Алексей Гравицкий - Четвертый Рейх
— А мы все равно под замком, — поддержал Кадзусе. — Так что достанемся победителю.
— Надеюсь, не достанемся, — отрезал Игорь.
— А…
Спросить Погребняк не успел. Впереди замер как вкопанный Баркер. Вскинул руку, требуя тишины. Александр замолчал на полуслове. Остановился капитан, сзади застыли японцы.
В наступившей тишине послышались едва различимые шаги. Тихий-тихий мерный шелест подошв о камень. Как это смог услышать Кларк, оставалось загадкой. Все же до Баркера с его подготовкой ему далеко, и все утренние соревнования на «Дальнем» были бесполезными.
Шорохи приблизились, сделались четче. Теперь стало ясно, что неизвестный идет по боковому коридору. Кларк напрягся, как змея перед броском. А в следующее мгновение распрямился, словно отпущенная пружина.
Американец повернулся всем корпусом. Сделал полшага и выбросил вперед кулак. Движения были отточенными, доведенными до автоматизма. Того, кто шел им наперерез, должно было свалить.
Его и вырубило. Баркер отступил назад, чуть нагнулся и выругался.
— Что там? — спросил Кадзусе.
Александр спрашивать не стал, шагнул вперед и посмотрел. На полу лежала женщина в сером неказистом платье. Некрасивая. Не такая коренастая, как оставленный в фургоне Гюнтер, но все же невысокая и плотная. Женщина была без сознания.
— Она нам еду приносила, — мрачно поделился Богданов.
— Да жива она, — буркнул Кларк смущенно.
— У носителей американской культурной традиции так принято, — поддел Александр. — Бьют не глядя, но от души. Попадают не в того, в кого нужно, а потом быстренько сваливают. Это исторически сложилось.
— Она только сознание потеряла, — пробурчал Баркер. — И вообще, откуда тебе знать, что в традиции, а что нет.
— Историю объединения Земли нам давали очень подробно. Профильная область знания, — весело отозвался Александр.
Ничего смешного в ситуации не было, но его сейчас забавляло все. Изнутри распирал азарт. Будто крылья выросли и тянули вверх, заставляя наплевать на страхи, риски и здравый смысл. С этими крыльями чисто теоретически можно было жить, как прежде на земле, но на практике это казалось совершенно невозможным.
— Что дальше?
— Сваливаем, — коротко бросил Кларк. — Быстро.
Погребняк улыбнулся, но говорить ничего не стал.
Снова замелькали каменные стены коридоров и переходов. Возможно, в замке и были другие помещения, оформленные и освещенные лучше. Должно быть, учителя и фюреры, о которых говорил Гюнтер, жили не в каменных мешках, но Баркер выбирал коридоры потемнее и поневзрачнее.
Издалека донесся приглушенный десятком стен крик, несколько выстрелов, и снова все стихло. Кадзусе поежился. Богданов нахмурился. Кларк не обратил внимания.
— Так что здесь происходит? — не снижая темпа, спросил Александр.
— Давайте об этом поговорим потом, — ответил капитан. — Уверен, что нам с вами есть о чем расспросить друг друга, и есть, что рассказать, но сейчас главное — уйти отсюда, как можно быстрее. Поднимем «Дальний», тогда поговорим.
— Согласен, — кивнул Погребняк. — И все-таки хотелось бы знать, что у вас тут за Адольфы с Дитрихами. За кого мы болеем? Кому, в случае чего, выгоднее сдаваться?
— Никому, — обронил Баркер. — Если победит старик, нас, насколько я понимаю, прислонят к стенке. Так, командир?
— Хотелось бы сказать «нет», — мрачно поддержал Богданов. — Но, похоже, что так и будет. А если выиграет фюрер, нас будут мурыжить до тех пор, пока мы не позволим их ученым залезть в преобразователь Хольдермана, не поможем поставить технологию на поток, и любезно не проводим до Земли. Пока они старались убеждать, а не принуждать, но боюсь, если убеждение не сработает, в методах они стесняться не станут.
Погребняк кивнул. Знакомо, знакомо. И это знакомо. Это народу втюхиваются сказки о всеобщем благе и сытом светлом будущем, в котором все имеют всё, и им за это ничего. Эти сказки подкрепляют настоящим, подменяют понятия. Создают спрос и предложение. Кормят. Но, в случае чего, в методах не стесняются. Не бывает, чтобы у всех было все бесплатно. Кто-то все равно платит.
— Значит, выбираем: быстро умереть или долго мучиться.
— Есть вариант, — подал голос Мацуме. — Можно не мучиться и отдать им то, что хотят.
— И мучиться совестью? — спросил Погребняк.
— Если она есть.
Александр не ответил. Младший японец его не обидел — обижаться Погребняк давно разучился, — но снова удивил.
