да, я способен понять необходимость удобства скафандров для меня и для него, что никуда не годится, если он, сволочь такая (это я про скафандр), будет мне натирать, а то и вовсе не подходить по размеру. Он не поверил. Тогда мне пришлось употребить все свое красноречие, чтобы убедить его в своей способности осознать, что все тут у нас должно быть готово к снижению давления и полной разгерметизации модуля. Мои доводы и заверения не убедили Фарта, который активно ковырял и вертел так и сяк наши «Орланы», у которых справа на груди имелась эмблема с надписью «ИМПЕРКОСМОС», а слева бирка – «ОРЛАН-МК» с номером. Пока мы надевали их и натягивали светлые перчатки с почему-то черными кончиками пальцев и желтыми ладошками, Савелий Фарт уверял меня, что это все очень сложно, и я даже не представляю, насколько вообще все сложно, и что мы полные безумцы, если рассчитываем нахрапом вот так вот все сделать, и что он-то, конечно же, самый никакой не безумец, в отличие от меня, виновника пожара и вообще всех наших бед.

Я же тем временем рассматривал его в новом прикиде, зная, что на мне точно такой же. По две лампы по обе стороны «башки». Красные полоски на рукавах и красные «лампасы» на штанах. Зеркала на рукавах – чтобы читать «перевернутые» надписи. На перчатке скафандра – табло, которое показывает резерв времени. Резерв этот зависит от заполнения баков. В режиме «авар.откл.» включает инжектор – и кислород начинает идти с бо́льшим расходом. Надеюсь, до этого режима у нас не дойдет.

А потом мы надели по сейферу. Американские реактивные ранцы прилегли к имперским скафандрам как влитые, будто для исконных врагов сделанные. Шутка. Пришлось изрядно повозиться, пока мы закрепили их друг на дружке. Теряя драгоценные секунды и минуты, я все ждал, что спасательные модули – правильнее называть их СА, то есть спускаемые аппараты – отвалятся от МКС без нас. Однако этого пока что не случилось.

– Поехали! – скомандовал я, и крышка люка открылась в камеру.

Изнутри и снаружи на люке есть круговой поручень, за него можно и нужно хвататься, а снаружи нас ждала непроглядная пустота. Через долю секунды я увидел мельчайшие царапинки звезд, и понял, что глаза еще не адаптировались – в шлюзе ведь было куда светлей.

Так началась моя первая и, надеюсь, последняя ВКД. Проще говоря – выход в открытый космос. И вот тут, вне МКС, на бравого сталкера Макса Края накатил страх. Это был лютый неконтролируемый ужас: зубы стучали, в груди бухало свинцовое сердце, я не мог дышать… Потому что вокруг ничто и никуда. Нет точек опоры. Человеку – тому животному, которое является мной и которое берет контроль над разумом в стрессовых ситуациях, было очень некомфортно. Так некомфортно, что я боялся, как бы мои сфинктеры не расслабились, сбросив лишний вес, который, по их инстинктивному мнению, помешает мне быстрее бежать от смертельной опасности.