Василий Сахаров - Темный

— Стойте! Начальник Генштаба никого не принимает!

В приемной мне преградил дорогу адъютант маршала Нерчина, моложавый холеный полковник. Полное лицо, модельная прическа, на левой руке золотые часы, на пальце перстень с бриллиантом, а еще он надушен, словно девица. По виду тыловая шкура из аристократов или промышленников. Фронтовики таких паркетных воителей не любили и я не исключение. А потому, чувствуя за спиной поддержку Эрлинга, с адъютантом не церемонился.

Схватив полковника за ворот мундира, я резко скрутил его, и он стал задыхаться. Его лицо покрылось красными пятнами, и полковник пытался что‑то сказать, но у него ничего не выходило.

— Запомни, — прошипел я ему, — для меня здесь открыты все двери. Ты меня понял?

Полковник кивнул, и я отбросил его к стене. Произошло столкновение, а затем он скатился на пол и в недоумении лупал глазами. Кажется, полковник, действительно, все понял.

Без стука я вошел в кабинет маршала. Он как раз вставал из‑за шикарного дубового стола и в отличие от своего адъютанта выглядел серьезно. Большой и крепкий мужчина, совершенно седой и с косматыми бровями. Чем‑то похож на медведя.

Когда‑то он считался одним из лучших военачальников государства, командовал боевыми войсками и проводил смелые операции. Однако время и высокое положение изменили маршала. Как говорится — бытие определяет сознание. И это про начальника Генштаба. Нерчин оброс связями и деньгами. Его жизнь изменилась, и он стал бояться ответственности. По этой причине маршал и хотел оставить Генштаб, дабы не принимать решений. Но Эрлингу он нужен, по крайней мере, в ближайшие дни, и отпускать его нельзя.

— Ты кто!? — рявкнул маршал, увидев меня. — Почему без доклада!?

Отдав воинское приветствие, я остановился возле стола и представился:

— Майор гвардии Юрий Темников, личный представитель маршала Тейта Эрлинга.

— Ну и что тебе нужно!? — Нерчин прищурился и посмотрел на меня исподлобья.

— Нужно, чтобы вы, господин маршал, остались в Генштабе и продолжали выполнять свои непосредственные обязанности.

— Ты смеешь мне указывать!?

Правый кулак маршала ударил по столу, но я сохранял спокойствие и кивнул:

— Да.

— А если я откажусь?

Не торопясь, на показ, я расстегнул кобуру и положил ладонь на рукоять пистолета. Маршал как‑то резко сдулся. Только что передо мной был разгневанный мужчина в расцвете сил, а спустя мгновение уставший от жизни старик.

— Это будет самоубийство?

— Наверное. Но лишь в том случае, если вы начнете делать глупости.

— Я все понял, — Нерчин упал в свое кресло.

— Очень надеюсь, что это так, господин маршал. Честь имею!

Щелкнув каблуками, я оставил начальника Генштаба одного и покинул его кабинет. Затем приказал выставить в приемной дополнительный караул и продолжил ожидать приказов от Эрлинга.

До вечера все было спокойно. А потом вернулся Ричардс, который одобрил мои действия, и началась прямая трансляция из дворца.

Народ, наконец‑то, узнал новости. Государь скончался. Родрик Вальх погиб. Согласно завещанию государя (соответствующий документ со всеми положенными печатями уже успели составить) его преемник Тейт Эрлинг, которого с этого момента необходимо именовать Вальхом. Царь умер! Да здравствует царь!

55

После быстрого и бескровного захвата власти начались перестановки в управлении государственных структур. Тейт Эрлинг (Вальх), хоть еще и не коронован, но уже государь, и он развернул кипучую деятельность. Назначались новые министры, а так же было объявлено об отставке маршала Нерчина, которого сменил маршал Ричардс.

Чего‑то подобного я ожидал. Поэтому не удивился, а поздравил старого вояку с назначением, пожелал ему успехов и получил приказ покинуть Генштаб. Все просто. И, отправив мотострелков в казармы, я оказался предоставлен сам себе и прибыл в царский дворец, куда меня пропустили без досмотра. На мой взгляд, это упущение начальника дворцовой охраны. За такое несение службы с гвардейцев и старших офицеров дежурного караула следовало шкуру спустить, а потом всех отправить на фронт. Однако я промолчал, ибо зачем ругаться и спорить, когда вскоре посты займут бойцы бригады "Эрмин"? Тем более что это только первая линия охраны, а внутренние помещения охранялись спецназовцами 3–го полка.

Я прошел в тронный зал и застал здесь не только будущего царя, но и Варро Одда, верховного жреца Одина. Они о чем‑то разговаривали и, судя по всему, Эрлингу слушать служителя богов не хотелось. Маршал постоянно хмурился и смотрел в окно, которое выходило в дворцовый парк, а Варро Одд пытался ему что‑то втолковать.

Заметив меня, Эрлинг, молча, указал на кресло невдалеке от трона. Это был знак присесть и подождать, что я и сделал. А поскольку заняться было нечем, то прислушался к разговору Тейта и жреца.

— Еще раз повторяю, — жрец вскинул правую руку, — война, которая ведется с нордами, необычная.

— Ну чего в ней необычного? — Тейт поморщился и пожал плечами. — Да, норды ведут себя жестоко. Да, они более фанатичны в бою, чем прежде. Да, они ведут себя безрассудно и поступают как дикари. Да, боевые действия уже не локальный конфликт, а Мировая война. Все это есть. Но этому имеется здравое и логичное объяснение. Правительство республики, желая вызвать подъем народного гнева, манипулирует своими соотечественниками при помощи средств массовой информации. Разве не так?

— Перед тобой только оболочка, но ты не хочешь видеть суть.

— Уважаемый Варро, наверное, вы снова скажете, что норды это часть темной и злой силы, которая хочет уничтожить нас?

— Да, — жрец кивнул.

— Хорошо, — Эрлинг повторил его движение. — Допустим, что это так. И что теперь? Как я должен поступить?

— Я уже сказал. Как будущий государь, ты обязан объявить Священную войну.

— Но на основании чего? Где доказательства, которые можно предоставить Государственному совету?

— Доказательства будут.

— Вот когда они появятся, тогда и поговорим. Мне нужны факты, а не видения безумных пророков, которые пьют наркотические грибные настойки и витают в облаках.

Жрец нахмурился и слегка прихлопнул ногой, а затем развернулся к выходу и оставил нас. Он был недоволен. А Тейт присел рядом со мной, посмотрел вслед служителю Одина и сказал:

— Юра, ты даже представить себе не можешь, как я устал.

— Ошибаешься, представить могу, поэтому к высоким чинам и не стремлюсь, — я усмехнулся и кивнул в сторону выхода: — Чего жрец хотел?

Эрлинг помедлил и ответил:

— Ты знаешь, что я чту и уважаю веру предков. Но Одд, как мне кажется, сходит с ума и требует слишком многого. Он говорит, что норды продались тьме, неведомым инопланетянам, и вся кровь, которая проливается на фронтах, жертвоприношение злым сущностям, которые хотят захватить наш мир. По — моему, это бред. Как думаешь?