Эльрида Морозова - Оборотная сторона Луны
Он выглядел очень несчастным. Ходил по комнате, как потерянный, и все никак не мог найти себе места. Мы с Лео улыбались, глядя на его неподдельное горе.
– Где, ты говоришь, были эти бутылки? – спросил Брайен.
– В столовой.
– Я попробую сходить за ними. Может, там что-то еще осталось?
Лео попытался удержать его:
– Брайен, не ходи. Там все равно ничего нет. А ну, как нарвешься на кого?
– За меня не волнуйся. Я потерял сексуальную привлекательность, как только узнал, что пью воду из унитаза. Я должен найти нормальную воду. Подождите, я сейчас.
Глава 64
Брайен вышел из комнаты. Я и Лео продолжали сидеть на одном диване. Если бы он знал, что я девушка, все было бы по-другому.
Правда, вчера я переспала с Джонни. Когда любишь человека, нельзя спать с другим. Но ведь я не по своей воле.
А по чьей же еще? Джонни сам сказал, что я в любой момент могу уйти. Дверь была открыта. Он даже не насиловал меня. Я отдалась ему сама. Хотя сразу понимала, что есть другой способ.
Нет, я не могу сейчас претендовать на Лео. Он слишком хорош для меня. Он лучший человек на этой планете. А я? Трусливая девчонка-трансвестит. Животное, как правильно заметил обо мне Джонни. Несколько дней назад мой любимый парень был зверски убит каторжниками. А сейчас я вообразила себя влюбленной в одного из них?
Но как бы я не гнала от себя это чувство, оно было.
– Я очень рада, что познакомилась с тобой и Брайеном, – призналась я Лео.
– Знаешь, я тоже, – ответил он. – Может быть, даже больше, чем ты можешь себе представить. Я же знаю о тебе все.
Я постоянно ждала разоблачения. И сейчас, услышав эти слова Лео, я почувствовала, что сердце мое падает вниз. Он знает обо мне все? Он знает, что я женщина? И он даже не намекнул мне об этом? И даже не попытается поцеловать меня?
Я чувствовала себя окончательно запутавшейся и потерянной. Я пыталась себя убедить: никаких эмоций. Может, потом им будет место, но не сейчас. Сейчас я должна держать себя в руках.
– Когда я узнал, что ты не каторжник, то понял, что здесь остался кто-то нормальный, понимаешь? Я видел вокруг только убийц, насильников и вандалов. И я готов был умереть вместе с ними. А потом появился ты, и у меня появилась мысль, что, может быть, не все так плохо. Если есть кто-то в этом корпусе, кто может повернуть все вспять, это ты. Здесь не хватало немного… невинности, что ли. Даже не знаю, как сказать. Но если бы не ты, мы бы не нашли Тома, не придумали бы общий наркоз, не нашли бы вентиляционные шахты. И вообще ничего бы не сделали. Мы бы просто медленно умирали, как и все здесь.
– Не может быть. Вы бы все равно что-то придумали.
– Кто? Брайен? Вряд ли. Я? У меня на это просто не было сил. Том? Он бы так и продолжал беспокоиться о чуме, вместо того чтобы делать что-то ценное. Нет, Эл. Ничего бы этого не было. Вспомни: ты первый пошел на наблюдательный пункт и попытался связаться с Землей. Если бы не ты, возможно, все бы уже были тут мертвы.
Я хотела спорить, но не находила нужных слов. Мысль Лео казалась до крайности неправильной. Я попыталась представить себе ситуацию: как бы развивались события, если бы меня тут не было. Может, у Лео бы действительно не хватило духу придумать что-нибудь. А сам Волк? Он бы так и не смог включить компьютер. Не смог бы выйти на связь с Землей. Проходили бы дни. Что бы он делал? Сейчас он окрылен надеждой, строит планы того, как обменяет Рассела на свою свободу. У этой ситуации есть свое развитие. Его бы не было, если бы не я.
Я не знаю, что было бы. Вполне возможно, Волк бы понял, что совершил самоубийство, и поубивал бы всех в этом корпусе. Сейчас у людей есть хоть какая-то надежда. Она нереальная, она ложная. Но она дает им силы доживать до следующего дня.
Я почувствовала, что на глаза у меня наворачиваются слезы. Я не могла поверить: я что-то стою в этом мире? Я могу повлиять на ход событий? Я могу не только трястись от страха, спрятавшись в чужой одежде, но и действительно сделать что-то?
И главное: это говорит мне Лео? Это было в тысячу раз лучше любого признания в любви. Это было утверждение самой себя. Я думала, со смертью всех людей в корпусе от меня ничего не осталось. Я думала, что превратилась в оболочку от человека. Что надо идти к психиатру, чтобы пережить этот кошмар. Что сама я не выберусь. Что моя жизнь навсегда испорчена, а психика сломлена.
