Э(П)РОН-9 Водный мир. Конкиста - Александр Павлович Быченин
— Как?! — поразился профессор. — Когда? Э-э-э… почему?!
— Совсем недавно, — вздохнул я, попытавшись отогнать воспоминания о лужах слизи. — Лукиньо через неделю с небольшим после вашего, хм, исчезновения. Ну и пропойца Качи его ненадолго пережил. Что же касается причины… они перешли дорогу нашему общему знакомому Агуэю.
— Проклятье! Получается, это я их… подставил?!
— Не вините себя, профессор, — успокоил я собеседника, — к этому и без вас всё шло. У аборигенов свои тёрки. И я невольно в них влез, за что и огрёб. Помните наш предыдущий разговор?
— Конечно, мой мальчик!
— Я постарался придерживаться ваших рекомендаций, — заговорил я, — и у меня даже получилось, за что вам большое человеческое спасибо, Евгений Викторович.
— Пожалуйста, Ванюша.
— Но в разборки я всё равно влез и не на шутку схлестнулся с Агуэем. Ну и в результате я здесь, — закруглился я с рассказом.
— То есть… шаман победил? — окончательно сник Эйген. — И завёл тебя настолько глубоко в Паутину, что ты не можешь самостоятельно выбраться?
— Не-а, — мотнул я головой, — с этим вообще никаких проблем. Проблема в том, что я не могу добраться до вас, профессор. Физически не могу. И не могу придумать, как разобраться с этой проблемой. Хотя по факту именно я теперь куму-пойаи.
— Что?! — не поверил своим ушам Евгений Викторович. — По какому факту?!
— По факту владения самой большой «слезой ангела» на Архипелаге, — невозмутимо пояснил я.
— Ты… отнял амулет у Агуэя?! — изумился Леркин дед.
— Ну да… а что тут такого? — не понял я. — Грубую физическую силу и навыки рукопашного боя ещё никто не отменял.
— Действительно, я всё время забываю, из какой среды ты происходишь, мой мальчик! — оживился проф Эйген. — Что ж… в таком случае, я смогу тебе помочь. Вернее, себе. Но… тебе придётся предоставить мне полный доступ к своей «слезе ангела».
— Да без проблем, проф! — воскликнул я. — Если вы сможете придумать, как до вас добраться физически… да я только «за»!
— Это необязательное условие, мой мальчик. Здесь, на «таможенном посту», доступен интерфейс, позволяющий построить локальную сеть из внешних носителей элементов навигационной системы…
— Как вы сказали, проф? — перебил я Евгения Викторовича.
— Э-э-э… — растерялся тот, — локальную сеть?
— Нет! — отмахнулся я. — Что-то про таможню!
— А! Вон ты о чём, Ванюша! То, что ты назвал «гроздью», на самом деле управляющий кластер, предназначенный для внешнего воздействия на сегмент Паутины. Он позволяет задать ограничения на перемещаемые объекты, а также при необходимости «срезать углы». Но последнее не перманентно, а дискретно…
— То бишь время от времени? С какой-то периодичностью прямо отсюда можно… «пробить» прямой канал… куда угодно?!
— И да, и нет, мой мальчик. Далеко не куда угодно, а лишь в пределах более низких структурных уровней…
— Понял, по системе Иддии в целом, — подхватил я. — Извините, перебил.
— Ничего страшного, мой мальчик. Ты поразительно быстро схватываешь суть. Отрадно осознавать, что я в тебе не ошибся.
— А мне приятно, что вы во мне не разочарованы, Евгений Викторович, — вернул я комплимент профессору. И поторопил: — Так что там с доступом? Сможете объяснить?
— Вряд ли, Ваня…
Н-да… чтобы проф, и чего-то не мог? Или он… не хочет?!
— Я не инженер, мальчик мой, — развил, между тем, мысль профессор Эйген. — Поэтому принципы, на которых функционирует всё это богатство, для меня по-прежнему тайна за семью печатями. Но зато я специалист по общению. И всё это время… ну, почти всё, с тех самых пор, как догадался, что можно подключиться к некой… хм… сети, пожалуй… в общем, я с ними общался. Если этот процесс в принципе можно назвать общением. С кем? Ну, ты знаешь… с обитателями континуума ВП. И многое понял. Нет, природа всех этих чудес для меня до сих пор одна большая загадка, но я… наблюдал, беседовал, учился. И, без ложной скромности, многое постиг в плане коммуницирования с системой, которую мы называем Паутиной. Это, в конце концов, моя специальность — коммуницировать. И теперь я умею всем этим пользоваться… в известных пределах. Вернее, не то, чтобы прямо умею, но, скажем так, знаю в теории. Теперь осталось лишь перевести знание в умение, а затем и в навык. Но для последнего, как ты, мой мальчик, понимаешь, нужно время… и практика. Извини, что так сумбурно и сбивчиво, просто мне, гуманитарию, сложно оперировать техническими терминами.
— Ничего страшного, профессор, я понял, — заверил я собеседника. — Более-менее. Вы столь витиеватым образом сообщили, что артефакты, известные нам как «слёзы ангела», суть выносные навигационные модули с возможностью подключения как друг к другу, так и к некой общей системе управления Паутиной. Пожалуй, не ошибусь, если назову её своеобразной коммуникационной сетью, аналогом нашей большой сети…
— Наша большая сеть скорее жалкое подобие Паутины, Ваня. Масштабы попросту несопоставимы.
— Пусть так, — не стал я спорить. — Главное, что можно воспользоваться принципом аналогии и теоремой подобия, и сделать кое-какие выводы. Которые вы, собственно, уже и озвучили. Детали сейчас не так уж и важны.
— Согласен, мальчик мой. Давай уже займёмся спасением одного беспокойного старика.
— Давайте.
— Остаётся открытым лишь один вопрос, молодой человек, — перешёл вдруг на деловой тон Евгений Викторович, — а именно: сможете ли вы мне довериться? Я всё же не из вашего привычного круга, а всего лишь из «свободных специалистов»… где гарантия, что я не воспользуюсь ситуацией, чтобы потом продать информацию тому, кто больше предложит?
— Оставьте, профессор! — легкомысленно отмахнулся я. — Это уж точно не проблема!
— Извольте объяснить, молодой человек.
— Так очень просто! Вы же мне теперь родственник… ну, почти.
— Э-э-э… вы с Валерией?.. — не поверил своим ушам профессор.
— Нет, не поженились, — помотал я головой. — Вы сами должны всё понимать, Евгений Викторович. При всём моём желании… кто бы мне позволил?
— Условности сословного общества, — сочувственно вздохнул Эйген. — Аристократия не принадлежит сама себе. Слишком много традиций и правил, навязанных со стороны. То ли дело у нас, свободных специалистов!
— У каждой общественной формации есть свои преимущества! — возразил я.
И, что характерно, Леркин дед не стал спорить. Просто задумался вслух:
— Но тогда, получается…
— Совершенно верно, профессор, — подтвердил я. — Валерия Николаевна оказала мне честь и приняла предложение стать моей наложницей. А мой отец, Илья Фаддеевич, этот её статус официально утвердил. Так что… куда ж вы теперь денетесь, проф? Кровные узы самые крепкие, а у вас никого, кроме Лерки, и нет.
— Зато теперь, похоже, и внук появился, — вздохнул Эйген, причём, как мне показалось, с изрядной долей облегчения. — Ладно, внучок! Сейчас я попытаюсь подключиться к твоему навигационному модулю…
