Божьим промыслом. Стремена и шпоры - Борис Вячеславович Конофальский
На лицах всех пришедших горожан тут же появилось недоумение: что? Вы задерживаете нас? А Карл Брюнхвальд только и смог произнести удивлённое:
— О-о!
Никто не ожидал такого поворота, а горожане даже и слов не находили, что на это сказать, поэтому продолжал генерал; он обращался к молчавшему весь разговор, к тому горожанину, которого отпускал:
— И сообщите бургомистру, что при всё моём уважении к нему я буду вынужден повесить двух этих господ на заборе моих казарм — вывешу их на сторону улицы, чтобы прохожие могли их лицезреть, — в том случае, ежели с моим сержантом случится что-нибудь дурное. Просите бургомистра держать моего сержанта в тепле и сытости, и чтобы врач у него бывал ежедневно, а лучше просите, чтобы он его отпустил, тогда и этих господ я отпущу тотчас, — и так как человек, к которому он обращался, изумлённо молчал, генерал уточнил у него: — Любезный, вам всё ясно?
Тот опять не нашёлся, что ответить, но головой покивал: мне всё ясно, всё!
— Ну так ступайте к своему бургомистру, — распорядился барон. — Ступайте и расскажите ему, как обстоит дело.
— Но как же так? Как же это вы? — к одному из горожан наконец вернулся дар речи.
Вот только генерал ему не ответил, даже и не взглянул в его сторону, а распорядился:
— Сержант, найдите помещение для задержанных господ, дайте им тюфяки, кормить их из кухни для солдат, жён к ним не пускать, но весточки передавать, — и тут он видит, что человек, который пришёл с этими господами, ещё не ушёл, а стоит здесь и смотрит на него удивлённо, и тогда генерал кричит на него весьма грозно: — Ты ещё тут? Почему не ушёл? Хочешь с ними остаться?
Писарь тут же поспешил к двери, а уже за ним сержант настойчиво стал провожать «гостей» из дежурного помещения. Карл Брюнхвальд, оставшись с генералом, наконец смог задать ему вопрос:
— Что? Начинаем?
— Да, Карл, как говорит хранитель имущества Вайзингер — маски сброшены, как говорили наши пращуры — Рубикон перейдён, — отвечал своем старому товарищу барон. — В общем, дело начато.
Тут в помещении появился фон Флюген:
— Господин генерал, вас капитан Нейман дожидается, желает видеть, примете его?
— Конечно! Зови его немедля!
Глава 33
Нейман был мрачен, смотрел на генерала хмуро, и тот поначалу даже подумал, что у капитана дело не вышло, но Нейман успокоил его короткой фразой:
— Сделано всё.
И Волков подошёл к капитану и положил руки тому на плечи.
— Церковь благодарна вам, услуга ваша велика.
Нейман что-то надумал сказать ему, но генерал уже шёл на двор, некогда ему было утешать да успокаивать, ведь дело было начато.
Вилли с отрядом и телегами отстал — уж больно генерал торопился на Кирпичную улицу и поэтому вскоре был перед небольшим храмом с дверьми в красивой резьбе. Он понял, что успел, так как у ворот толпились люди, но тут уже церемониться с горожанами генерал не стал. Хенрик и фон Готт растолкали людей и отпихнули церковного служку, что заслонял собой вход в церковь.
Волков снял берет с головы и, почти не прихрамывая, быстро пошёл по проходу меж скамеек, на которых дисциплинированно сидели и ждали несколько десятков прихожан, видно, успевших просочиться в храм после открытия. Он видел, что несколько церковников и женщин собрались в кучку невдалеке от амвона, а ещё он разглядел на камнях пола чёрные кругляшки капель, некоторые из которых были смазаны подошвами. Волков, подойдя к церковникам, негрубо, но уверенно отодвинул их в сторону и увидал лежащего на каменном полу на какой-то рогоже отца Доменика. Одна женщина и молодой монах вытирали тряпками кровь с его лица и рук; они подняли на генерала глаза, и сам пострадавший, в свою очередь, тоже увидал его и сразу заговорил негромко.
— Сын мой, не принимайте того близко к сердцу…, — произнёс монах, но генерал его и слушать не стал.
— Что тут произошло? — почти закричал Волков. Никто из присутствующих не нашёл сразу, что ему ответить, и он спросил ещё громче, ещё резче: — Ну? Что молчите, господа монахи, отвечайте мне, что тут произошло.
— Да вот, — наконец произнёс один из монахов, — неизвестные покусились…
— Покусились? Кто? — крикнул генерал так, что тот монах, который отвечал ему, едва вымолвил:
— Так… Неведомо кто… К утренней службе… Мы пришли, а отец Доменик уже лежал у дверей собора. Весь в крови. Побит…
— Сын мой, — снова слабым голосом заговорил отец Доменик, обращаясь к генералу, — прошу вас умерить пыл, нет нужды беспокоить город, боюсь, что кровь может пролиться, не надобно этого.
«Что значит не надобно?!». Нет, в планы генерала пролитие крови как раз и входило, ведь без крови дела большие не делаются. И посему он и слушать монаха не стал, а спросил у присутствующих священнослужителей:
— А за доктором послали уже?
— Кажется, пошёл кто-то, — промямлил один из отцов церкви.
— Кажется? — рявкнул генерал, напугав отвечавшего. — Болваны! — и тут же закричал на весь храм: — Фон Флюген, скачите к капитану Вилли, у него есть телега, пусть немедля едет сюда. Фон Готт, разыщите врача, скажите, что отца Доменика избили, пусть торопится, — он оборачивается к церковникам, — а кто из вас звонарь?
— Я, — отвечает ему один из монахов.
— Давай, на колокольню лезь и звони изо всех сил. Звони так, чтобы весь город знал об этом подлом злодеянии.
— Сын мой, — снова заговорил отец Доменик, он даже руку поднял, чтобы остановить звонаря, но генерал снова рявкнул на весь храм:
— Беги уже, чего ждёшь?
И звонарь кинулся ко входу на колокольню. А сам Волков присел рядом с отцом Домеником и спросил:
— Святой отец, видели ли вы злоумышленников, смогли ли их запомнить?
— Нет, не видел я, — отвечал монах, — едва достал ключи, отпереть двери собрался, как меня бить начали. Сзади подошли, я в темноте и не
