Василий Сахаров - Мечник

— Где ты говоришь, масло видел?

— За углом, в складе, перед тем как в атаку пошли. Десять бочек подсолнечника стоит.

— Бери двадцать хлопцев, и живо бочки сюда катите.

— Сделаем, — Петро весело улыбнулся, и умчался выполнять приказ.

Не прошло и десяти минут, как первая столитровая бочка оказалась рядом с выходом из коллектора, пробка была выбита, и содержимое полилось вниз. Вскоре все бочки были опорожнены, и Остап, смотав из кусков дикарской одежды большой ком, намочил его в масле, подпалил и швырнул в темноту. Несколько секунд ничего не происходило, но вот, раздалось какое-то гудение, и из провала вырвался длинный язык пламени, который достигал метров семи в высоту. Все, кто стоял поблизости от выхода, резко отскочили в сторону, а внизу раздался истошный вой нескольких десятков людей. Это горели вражеские воины, которые так и не успели вырваться на поверхность, и видимо, не посмели без приказа отступить назад.

Впрочем, предсмертные крики заживо сгорающих людей, смолкли быстро. Часть наемников осталась на месте, заделывать проход на поверхность, а большая часть отправилась в свой лагерь, который все еще продолжало штурмовать основное войско дикарей. Хотел последовать за ними, но появился один из моих рассыльных. В западной части города группа Игнача столкнулась с нестандартной ситуацией, и им требовался кто-то, кто примет решение. Пришлось топать в совершенно противоположную от лагеря сторону.

Действительно, вопрос возник не обычный. Около пятидесяти Внуков Зари забаррикадировались в одном из общинных домов для рабочих, взяли в заложники около сотни некомбатантов, и требовали встречи с кем-то из командиров. Ну, чем я не командир? Самый настоящий лейтенант ГБ, так что можно и переговорить с новоявленными террористами.

Светает. Низкое приземистое здание, наверняка, до Хаоса ремонтные мастерские, ныне общежитие. Окон практически нет, расположение комнат неизвестно, где держат заложников не ясно, а сколько точно врагов, определить можно только приблизительно. Штурмовать здание бесполезно, мы не антитеррор, а разведка. Стою на небольшой площадке перед выбитой дверью, а позади меня, весь мой отряд, стволами автоматов и пулеметов, цели выискивает.

— Эй! — кричу в сторону общаги. — Кто тут с командиром переговорить хотел?

— А ты кто? — услышал я глухой и несколько скрипучий голос.

— Тот, кто этой ночью не дал вам город захватить.

— Имя назови.

— А не много ли хочешь?

— Боишься?

— Дурак ты, сатанист. Если бы боялся, то не вышел бы на открытое и простреливаемое место. Выходи, и поговорим.

Створки выбитой двери качнулись и, осторожно ступая по битому стеклу, ко мне, вышел вражеский вожак. Среднего роста широкоплечий и длиннорукий мужчина с фиолетовыми ромбами на обеих щеках. В руках он держал обоюдоострый топор, а на боку висел обрез карабина. Одет стандартно, в какую-то дубленку из шкуры, на ногах кожаные штаны подшитые мехом, а на ногах что-то вроде сибирских унт. Он пристально осмотрел меня, и сказал:

— Я тебя запомнил.

— Хм, — усмехнулся я ему в ответ, — так и я тебя тоже. Говори, чего за горожан хочешь?

— Свободный выход из города. Мы берем с собой половину людей и с ними уйдем. Как только окажемся в безопасном месте, всех отпустим.

— Нет, вариант неприемлем. Я даю слово, что ты и твои воины выйдут из города без препятствий, но заложники освобождаются сразу.

— Ты можешь меня обмануть.

— Как и ты меня. Хочешь, поверь на слово, а нет, пусть все остается, как есть. Мы не местные, и хотя нам жителей жаль, всегда сможем оправдаться тем, что отомстили за них, так что или принимай условия, или не морочь мне голову. Никакого иного варианта не будет.

Вожак подумал и, приняв решение, громко и членораздельно, печатая каждое слово, произнес:

— Я, военный вождь клана Фиолетовых Ромбов, Ига Косец, говорю. Мы отпустим заложников, а взамен, получим беспрепятственный выход в лес.

Он посмотрел на меня, и я, подражая его словам, так же громко ответил:

— Я, Александр Мечников, говорю. Мы получим заложников и выпустим Внуков Зари из города в лес.

Ига Косец удовлетворенно кивнул, скрылся в здании общежития и начал выпускать гражданских. Спустя десять минут все заложники были в безопасности, и появились вражеские воины, которые настороженно оглядывали моих бойцов, которые взяли их в плотное кольцо и были готовы по команде открыть огонь. Из строя сектантов снова вышел вожак и, горделиво вскинув подбородок, спросил:

— Ты сдержишь свое слово?

Был соблазн, прямо здесь и сейчас, уничтожить всех дикарей, но я решил, что клятву надо выполнить, и подтвердил договоренность:

— Да, мое слово твердое. Как сказал, так и будет.

Колонна вражеских воинов, все так же, в окружении и под присмотром бойцов моего отряда, двинулась к западным воротам. Проходит двадцать пять минут, последний сектант скрывается в лесу, а отряд возвращается в город и продолжает зачистку.

С рассветом сражение прекратилось само собой, Внуки Зари отступили по всем направлениям, и в здании городской управы, в кабинете погибшего Приходько, собирается военный совет. На нем присутствуют Еременко, Астахов, Кара, Брагин, новый градоначальник купец Нестеренко и я. Расположились по кругу, лица у всех невеселые, вроде и победа, да только потерь слишком много, и поражение было очень близко. Да, сектанты потеряли более полутора тысяч своих бойцов, но и мы, вместе с гражданскими, не меньше.

Первым, высказался Нестеренко, круглолицый и лысый толстячок лет около сорока, и начал он разговор с претензии в мой адрес:

— Почему дикарей выпустили? Как так? Их необходимо было уничтожить всех до единого.

— Я слово дал, и слово сдержал, — ответил я. — Для меня это значит немало. Опять же, разменять больше сотни ваших граждан на полсотни врагов, это плохой размен и совсем не выгодный.

— Вы могли постараться отбить их!

— Могли, только зачем нам это? Мы не наемники, а добровольные помощники, и если завтра нас здесь не будет, то не обессудьте, господин новый градоначальник. Вам жизни спасли, город отстояли, а вы еще и недовольны. Нехорошо.

— Ладно, — пошел на попятную Нестеренко, — что случилось, так тому и быть. Сами понимаете, весь на нервах. Треть города выгорела и больше тысячи людей убито. Минометы подорваны, и только за малым, склад боепитания на воздух не взлетел. Спасибо, ваши бойцы, — он кивнул Астахову, — вовремя подоспели, и смогли взрывные устройства обезвредить.

Градоначальник замолчал, и инициативу перехватил Еременко:

— Буров, у тебя, что с потерями?