Молча, неслышно шел Баркер. Тихо цыкал на брата Кадзусе.
— Есть другой вариант, — твердо сказал Богданов. — Добираемся до космодрома, поднимаем «Дальний» и улетаем.
— Хороший вариант, — согласился Александр. — В противном случае я предпочел бы встать к стенке. Или в джунгли махнуть, к осьминогам. Они теперь, наверное, примут. Я для них сын неба.
Богданов посмотрел, как на сумасшедшего. Александр рассмеялся:
— Все на «Дальнем», капитан. Уверен, нам будет, о чем рассказать друг другу.
Коридоры кончились. Промелькнула анфилада комнат, впереди раскинулся необъятный зал вестибюля. Александр подумал было, что предположения оказались верными, и замок имел-таки не только темную сторону с кривыми лабиринтами узких коридоров и каменных тоннелей, но и официальную, жилую, радующую глаз.
Развить мысль до конца Погребняк не успел. Вылетевший в вестибюль Баркер шарахнулся назад. Далеко впереди, с противоположного края вестибюля, послышался топот. Не такой скромный, еле слышный, как шаги тетки в коридоре. Сапоги грохотали по полу безо всякого стеснения. Несколько раз кто-то рявкнул по-немецки. Но команды были краткими, а произношение незнакомым, и Александр ничего не понял.
Зато распоряжения Кларка прозвучали четко и ясно.
— Капитан, назад. Саша, вперед. Их четверо.
— Больше двух здесь не протиснутся, — оценил Погребняк, торопливо оттесняя капитана к японцам.
В руке Баркера мелькнул инъектор.
— Твой правый, мой левый, — кивнул американец. — Дальше по обстоятельствам.
— Не ошибись, — ухмыльнулся Александр.
— Эти нас точно не кормили, — оскалился в ответ Кларк.
— Стоп, — одернул Богданов, снова протискиваясь вперед. Заговорил быстро и тихо: — Вы слышали, что он сказал? Он приказал не стрелять. Он видел пленника, и пленник нужен им живым.
Топот в вестибюле приблизился, замедлился и стих.
— Капитан, — шепотом возмутился Баркер.
— Занимайтесь своим делом, Кларк, — шепнул Игорь в ответ.
А потом вскинул руки кверху и шагнул в вестибюль. Все произошло настолько быстро, что Александр едва не растерялся. Растерялся бы, если не приказ. «Занимайтесь своим делом».
Погребняк вскинул руку и жестом дал понять Кларку, что все в силе.
«Работаем», — проговорил он одними губами.
И выскочил вслед за Богдановым. Дальше все произошло еще быстрее, замелькало яркими пятнами, как картинка в калейдоскопе, попавшем в руки эпилептика.
Их было четверо. Двое скручивали Игоря. Оба вооружены, но штурмовые винтовки за плечами. Расслабились.
Еще двое, стояли дальше, но были при оружии. Уже опасно. Хотя палить не начнут. Во-первых, приказ. Во-вторых, своих покосить испугаются. Во всяком случае, сразу стрелять не станут.
Экзосистема его костюма, спрятанного под лохмотьями, в которые превратилась роба, была включена. И батарея все еще работала.
Александр кинулся вперед, набросился сзади на того, что стоял справа от Богданова. Пальцы стиснулись на черепе немца. Он рванул немилосердно, жестоко. Хрустнуло. Немец обмяк и повалился на пол, но этого Погребняк уже не видел.
Краем глаза отметил, как Баркер хватает правого. Как в руке американца мелькает инъектор. Как впивается игла в жилу на шее. Что он там колол? Раз, другой, третий. Препарат способный спасти видимо мог и уничтожить. После очередного впрыска несчастный задергался, забился в конвульсиях, и…
Что было дальше, Александр тоже уже не видел. На него поднимался ствол штурмовой винтовки.
Погребняк шарахнулся в сторону, схватил за ствол, дернул. Усиленный экзосистемой рывок при желании мог бы выдрать не только оружие из рук, но и сами руки. Однако на этот раз Александр сработал мягче. Может быть, поэтому вырвать оружие сразу не удалось. Немец выпустил его лишь тогда, когда уже летел, повинуясь инерции, следом за стволом.
Александр отступил, держа винтовку за ствол, и безо всяких сантиментов шарахнул прикладом в затылок упавшему на колени противнику.
Баркер давил голыми руками четвертого немца. Единственного, оставшегося невредимым. Богданов и японцы были уже рядом. Немец покраснел, на лбу и шее вздулись жилы. Он хрипел, но еще держался.
— Оставь его, Кларк, — попросил Александр и посмотрел на хронометр.
Прошли считанные секунды. Максимум вреда за минимум времени. Меньше полминуты, а на полу два трупа, еще один без сознания и еще один рискует трупом стать.
