Лучезарное Завтра - Харитон Байконурович Мамбурин
Я трофеи аккуратно в уголочке сгрузил, признав правоту деда с двустволкой. И вправду: “ходють тут всякие, мусорят”.
А после потопал за Сидорычем, который для начала хотел меня помыть — ну, я и сам был не против. Правда от бани с сожалением отказался: меня Светка ждёт, не по-товарищески будет тут сибаритствовать. Так что облился я водой из колодца, по быстрому, протерся, смывая мокричную слизь. Перекусил быстренько, фактически на бегу, ну и направился за Сидорычем, ведущим меня к какому-то деревянно-дощатому лабазу. Видно в центре распределения ценности хранились, а тут всякие недорогие расходники.
— Здоров же ты жрать, Георгий, — раз в десятый перед открытым амбаром выдал Сидорович.
— Нормален я жрать, Сидорович, — в десятый раз ответил я. — Всего-то пару килограмм, ну максимум — три, еды!
— Вот и я о том же! Ну да ладно, выбирай свой пластик и лён мятый там же лежит. Будет тебе вместо ваты, коли нужен, — широким жестом предложил он.
Зашёл я в склад, оказавшийся и вправду складом всякой строительно-хозяйственной фигни. Отобрал четыре пластиковых листа, два на три, мятого льна, здоровенный, но почти невесомый куль. Подумал и, поглядывая на Сидорыча, прихватил, помимо железного крепежа, отрез полиэфирной ткани — упаковочная, но чёрт знает, насколько ценная по нынешним временам. Просто я как-то не подумал, а тот же лён набивать во что-то надо. И пластиковые листы до и после роспуска чем-то фиксировать. Так-то сплавлю СЛУшкой, но с крепежом быстрее и надёжнее. Можно, конечно, плюнуть, но на слюнях пластик хреново держится, проверенный факт.
Сидорыч на моё самовольное прибавление к оговоренному только кивал без осуждения, правда по окончании озвучил:
— То что взял, жратва, десять жоп — и всё, в расчёте.
— Спасибо, — благодарно ответил я.
— Да было бы за что — заработал. Ты нам с этими мокрицами подсобил немало. Много их осталось-то?
— Да не знаю, если честно. Два десятка перебил, а дальше не искал, но вроде — много быть не должно.
— Мда, ну всяко нам легота немалая. И технарь, говоришь?
— Уже не говорю, Сидорыч, — широко улыбнулся я. — Когда сам предлагал — слушать надо было. А теперь Я к вашей технике не подойду!
Ну, грубовато, конечно. Но и мне слушать: “да кто тебя к нашей технике подпустит!” неприятно было. Человек Сидорыч неплохой, рассчитался честно, даже удивил немного. Но и без последствий оставлять сказанное — неправильно. Пусть думает, что и как говорить, когда предлагают!
Сидорыч губами недовольно пожевал, но кивнул. А я ухватил листы пластика и бегом посайгачил к шасси. Светка, отчищенная и красивая, в своей эйнштеновой относительности, уже была на месте, я передвигался бегом, так что за полчаса перетаскал всё барахло, включая мешок с крупами и солониной какой-то. Хитина из солонины не торчало, так что выяснять, из кого она — не стал. Не зная и кушать спокойнее эту говядину будет.
Микола, правда, за мной на воротах пристально следил, и, на второй заход, с преувеличенно-невинной физиономией спросил:
— А ты неподалёку тут обосновался?
— А не твоё дело, — огрызнулся я. — Пажитного это не касается, не его там земля. А тебя — тем более.
Мент надулся как мышь на крупу, но продолжения диалог не получил. А я, перетаскав всё к шасси, занялся пилкой по пластику. Поговорив со Светкой мы решили, что сделаем короб типа микроавтобуса. Крепёж на двери пойдёт, а со стеклом и прочим — после разберёмся.
А пока кроил-плавил, рассказал Светке про то, что в Пажитном было.
— Вот, Свет, — подытожил я. — Нормальный же человек Сидорыч оказался. Так что не все скурвились, есть приличные люди!
— Ну-ну, — не скрывая скепсиса ответила андроид, занятая формированием подушек из льна и полиэфира, — Впрочем, может осёдлые люди и получше караванных, допускаю. Тогда у тебя получится всё проще, чем мне думалось, — признала она.
В итоге до вечера валандались с формированием кузова. Транспорт наш, уже с кузовом, заслужил собственное гордое имя “Автобус”, даже без приставки “мини”. Хотя, толкового в этом творении было мало: пластиковый короб, с запирающимися враспор тремя дверьми, с этакими смотровыми щелями по периметру, ну и щелями побольше — для водителя. И полом, естественно, а то без пола совсем неважно было.
Вообще, кустарщина вышла, конечно. Но учитывая, что из толковых инструментов только СЛУшка — очень ничего получилось. Даже есть чем гордиться, умеренно, гордо отметил я.
— Хорошо, — довольно заключила Света, приобняв меня за талию и опуская голову на плечо. — Молодец ты, Жорик.
— Мы молодцы, Света, — довольно ответил я. — Давай барахло грузить. А там — доберёмся до материалов и оборудования, сделаем что-то по настоящему хорошее.
— Ловлю на слове, — хмыкнула Светка. — Я ещё подушечек наплету. И на сиденье, и плести почему-то понравилось, — озвучила она, забираясь в кузов.
Ну, тоже ничего себе занятие, почти хобби. И потопал я в лесок, по малой нужде. Зашёл за дерево, вдруг слышу — стук какой-то от Автобуса, не слишком громкий. Физиономию из-за дерева высунул — стоит Автобус, целый. Светка наверное подушечки крепит.
Сделал свои дела, не только в мелком, но и глобальном смысле, раз уж возможность подвернулась. И спокойно топаю к автобусу. А из-за него, мне навстречу выходит Светка — чисто жена, из анекдота! Лицо нахмуренное, взгляд требовательный, руки в боки упёрла! Только скалки для полноты образа не хватает. Впрочем, роль скалки выполняла небольшая подушечка из полиэфира.
— Явился! — выдала Светка, полностью завершив образ.
— Ну да, — растерянно выдал я. — Свет, сказал же — по физиологической надобности отойду. Отлить и не только, — на всякий случай уточнил я.
— Это я поняла, — всё так же, с обвинением, озвучила Светка. — Иди сюда, Жора, — сняла она руку с пояса и поманила меня пальцем, заходя за Автобус.
Я, недоумевая, пошёл. И немного растерялся: перед автобусом живописно раскинулись три тела. Со следами синяков средней тяжести на лбах и прочих местах организма, и с признаками отсутствия сознания.
И одно из валяющихся туловищ было мне знакомо! Я эту несимпатичную физиономию видел полдня, и желания видеть больше не имел: Микола в милицейской форме.
И пара парней с ним, ничем особо не примечательных, но один из них — с карабином “КАГгш-22”, Карабин Автоматический Горюнова, модификации “город-штурмовой”. С укороченным стволом, большим коллиматорным прицелом и складывающимся телескопическим прикладом. Второй со старинной двустволкой-переломкой, монструозного калибра, но короткой. Обрез, вроде бы так называется, припомнил я. С такими кулаки на
