Андрей Левицкий - Сага смерти. Сеть Антимира

– …А также реликтовое космическое излучение, – кивнул Химик. – Правильное возражение, если бы речь шла про обычный креационизм. На самом деле история вселенной насчитывает, конечно, миллиарды лет, а отнюдь не десятки тысяч, прошедшие, как считается, со времен Потопа. Просто все, что было раньше – история другого мира. Терраны.

– Я не понимаю, – сказал Ворон. – И, по-твоему, это «просто»?

– А я понял, – Пригоршня повернулся к нему. – Они тут раньше про Древо Миров болтали, так вот, если тебе эти надувные шарики и браны в голову не ложатся, то представь себе такое большое дерево. Одна ветка – мир. В эту ветку – бабах! – врезается Ковчег. И там, где он стукнул, от ветки отрастает вторая. Параллельная как бы. Это Земля. Она потоньше и похлипше. И если Ковчег отсюда улетит, то ветвь Земли отвалится.

– Своим стартом Ковчег погубит Землю так же, как своим появлением когда-то породил, – добавил Химик.

Красный Ворон закрыл левый глаз, почесал веко и ничего не сказал. А Пригоршня, сосредоточенно уставившись перед собой, заговорил:

– Давайте разберемся окончательно. У нас есть две угрозы. Первая – если Ведьмак установит Маяк обратно на пирамиду, всему конец. То есть мы внутри этой пирамиды, может, и спасемся, хотя тоже не факт, она же повреждена… но вот континууму сразу наступает глобальный и окончательный трындец. Так? – он загнул один палец. – Есть, принято, понял. Теперь вторая угроза: даже если мы Ведьмака к пирамиде не подпускаем, все равно Ковчег из-за взаимодействия с «доминатором» и Маяком начал что-то там излучать, как сумасшедший. Гравитоны долбанные эти. И амплитуда его излучение постепенно достигает… чего?

– Это связано с интенсивностью рождения пар виртуальных частиц в вакууме, – пояснил Химик.

– Ладно, я снова ничего не понял, важно другое: интенсивность излучения Ковчега становится все сильнее, прямо на глазах, и когда она достигнет какой-то величины, то будет что? – загнув второй палец, Пригоршня уставился на топчущихся у приборов научников.

Химик вздохнул – в последние часы он делал это все чаще – и сказал:

– У Вила есть смелое предположение.

– Какое? Давайте, говорите, не жалейте нас с наемником!

– Ковчег начинен магнитроникой. Магнитные монополя… Я не буду даже пытаться объяснить, что это. Так вот: по мнению Вила, с какого-то момента пирамида начнет катализировать распад протонов. По экспоненте. В смысле, протоны начнут распадаться на позитроны и пионы. При этом выделится колоссальная энергия. На самом деле, речь идет про аннигиляцию, причем без участия антиматерии. Это значит, э… – он замолчал.

Пригоршня, подняв бровь, вкрадчиво уточнил:

– Задница?

– Суперзадница, Никита. Магнитный коллапс. Конечно, не уничтожение континуума, как в первом случае, но… Весь Ковчег превратится в одну колоссальную аннигиляционную бомбу. Ее взрыв точно уничтожит Землю с Луной.

– И это началось, потому, что Маяк с «доминатором» попал в Слепое Пятно? – уточнил Красный Ворон.

– Мы считаем, что да.

– А если вытащить «доминатор» из Маяка, а их обоих вы кинуть из Слепого Пятна? – он повернулся, кивнул на армейскую лодку под стеной. – Ее эта вода не разъедает?

– Как я понял, лодку специально дополнительно обработали. На ней члены экспедиции плавали сюда до того, как был построен понтон.

– Six hours, – вдруг сказал Вил Кисс. – Probably.

Химик вздрогнул, по-звериному оскалился и тихо зашипел. Потер лоб, и когда лицо немного разгладилось, заговорил:

– Судя по тому, что усиление гравитонных импульсов происходит по нарастающей, наши предварительные расчеты неверны. До аннигиляции Ковчега остается около шести часов. Возможно, меньше.

Пригоршня с Красным Вороном переглянулись. Первый встал, потянулся, хрустнув суставами, а второй отвалился от стены и пошел к лодке.

– Вы куда? – спросил Химик.

– Пойдем и ввалим тем козлам на берегу, – пожал плечами Пригоршня, направляясь за наемником. – Потом на вездеходе с «портальником» выкинем отсюда Маяк.

В первый момент биоскаф напугал Роба – в той мере, в какой варварский ум синекожего воина и холодный рассудок майора Титомира вообще могли чего-то бояться. Но Хозяин приказал влезть внутрь хитинового доспеха, Роб сделал то, что было велено… и вскоре ему понравилось.

Биоскаф давал силу. Ловкость. Энергию.

Сначала все было не очень хорошо. Доспех мешал, казался чем-то лишним, будто третья нога. Он плохо откликался на сигналы, Роб спотыкался, нелепо взмахивал руками. Пытаясь освоиться, ударом кулака снес дверцу одного из брошенных джипов. Но длилось это недолго, с каждой минутой они все лучше приноравливались друг к другу, и вскоре биоскаф сидел на нем, как вторая кожа.

Хотя появление внутри сознания мерцающего тактического монитора сначала обескуражило его, Роб почти сразу разобрался в данных, которые тот выдавал. С первого взгляда пикты и глифы показались непонятными, чуждыми, но технология альфаров была такова, что сознание тут же восприняло эти сигналы, как если бы носитель биоскафа почти мгновенно выучился чужому языку.

А потом все снова стало хуже. Происходящее почти вышло из-под его контроля. Это случилось, когда они пошли к пирамиде, и силовой кнут прорубил понтон под его ногами.

Розово-алая вода вскипела вокруг, Роб забил руками, между пальцами-щупальцами из ладоней выскользнули тонкие перепонки, но это не помогло. Биоскаф помогал быстро бегать, высоко прыгать, наносить сильные удары, в нем имелись встроенные функции для усиления боевой мощи, а присоски на пальцах позволяли подниматься по отвесным стенам, но он не был предназначен для плавания.

При всех своих достоинствах, весил доспех много и неумолимо тянул вниз. И Роб, чувствующий себя таким сильным, ловким, быстрым, сразу пошел ко дну.

Он упал на стену пирамиды, которая наклонно уходила в придонный мрак. Свалился на нее, раскорячившись, лицом вниз, и заскользил. В шлем проник скрежещущий звук – это хитин царапал по оболочке Ковчега. Гулкий плеск стоял в ушах. Наклон был крутой, скорость увеличивалась, Роб попытался затормозить, попытался уцепиться, но не смог, не помогли даже присоски на пальцах, они не прилипали к черной оболочке Ковчега.

На ходу он повернулся на спину. Стало совсем темно, и тогда тактический монитор донес до него сообщение о том, что биоскаф включает резервную систему ориентации.

Если бы в толще воды был сторонний наблюдатель, он бы заметил, как блеснули и замерцали узкие глаза на вытянутом хитиновом шлеме.

Мягкая зелень разлилась вокруг, и Роб увидел далеко вверху полоску понтона. Она обрывалась в паре метров от пирамиды, которая напоминала вздымающуюся со дна темную гору с ровным склоном.