Угроза мирового масштаба 5 (СИ) - Эл Лекс
А вернулся на пепелище…
Глава 28
Я почуял неладное еще даже когда особняка нашего рода не было видно за холмами.
Ветер донес до меня запахи гари и мерзкого гнилья, будто с поля боя недельной давности. А ведь ни того запаха, ни другого, не было, когда я уезжал. Да и вообще никогда не было и быть не могло.
Но они были.
Я, как мог, гнал от себя плохие мысли, пока пришпоренная лошадь стремительным галопом несла меня к дому, но когда я увидел, что произошло, то понял, что как ни отгоняй беду, она все равно уже случилась.
Нашего особняка больше не было.
На месте моего родового гнезда, где рождались, росли и порой даже умирали члены древнего магического рода, остались лишь руины. Местами обгоревшие, местами — стертые в пыль, а местами — обглоданные и покрытые какой-то зеленой слизью, мерзкой даже на вид.
В жилом крыле зиял широкий каньон, будто его разрубили пополам огромным топором. Цветущий сад, который так любила мама при жизни, превратился в плац, вытоптанный до состояния твердой мостовой. Конюшня вообще была раздавлена в деревянный блин, и из-под ее обрушившейся крыши торчала половина еще живой, брыкающейся и пытающейся выбраться лошади.
А еще вокруг лежали тела моих слуг.
И ни одно из них не выглядело так, что человек погиб от обрушения, ожогов или хотя бы кровопотери.
Хорошо если у трупа не было конечностей, но у некоторых не было целой половины тела, а от кого-то и вовсе осталась только грудная клетка и голова, на которой застыло выражение ужаса. Людей будто переломало, разорвало и разбросало повсюду.
И посреди всего этого, будто бы наслаждаясь окружающим хаосом и кровью, стояла тварь. На самом деле, она просто переваривала сейчас все сожранное.
Её безобразные ноги были разной длины, толщины и даже числом суставов. Это был огромный девятиметровый кадавр, который можно было описать лишь как смесь кожаного пузыря с зеленой слизью внутри, паука, жабы и гориллы.
У существа имелось три руки. В одной из них он сжимал половину чьего-то тела, вторую засунуло в огромный неровный рот, из одного уголка которого торчал обломанный желтый клык, а из другого текло что-то сизое и пузырящееся, а третья безвольно висела, словно не подчинялась существу вовсе.
Растущий с правого бока огромный пузырь, наполовину заполненный зеленой бултыхающейся слизью, то распухал, то опадал, пульсируя, будто огромное, вынесенное за пределы тела, гнилое сердце.
Жуткая химера.
Несчастная лошадь, пытавшаяся выбраться из-под завалов конюшни, обреченно заржала, и кадавр тут же пришел в движение. Молниеносным, невозможным для такого огромного тела, рывком, он подскочил к ней, схватил животное рукой, до того висевшей, как плеть, и, раскрыв пасть на невозможный угол, засунул туда лошадиную голову, после чего сомкнул челюсти.
Голова огромной лошади весом в несколько сот килограммов отделилась так легко, словно она была мертва уже как минимум неделю.
Лишив несчастное животное головы, кадавр снова застыл, сжимая уже в двух конечностях мертвые тела и нисколько не опасаясь того, что часть руин вокруг него все еще горела.
А я стоял у подножия гряды холмов, на краю поля подсолнечников, которые раньше радовали глаз солнечной желтизной, а теперь лежали вытоптанные сплошным бурым ковром, смотрел на то, что осталось от моего дома, на то, что его уничтожило, и в моей голове билась только одна мысль. Только одно желание.
Только бы Лила была жива!
Жуткую тварь я, конечно, уничтожил.
Это было не просто, и в пришлось поработать не только магией, но и клинком, когда химера все же умудрилась сократить дистанцию, и схватить меня одной из своих рук, для чего даже отпустила настрадавшуюся лошадь.
В этой схватке я и понял, что это за существо, и откуда взялось.
Собран этот кадавр был на славу (а я ни мгновения не сомневался, что эта тварь собрана магическим образом, поскольку она не способна была существовать никаким другим образом, кроме как с помощью магии).
Клинок вяз в липкой плоти, которая даже не кровоточила, а сама плоть пыталась срастаться обратно, и добрая половина вложенной в заклинания маны рассеивалась телом чудовища в окружающее пространство.
Только десять минут ушло у меня на то, чтобы, танцуя по руинам своего родового гнезда в попытках не попасть в лапы твари, залить его таким количеством маны, что его пузырь сбоку не выдержал и лопнул, забрызгав кадавра его же собственными выделениями.
Как оказалось, к ним у него никакого сопротивления не было, и он буквально за десять секунд превратился в кучу дымящейся плоти, воняющей еще больше, чем воняла живая тварь.
Но это было только начало.
Победа над кадавром еще ничего не значила. Вообще ничто не значило совершенно ничего. Кроме ответа на вопрос, жива ли моя Лила. Ее не было среди тел, разбросанных в округе, и оставалось только выяснить, нет ли ее под обломками дома.
Я принялся разгребать обломки.
На последних остатках магии, помогая себе руками и какими-то подручными импровизированными инструментами, я разбирал завалы, сжигал зеленую воняющую слизь, тушил огонь, не позволяющий подобраться к нужному месту, сдвигал упавшие перекрытия…
И постоянно находил тела. Людей, собак, кошек, птиц… И далеко не только тех, которых содержала прислуга — о хозяйстве особняка я знал немало.
И далеко не только тех, кто умер вследствие атаки магической твари. Но еще и тех, кто наверняка стал результатом, или даже причиной, каких-то экспериментов. С непомерно раздутыми конечностями, с искривленными головами, с не поддающимся подсчету количеством глаз, животные явно не относились к числу тех, которых растила прислуга. И это весьма красноречиво намекало, кто виновен в том, что случилось.
Но рубить сплеча я не торопился.
В конце концов, как у любого знатного и древнего рода, у нас было немало противников, и, хотя вряд ли у кого-то из них хватило бы духу устроить такую открытую атаку, отбрасывать этот вариант я не торопился. Сперва нужно было кое-что прояснить.
Поэтому я продолжал разгребать завалы, переходя с жилого крыла в хозяйственное, потом — на хлева и под конец — на конюшню.
Здесь я ее и нашел. Кажется, Лила почуяла неладное и попыталась сбежать из особняка, когда все началось, и она даже успела добежать до конюшни и взнуздать лошадь — ту самую, которую пожрал монстр…
Но вот сбежать
