Баронские будни - Серг Усов
Когда Олег с Карой перешли на воспоминания, Клейн тактично вспомнил о каком-то важном деле и попросил барона его отпустить буквально на склянку времени.
Но посидеть и попредаваться воспоминаниям у них в этот раз всё равно не получилось — явилась Уля, таща за собой измождённую, бедно одетую молодую женщину с потрескавшимися натруженными руками.
Как понял Олег, это и была та самая Аглая.
— Олег, я тоже хочу посмотреть ещё раз на это чудо, — напросилась Кара, когда-то ставшая сама объектом исцеления, как только узнала, с какой целью приведена женщина.
— Так оставайся, — пожал плечами Олег, — Дай команду принести сюда ещё один стол, раз уж диваны и кровати пока не подвезли.
Когда два кариных раба внесли длинный стол и удалились, Олег сказал Аглае ложиться на него.
Та, робко и, даже, немного затравленно посмотрела на Улю и, тщательно укрывая потрёпанным платьем свои прелести, (было бы на что смотреть — мысленно усмехнулся Олег) забралась на стол.
Мгновение ушло на создание конструкта заклинания Абсолютное Исцеление и наполнение его магической энергией.
Когда зеленоватые искры прошлись по телу девушки, Кара и Уля захлопали в ладошки.
Олегу и самому нравился эффект заклинания. Об омоложении тут речь не шла, но исцеление всех болезней, всё равно резко улучшало и внешность человека. Даже руки крестьянки стали такими, словно они принадлежали аристократке, не державшей в них ничего тяжелее вилки.
Уже понимая, из опыта, что сейчас произойдёт, что Аглая сейчас, наверняка, кинется перед ним на колени и будет пытаться целовать ему руки, Олег заранее отодвинулся подальше и выразительно посмотрел на Кару.
Та правильно улыбкой показала, что истолковала его взгляд и, когда излеченная только попыталась вскочить, прижала её за плечи.
— Ну, ну. Спокойней. Господин барон и так знает, как ты ему благодарна.
На самом деле, Олег был рад тому факту, что Уля не забыла добро, когда-то ей оказанное, и отплатила за него. Она поступила правильно, пусть и ценой того, что её брат, считай, на целый день, выпал из своей трудовой жизни, потратив две трети магорезерва на какую-то крестьянку.
Когда зима уже перевалила на свою последнюю треть, в Ферм из Бирмана прибыл герцог ре,Колв, ставший из второго первым и единственным, пока, советником королевы Иргонии. Прежний первый советник был казнён по обинению в государственной измене.
— Олег, королева каждый день молится Семи за тебя. Сам понимаешь, она надеется на вашу дальнейшую дружбу. Но, пойми, положение королевства сейчас очень сложное.
Герцог и Олен беседовали в рабочем кабинете полностью перестроенного и переоборудованного донжона замка Ферм.
Кальвадос оказал уже заметное действие на ре,Колва, но, как опытный вельможа и политик, он себя контролировал в любом состоянии.
Кроме герцога и барона, в этом большом и тёплом кабинете присутствовал ещё только Клейн, который и разливал кальвадос на троих. В этот раз Олег, хоть и не любил спиртное, а крепкое — особенно, решил проявить с гостем солидарность.
— Значит, я так понимаю, свои полки Иргония отзывает, — уточнил Олег.
Ре,Колв, с заметным удовольствием, опрокинул в себя наполовину заполненную рюмочку кальвадоса и, задержав дыхание, кивнул.
— У нас нет выхода. Аргон и Герония уже отозвали послов. Эти королевства давно бы поделили между собой наш Клин, но их растинцы сдерживали, а сейчас..., — герцог слегка пристукнул рукой по столу.
Олег, в принципе, уже понял сложившийся от него на юге расклад.
Когда-то, молодая королева, овдовев и оставшись с новорожденным ребёнком на руках, остро нуждалась в друзьях, способных оградить от посягательств на её власть со стороны крупных владетелей королевства и двоюродных братьев мужа. И таких друзей она нашла в лице растинских торговых магнатов.
Благодаря своим огромным деньгам, они смогли подкупить, перекупить, перессорить всех жаждущих власти аристократов и стравить их между собой, а затем помогли королеве добить немногочисленных победителей.
Когда голова Гнея Бирмана, шурина королевы, скатилась с плахи, ни один аристократ больше не мог оспаривать её право на власть.
Королева не была дурой и прекрасно понимала, что за всё приходится платить. И она платила, отдавая пришлым торгашам самые доходные места, назначая растинцев откупщиками и управляющими в конфискованные у бунтовщиков владения, из которых те выжимали последние соки.
И, если не пытаться выгораживать Иргонию, то её, в общем-то, всё устраивало, потому что растинцы, набивая себе карманы, не забывали и про карман королевский.
Отношения между друзьями стали портиться, когда с королевства были сняты все сливки и вытоплен весь жирок, накопленный в предыдущие царствования.
Нет, доходы республиканцев не сократились, даже выросли, а вот королевской казне с каждым годом доставалось всё меньше и меньше.
Но это был всё же мир средневековья, мир, где в открытом противостоянии меч побеждал кошелёк.
Достаточно было бы королеве напрямую открыто обратиться к владетелям и благородным, как нашлись бы тысячи мечей, готовых обрушиться на зарвавшихся купчишек. Но Иргония долго не решалась это сделать.
Республика ведь умудрилась подмять под себя не только Бирман, но и находящееся восточней него королевство Геронию, и юго-восточней — королевства Аргон и Отан, и южные баронства Винора, находящиеся на севере.
Только находящееся на западе за рекой Ирмень королевство Фларгия было свободно от влияния растинцев, но проиграв за последние десять лет две тяжёлые войны Республике, Фларгия не готова была идти на новый конфликт.
По-сути, решившись на конфликт с Республикой, Бирман получал врагов, практически, со всех сторон. К тому же, врагов старых, распри с которыми потому и были отложены, что все королевства находились под одним управлением.
Наверное, Иргония бы не решилась на разрыв с Республикой, предпочтя спокойно дожить до старости, лишь играя роль властительницы.
Но тут появился молодой барон и маг, который не только вернул ей её лучшие годы зрелой красоты, но и предложил союз, который, как минимум, рвал ещё одно звено окружения — на севере.
В начале зимы, её верная армия, заблокировав казармы отрядов городских стражников, практически полностью купленных растинцами, арестовала всех растинских торговцев, кто не успел скрыться, и заподозренных в измене представителей городских властей и гильдий.
Почти всю зиму шли казни и конфискации и, в результате, Иргония стала вновь действительно полновластной королевой, королевская казна наполнилась до отказа, долги королевы были полностью аннулированны, в связи с аннулированием кредиторов, а королевство встало перед рубежом войны с несколькими государствами сразу.
— Извините, господа, что вмешиваюсь, — подал голос Клейн, — Но ведь подталкивая своих сателлитов к войне против Бирмана, они ведь понимают, что королева