Нет, ничего этого не было. Я была полноценным человеком, с нормальной душой, который не нуждается в помощи психиатра. Который способен что-то делать, менять мир, настаивать на своем. Который способен любить, чувствовать благодарность, уважение и все нормальные человеческие эмоции.
Сейчас я была переполнена любовью. Мне хотелось обнять Лео, спрятать лицо у него на груди и почувствовать всем своим телом его тело. Хотелось физически ощутить единство с этим человеком. Если бы он знал, что я девушка, все было бы по-другому.
А может, сказать ему об этом? С ним мне бояться нечего. Он никогда не предаст, в этом я была уверена.
– Лео, – сказала я и почувствовала, что голос мой дрожит от волнения.
Со страхом я уже научилась справляться. Нужно всего лишь сделать усилие и заставить свое сердце биться ровнее, а кровь отступить от щек.
Но сейчас был не страх, а что-то другое. И организм меня не слушался. Сердце готово было выскочить из грудной клетки, щеки краснели, а дыхание сбивалось. Сейчас даже если бы я захотела признаться в чем-то Лео, я бы не смогла это сделать.
Он поднялся с дивана и ушел к столу. Я физически почувствовала, как не хватает мне этого человека. И только тут поняла, что чайник закипел, и Лео ушел наливать кипяток по кружкам. С этим шквалом эмоций я даже не слышала, как выключился чайник. Я ничего не видела перед собой и ничего не ощущала. Нет, этого нельзя было допускать. В моей сложной ситуации нельзя до такой степени терять голову.
– Ну, ты будешь чай из унитаза? – пошутил Лео.
Я еле разобрала смысл слов.
– Буду, – сказала я.
Напряжение потихоньку отпускало. Постепенно себя можно было бы взять в руки. И я сказала себе: «Никакой любви. Только не сейчас. Это слишком сложно, слишком опасно. Да и потом, как бы отреагировал Лео, если бы я ему призналась?» Я давно уже поняла, что люблю его. Но он видит во мне парня. Как я могу рассчитывать на то, что он тоже меня любит? Да, он сказал, что рад встрече со мной. Но многие парни говорят так своим друзьям, особенно если они участвуют в каком-то общем проекте. И далеко не каждый будет рад, если друг признается своему другу, что он на самом деле девушка и любит его. Скорей всего, нормальный парень может почувствовать отвращение к такой ситуации.
Я взяла протянутую кружку с кипятком и только тут заметила, что руки у меня трясутся. Значит, я еще не достаточно владею собой.
– Лично мне все равно, откуда пить: из унитаза или из пластиковой бутылки, – рассказывал Лео. – Возможно, мы живем последние часы в своей жизни. Тут мы все висим как на волоске. Есть более важные проблемы, чтобы решать. Я не знал, что Брайен такой щепетильный.
Мне сейчас тоже не было дела до того, откуда вода. Единственное, что я сейчас воспринимала, это то, что рядом со мной находится Лео. Я подумала о том, что скоро сюда вернется Брайен. И момент наедине будет упущен.
А тут еще Лео сказал о том, что, возможно, мы живем последние часы в жизни. Он намекает на то, что утром может что-то пойти не по плану. Если что-то не получится, нас всех разоблачат. И волки тут же съедят нас со всеми потрохами. И что? Неужели перед смертью я так и не скажу Лео, что люблю его? Это было бы бесчестно. Это было бы даже подло по отношению к своему возлюбленному.
Я не достаточно уделяла времени Дэну, пока он еще был жив. Я не достаточно часто говорила ему о своей любви. Я не отдавала ему себя всю. Сейчас слишком поздно что-то исправлять. А теперь я собираюсь допускать ту же ошибку с Лео?
Я вспомнила, как Джеральд услышал шумы в вентиляции. А вдруг он заглянет туда и обнаружит там диверсантов? Вспомнила, как Брайен рассказывал про шумящие пылесосы. У каторжников будет три минуты, чтобы вычислить, откуда идет звук. Если они спохватятся сразу, у них будет время, чтобы вылезти в вентиляцию и выключить пылесосы. И весь наш план полетит насмарку. И всех нас поубивают. Не сейчас, так потом, когда закончатся запасы еды и воды. И я не скажу Лео перед смертью, что люблю его?
Тут было от чего взяться за голову. Я сидела на диване сама не своя и не знала, на что решиться. Если бы несколько дней назад кто-нибудь сказал мне, что я буду мучиться от любви к каторжнику, я бы не поверила. Но сейчас все было реально.
– Что с тобой? – спросил Лео. – Зубы болят?
– Да. Наверное, от кипятка, – сказала я.
Это была ложь. Как можно лгать любимому человеку? Это было сродни тому, как я переспала с Джонни. Тоже в каком-то смысле обманула любимого. Ситуация казалась мне безвыходной. Говорить Лео о своих чувствах было глупостью и риском. Не говорить – было предательством.
