Сердце маски 2 - Алексей Владимирович Калинин
В колбах были мои соклановцы и…
И Па Ук.
Да-да, этот мерзавец тоже был в стеклянной колбе. Вместе с остальными моими соклановцами.
Все шестеро избиты и покрыты синяками так сильно, словно лежали под брачным танцем двух Гадзилл. Моя Золотая Роса сидела на стеклянном полу и её милое личико покрывала запекшаяся корка крови.
Я почувствовал, что энергия Ци вспыхнула в моём теле с новой силой. Она перемешивалась с яростью и заливала мозг взрывоопасной смесью. Я уже был готов ринуться в бой, когда Яр Дурь поднял вверх палец.
— В моём доме творятся непонятные дела. Они вывели меня иф себя, и я хофу кого-нибудь убить. Кого мне выбрать? Подскафите?
Все шестеро мрачно смотрели на него. В глазах соклановцев был ясен ответ: «Убей себя — спаси планету!»
— