Некромант Серогорья - Евгений Витальевич Клецко
Звук натягиваемой тетивы походил на скрип старого дуба в грозу. На миг всё затихло. Знакомое предчувствие опасности внезапно вынырнуло, чувства забили тревогу.
– Поднять щиты! Быстро! – крикнул, надрывая горло.
Большинство повиновалось. Поднял голову, уже зная, что увижу. В небо, раздаваясь вширь, поднялась чёрная туча. Длинная стрела пригвоздила гоблина справа, бедняга распластал руки и повалился за стену, роняя оружие. Железная дробь забила в круглые щиты, но уже после моей мыслекоманды. От теневой вуали растекались концентрические круги. Кожу неприятно щипало, а полоска маны уверенно тянулась влево. Нужна подпитка. Попробовал зайти в инвент, но шею больно куснуло. Потрогал, и ладонь стала красной. Слишком слабая защита, но другим хуже. Большинство гоблинов-ветеранов побрезговали щитами. Выжившие быстро натягивали короткие луки, вниз летели белооперённые стрелы. Рядом натягивал тетиву крупный гоблин. Руки трясёт, дерево в тощих руках с трудом разгибается, но гоблин в последнем усилии коснулся тетивой стальной накладки на плече, лишь тогда облегчённо выдохнул. Пальцы освобождённо разжались. Я проследил за полётом, прикидывая убойную силу. Внизу заскулило. Из серой шкуры торчит лишь оперение, наконечник утоп в землю. Оборотень попытался всать, но сверху подмяла лохматая лавина. Мой лич воздел руки, и десяток Гоблинов-бойцов, как одеялом, накрыла фиолетовая защита. Рычание внизу усилилось, слилось в оглушающий поток. Оборотни бесстрашно толпятся под стенами, дурни будто ждут смерти. Первая сотня сгинула после ответного залпа. Постепенно земля под стеной исчезает, а новые твари, клацая зубами, брызжа слюной, отталкиваются, пытаясь достать. Многие ловят грудью по три стрелы, но всё равно прут. Изогнутые сабли сабли зеленокожих работают без устали. Если так пойдёт, стена из мёртвых выравняется с каменной. Я потерял счет уровням, системные сообщения услужливо сообщили об очередном повышении, что по идее должно радовать. Фиолетовый сгусток в ладони стал таким же привычным, как в былые времена двуручный меч. Вот только мой Меч, обычно делил врагов на две половины – левую и правую, а теневое копьё действовут всегда одинаково. Бросок, и магия с шипением растворяется в очередном враге. Полоска маны, что в начале боя стремилась к нулю, теперь застыла в неопределённости. Благо чья-то рука заботливо даёт голубые фиалы. Даже не взглянул чья, равнодушно выпивал мятную жижу, и снова одни и те же пассы: активировать вуаль, пустить копье тьмы…
Спустя час, трупов стало столько, что можно ухватить чью-то мохнатую лапу или хвост, стоит только потянуться. Простёр взгляд на оставшееся войско. Большая часть оборотней навеки осталась под стеной, хотя остатки озверело прут, встречая заточенную сталь, стрелы и даже короткие копья. Зикс мастерски подготовил оборону, хотя сам остался в сердце крепости. Скелеты наконец перестали пускать стрелы. То ли кончились, то ли планы поменялись. Костяки столпились на левом фланге. По центру, в недосягаемости, в окружении десятка личей и лучших скелетов-телохранителей, ждут своего часа Рыцари Смерти.
От мятного привкуса тошнит, но я через нехочу продолжил глотать зелья. Оборотень выпрыгнул внезапно, наверное притаился за более смелыми, но ужё бездыханными. Я полоснул воздух кинжалом, на излёте вспарывая толстую, как у быка, шею. Зверь захрипел, покатился, а я удивлённо посмотрел на руки. Невозможно так быстро. Хотел поставить блок, а отправил на тот свет. Десять лет назад – мог, но почему и теперь? Додумать не успел, выпрыгнул новый и так же, измазываясь собственной кровью, сгинул. Монга рядом до сих пор нет, еще в начале убежал к воротам, верный лич тоже куда-то исчез. Слышно как бьёт по воротине таран. От ударов дребезжит в ушах, болят виски. Бум, бум, бум…
Подпустил скелета-воина ближе, подманивая саблей. Пока медлит, выжидает момент пустить в дело топор. Латы целиком рыжие, в дыры поместится кулак. Мечнику разделаться на раз плюнуть, хватит попадания в позвоночник, а лучше – глазницу, но как быть магу. Внезапно топор рассёк воздух надвое, метя в шею и почти попал. Выщербленная кромка чиркнула в сантиметре от капюшона. Над головой будто шмель пролетел, по макушке скользнул ветерок. От второго спасся перекатом, тут-же вскакивая в стойке. Руки подняты, сабля наготове, хотя в робе жнеца драться сложно, всё-таки шмот мага. В два пражка я сократил дистанцию, пока топор поднимался за череп. Сабля пошла наискось, и в последний миг сменила направление к горлу, где между шлемом и доспехом есть уязвимое место. Ладони обожгло, хрупкая с виду деревянная рукоять схлестнулась с металлом, выдержала. Скелет хищно оскалился, продавил топор вперёд, наседая и тесня. Рядом кто-то отчаянно пискнул. Женский голос показался знакомым. Меня понесло к стене, прижало. Нечеловеческая сила приподняла, вминая в камень. Слышу как крошится камень, хотя скорее, это кости хрустят. Понял, что держусь на тверди лишь кончиками сапог. Красный огонь в глазах черепа сулит скорую и мучительную смерть. В моей груди остро кольнуло. Выплюнул кровь в черепушку, и борясь с болью, медленно повёл ладонь к поясу. Кинжал описал синюю дугу, витая рукоять с треском упёрлась в висок. Злой огонь в глазах потух, и гремя металлом, скелет осел сперва на колени, потом костяшки дробно застучали о камень. Я с трудом выдернул Раскрытый Позвонок и без сил подпёр стену. Утренний воздух, в котором крови больше чем кислорода, жадно врывался в лёгкие, а выходил с хрипом. Багряных кругов стало даже больше, всюду крутятся нескончаемые хороводы. Встать почти невозможно, но всё же попытался. Едва распрямил ноги, шатнуло обратно, но гоблины вовремя подставили руки. Я проклял себя за слабость, ведь тоже ранены, и тоже из последних сил, но помогают товарищу по оружию. Краем уха расслышал хруст ломаемых досок. Сейчас враги ворвутся во внутренний двор. Состоится героическая последняя битва, где каждый покажет чего стоит на самом деле, а дальше – конец.
Воздух сотряс бычий рëв. Сначала показалось именно так. Я стиснул пальцы на клинках, понимая, что сулит походный горн Огневедов. – Скорее, к стене! Я должен видеть!
Гоблины прихрамывая, помогли дойти. Еле волоча ноги, прильнул грудью к зубцу, едва удержавшись, стал шарить глазами. Измазанный чужой кровью гоблин брезгливо плюнул на бесформенное месиво тел, по которому, удаляясь, мелькали серые лапы. Белые спины скелетов удалялись тоже, причём даже быстрее, чем шли на штурм. Как ни странно, спешили обратно все, включая тяжелораненых. На болотах стало подозрительно тихо. Я спешно освободился от поддерживающих рук, выгнулся, чуть ли не повиснув на руке. Теперь стрелы и когти дело прошлое, надо выяснить, что с тараном, почему молчит, а потом крепить
