Нелегал. Том 2 (СИ) - Корнев Павел Николаевич
Ничего не оставалось, кроме как сунуть паспорта во внутренний карман пиджака и откинуться на спинку стула.
— И что дальше?
— Антону Солянику назначили приём у консула на пять вечера. Перехватишь его и расспросишь. Если делу дадут официальный ход, работать с ним возьмутся по линии ИНО РКВД, а мы останемся ни с чем. И самое главное — мало ли кто наше консульство под наблюдением держит? Для него визит туда без последствий точно не останется!
Я в упор посмотрел на собеседника.
— Чего-то вы не договариваете, Иван Николаевич!
Тот развёл руками.
— Руководство придало поискам архива Барини наивысший приоритет.
— А-а-а! — понимающе протянул я. — Рассчитываете получить от Антона информацию о планах фон барона?
— Да. Только получишь её ты. В моём распоряжении других оперативных работников нет, да и не поверит этот Антон случайному человеку.
— А если это провокация? Я ведь фактически признаю свою причастность к нашей разведке!
Гашке покачал головой.
— Я бы и сам расценил всё банальной проверкой, но пришёл приказ отнестись к инциденту со всей серьёзностью. Напрямую твою причастность к разоблачению оксонского агента мне не подтвердили, но, если действительно имел к этому отношение, ты под ударом вне зависимости от наличия или отсутствия доказательств. Провокацией тут и не пахнет.
Мне только и оставалось, что тяжко вздохнуть. Ну да — я имел. И Антон знать этого никак не мог. Значит, всё всерьёз. Значит — разоблачили.
— Ладно… — пробормотал я. — Допустим! Но в одиночку подходы к консульству не перекрыть!
Иван Николаевич открыл блокнот и несколькими резкими движениями набросал схему.
— Это перекрёсток с трамвайной остановкой, — пояснил он. — Это консульство. Улица упирается в парк, боковых проездов и переулков в квартале нет. Тут канал. С той стороны его ждать не стоит, поэтому встанешь где-то здесь…
Гашке отметил отрезок между трамвайной остановкой и консульством, я кивнул, хлопнул себя ладонями по коленями и встал.
— Нужно мне знать что-то ещё?
Иван Николаевич покачал головой и вдавил окурок в донце стеклянной пепельницы, помедлил немного, потом сказал:
— О существовании некоего «архива Барини» стало известно из заявления кантонского адвоката, назначенного душеприказчиком покойного. В конце января он объявил о его грядущей публикации и в тот же день скоропостижно скончался. Причиной смерти стало кровоизлияние в мозг, но эксперты нашли признаки сверхэнергетического вмешательства, к тому же из конторы адвоката пропали документы, на которые он ссылался во время пресс-конференции.
— Думаете, ими завладела оксонская разведка?
Гашке пожал плечами.
— В Ридзине отмечена активизация разведсетей не только Оксона, но и Средина, Айлы, Танилии и даже Султаната.
— Дела! — присвистнул я. — А прослушка не дала никакой новой информации?
— Увы! — развёл руками Иван Николаевич и кинул на журнальный столик пачку купюр в двадцать лат. — Здесь тысяча, — сказал он. — Заплати, пообещай амнистию, запугай — делай, что хочешь, но информацию из него вытряси.
— Насчёт амнистии — всерьёз? Или просто «пообещать»? — уточнил я, интонационно выделив последнее слово.
— Если пойдёт на сотрудничество — отделается самое большее исправительными работами. С этого надо начинать, это мы ему гарантируем прямо сейчас. Ну а если окажется по-настоящему полезен, то все обвинения будут сняты, начнёт жизнь с чистого листа.
Свои сомнения касательно подобного развития событий я придержал при себе и достал из кармана полученную от Карпинского визитку. Протянул её собеседнику, объяснил, откуда взялся этот невзрачный бумажный прямоугольник.
Иван Николаевич фыркнул и вернул визитку обратно.
— Агент танилийской разведки. Выполняет для них здесь кое-какую грязную работу.
— Это хорошо или плохо?
— До особого распоряжения ему не звони. Думаю, это уже не актуально. Всё, работай!
На этом наша встреча и закончилась.
Хорошенько всё обдумав, я решил на случай, если Антон вдруг прикатит на такси, расположиться в непосредственной близости от консульства, но планы эти отправились прямиком псу под хвост, поскольку под стенами дипломатического представительства шёл многолюдный митинг. Точнее, митингов там шло сразу два: реакционные круги Ридзина протестовали против войны в Суомландии, а прогрессивная общественность выражала свою солидарность с республикой. Одними лишь криками дело не ограничивалось — обе стороны увлечённо швыряли в оппонентов булыжники и пустые бутылки, но доставалось преимущественно пытавшимся не допустить прямого столкновения полицейским. Полицейских было много.
Пришлось от греха подальше вернуться к трамвайной остановке. На самом перекрёстке укрыться было решительно негде — да и не толковать же с Антоном на всеобщем обозрении! — и я двинулся по тротуару, высматривая укромные уголки. В качестве наблюдательного пункта вполне могла сгодиться колоннада дома напротив, но беседы тет-а-тет не получится и там, зато в этом отношении показалась перспективной подворотня чуть дальше. Но это — с той стороны, а с этой — ничего.
И кто знает, как Антон пойдёт?
Впрочем, волновался напрасно, уже через два дома на глаза попалась неприметная калитка, перекрывавшая проход между зданиями. Толкнул, потянул на себя — заперто. Проблемой это не стало: вскрыть замок удалось в пять секунд, потратил сущие крохи сверхсилы и никаких помех при этом не произвёл вовсе.
Проход оказался узким и тёмным, если им и пользовались, то определённо не слишком часто. Я оставил калитку чуть приоткрытой, перебежал через дорогу и дошёл до здания рядом с угловым, встал за одной из колонн его выходившего на перекрёсток портика. Огляделся, а заодно и обратился к ясновидению — раскинулся им во все стороны, постарался оценить состояние энергетического фона. Тот был стабилен, лишь у консульства ощущались какие-то искажения, смазанные и непонятные, скорее даже — намёки на оные.
Я поднял воротник пиджака и поёжился. Пока подбирал место для засады, было не до собственных перспектив, а тут — накатило.
Как поступают с засветившимися агентами? Как поступят со мной?
Отзовут или перекинут на другое направление?
Одно из двух — научный факт! — но в любом случае для начала придётся найти архив Барини, поскольку мои кураторы из комиссариата иностранных дел определённо вознамерились раздобыть эти документы самостоятельно, делиться информацией с ИНО РКВД или армейской разведкой они не собирались. Плохо. Ничего хорошего — так уж точно.
Совсем уж в свои нелёгкие раздумья я не погружался и приглядывать за покидавшими трамваи пассажирами не забывал. С затянутого низкими облаками неба падали лёгкие снежинки, быстро темнело, и на одно лишь зрение я не полагался, так и продолжал контролировать состояние энергетического фона. Именно поэтому сначала уловил приближение какой-то очень уж невнятной силовой аномалии, а потом только узнал в покинувшем трамвай молодом человеке Антона.
Воротник его пальто был поднят, а голова втянута в плечи, шагал мой бывший сослуживец быстро и по сторонам не смотрел, но я не сдвинулся с места и продолжил наблюдать за улицей. Никто из других пассажиров за Антоном не последовал, не вывернули из-за угла и автомобили. Позволив сокурснику удалиться почти на два дома, я окончательно уверился в отсутствии за ним слежки и припустил следом по своей стороне улицы, потом выгадал момент и перебежал через дорогу. Рассчитал всё едва ли не идеально — нагнал парня у предусмотрительно отомкнутой незадолго до того калитки.
Очутился у Антона за спиной, попутно оглянулся и окинул взглядом улицу, уже затопленную глухими сумерками февральского вечера. Рядом никого не оказалось, вот и решил не миндальничать. Пальцы вцепились в воротник пальто, одним рывком я затянул бывшего сослуживца в проход между домами и взял его на болевой приём.
Сдавленный сип и лязг сработавшего замка захлопнувшейся калитки наложились друг на друга, а дальше я отработанным воздействием передавил входящий канал жертвы и шепнул:
