Андрей Максимушкин - Не герой
Его уже хлопали по плечам, обнимали, кто-то совал в руки туес с горячительным. Война закончилась.
– Ну, за нашу победу, – выдохнул Василий и выпил вино.
Через полчаса полк построили на плацу перед командирской палаткой. Пусть все уже всё знали, но все равно – торжественная речь полковника – это отдельная песня. Официальное поздравление с победой – это то, чего люди давно ждали, на что надеялись и приближали как могли. Это не слухи, не дурацкая шутка, это настоящее, это финальный аккорд, завершающая точка.
Сегодня, рано утром 12 мая, Вендская Диктатура приняла предложение Кайсацкого ханства о мире. Война завершилась. Пусть войска еще остаются на позициях, пусть в бузулукских лесах еще гремят последние бои, пусть кайсаки еще торчат на нашем берегу Волги, это все временное, это уже мелочи. Главное – война закончилась. Мир! И мы победили!!!
Да, кайсацкое наступление провалилось. Северная группировка разбита в верховьях Дона и Хопра. Наши казачьи полки переправились через Ежаву и углубились в бузулукские леса, попутно перерезав вражеские линии снабжения. Хорошо показали себя углубившиеся во вражеский тыл бронедивизии. В Черной степи и предгорьях Кавказа кайсацкие орды стиснуты между молотом и наковальней наших бронеходных корпусов. Наши воздушные силы уверенно удерживают за собой небо над нашим берегом Волги и наносят болезненные удары по вражеским тылам. Да, заодно у кайсаков большие неприятности в Пуштунских горах и на границе с Китаем. Противник не выдержал войны на истощение и запросил мира.
Летом 7-й ударный полк отвели к городу Корзун. А затем, не успели люди освоиться на месте, как командование проявило неслыханную щедрость – было объявлено, что Диктатура готова расторгнуть договор с любым ударником, желающим вернуться к мирной жизни. Все, что бойцы заслужили, все, что им положено в качестве жалованья и доплат за участие в военных действиях, остается за ними, вдобавок Войсковой приказ выплачивает пособие – пятьсот гривен.
Хороший подарок. Война закончилась, и армию сокращают. Василий думал недолго, в этот же день подошел к сотнику и заявил, что, дескать, служба хороша, но враг повержен, войны уже нет, протирать штаны в тыловом лагере он не намерен, пора бы к посадской жизни возвращаться.
– Пиши прошение. А, уже написал? – командир подмахнул протянутую ему бумагу, приложил печатку. – На, иди к обозникам. Сдашь все, что положено, деньги получишь и свободен.
– Благодарствую.
– Ты смотри, если на старое потянет, если туго будет, лучше не к дружкам подзаборным, а в Войсковой приказ иди. Автомат и место в строю всегда найдутся.
– Если прижмет, вернусь, – спорить с сотником, объяснять ему что-то Василий не собирался. Пусть думает как хочет.
Уже на следующее утро отставник покинул ворота войскового стана. До города его подкинули на обозном грузовике. Что делать дальше, куда идти, Василий не представлял. Договор с Диктатурой расторгнут. В кармане приятно похрустывают гривны. Еще в казначейском доме счет открыт. Там хорошо должно накопиться. Боевые и походные доплаты у бойцов солидные. Жить можно. А как? Это уже второй вопрос.
Корзун – городок небольшой. В центре несколько каменных зданий, а все остальное одно– и двухярусные частные домики с приусадебным хозяйством. Это даже не город, а крупное село. Пожалуй, городок можно за полчаса обойти. Задерживаться здесь Василий не собирался. Его тянуло в большие города, именно там можно найти друзей, товарищей из родного мира.
Заглянув на станцию чугунки, Василий выяснил, что ближайшие поезда до Нижнего Новгорода или Святославля будут только вечером. Через два часа отправляется состав на Киев и Олешье, но что-то подсказывало молодому человеку: туда ему точно не надо. В Нижнем Новгороде тоже делать нечего, слишком неприятные воспоминания, старая дурость, стычка с местным отребьем, и как следствие, служба в армии, да еще в военное время и в ударном полку. Нет, в Нижний не поедем, точно. Можно еще попробовать рвануть в стольный Ярополоч, а если не понравится, отправиться к Варяжскому морю, в Колывань, Двинск, Солгард. Вендия – страна большая, места много, любой найдет себе город или село по душе. Еще бы знать, где искать. Чтоб не мыкаться по стране в поисках доли.
До вечера далеко, развлечений в городе нет, есть не хочется – Василий успел в лагере позавтракать как следует. Последняя армейская кормежка, между прочим, пусть не изысканно, но зато вкусно и досыта. Засесть в первой попавшейся корчме, заказать крепкого вина с закусью и отметить свое увольнение, помянуть павших товарищей? Хорошая идея, но несвоевременная. Рано. Сначала свой дом найти, а потом уже можно будет и отмечать, и поминать, и праздновать, и горевать, да еще все вместе, чтоб до беспамятства, на всю катушку. А сейчас не ко времени.
Ноги сами понесли Василия на пристань. Крутилась в голове дурная мысль: а вдруг? Не обязательно же добираться до своего пока неведомого дома чугункой, можно ведь и рекой. К сожалению, на пристани вышел полный облом. Ни больших рейсовых пассажирских набоев, ни малых лодий, ни просто грузовых посудин не было. У причалов стояли обшарпанная самоходная баржа и дюжина рыбацких стругов.
В управлении пристанью полусонный, лысый как коленка дедок пояснил, что ближайшую седмицу никаких кораблей в Корзуне не ожидается. Нет, может, что и будет, вдруг из Рязани «деревенская лайба» пройдет.
– Деревенская лайба? – переспросил Василий.
Воображение рисовало нечто вроде сцепки плотов, на которой стоят избы, огороды разбиты, козы, куры, свиньи бегают, бабы с мостков белье полощут. Фееричная картина плавучей деревни.
– Дык, это самое, «Балуй» из Рязани до Нижнего пойдет. Старая посудина, корабелом на нем Влад Волчара. У каждой пристани останавливается, кому что дешево перевезти надо, все к Владу идут.
– Понятно.
Нет, лучше чугункой, чем на этаком деревенском такси. Оно ведь до Нижнего две седмицы ползти будет. Попрощавшись с дедом, Василий зашагал вдоль берега. Погодка радовала. Солнечно, с реки веет прохладой. Благодать. За три сотни шагов от причалов молодой человек нашел подходящую корягу, бросил наземь вещевой мешок, расстегнул куртку и сел. Хорошо здесь. Тихо, мирно, стрекозы кружат, в камышах рыба плещется. На реке рыбацкие струги виднеются. Приятно вот так сидеть, ни о чем не думать, наслаждаться тишиной…
– О чем задумался, детина? – прозвучал знакомый насмешливый голос.
Из воды в десятке шагов от берега высовывалась шипастая уродливая голова Ящера.
– О смысле бытия, – не остался в долгу Василий.
– Битие определяет сознание.
– Неверно: не битие, а бытие.
– Ошибаешься, именно битие. Вот ты сколько шишек наколотил, пока в голове не прояснилось? Спаси-итель… – с издевкой протянул древний бог.
– Старо и не смешно. Зачем пожаловал?
– Да скучно мне в болотах куковать. Решил старого знакомого проведать, о жизни порасспросить.
– Как видишь, жизнь бьет ключом, да все больше по голове.
– Голова у тебя прочная, выдержит. Навоевался? Жизнь понюхал? Пороху попробовал?
– На войну я не мог не идти, обязан был землю оборонять.
– Обязан. Это венды обязаны. Это их земля. А ты кто?
– Я? – переспросил боец, и сам же ответил: – Венд я.
– А не чудь? Не русский? Не россиянин? Не перекати-поле? Не общечеловек?
– Венд, – улыбнулся Василий.
Подколки Ящера его не трогали. Он слишком дорого заплатил за право быть вендом, чтоб так просто отказываться от этого имени. В конце концов, он защищал Вендию, чужую кровь проливал, земле и людям служил.
– Знаю, что ты венд. Стал вендом. А куда дальше идти намерен?
– Свой дом искать.
– Свой дом… – Ящер прикрыл глаза, подпер морду лапой и грустно спросил: – А какой он, твой дом?
– Хороший, крепкий дом, чтоб земля была, хозяйство, самоход во дворе, бетонка к порогу, забор в полтора роста. Жена, дети будут. Пусть гости заходят, на крыльце стол поставим, будем чаи гонять, иногда вино доставать. Рядом берег реки должен быть.
– А река зачем?
– А вдруг ты в гости захочешь?
– Приглашаешь? – хмыкнул Ящер.
– Мы не враги. Заходи, когда пожелаешь. Буду рад.
Василий действительно был не против продолжить знакомство с этим реликтом допотопных эпох. Всегда полезно знаться с существом, способным вот так, без усилий, прыгать с ветки на ветку Мирового Древа. Да и собеседник Ящер пусть и язвительный, колкий, но интересный. Умен рептилоид древний, очень умен, хоть виду не подает.
– Загляну. Тебе не обязательно на берегу большой реки строить. Мне и речушки, даже ручейка хватает.
Представить себе многометровую тушу Ящера, выныривающую из крохотного ручейка, что курица вброд перейдет, не получалось. Оставалось верить на слово.
Интересно, а как отреагируют домашние и соседи на визит Ящера? Это ведь не чудь лесная, чего доброго огонь откроют. Да и сейчас – берег Оки, рядом с городом, пристани поблизости, а диких воплей за спиной не слышно. Василий огляделся. Вокруг тишь да благодать, сельская идиллия. Вдоль берега струг плывет, по берегу за спиной воина две женщины с корзинками шествуют, навстречу им пастушок стадо гонит.
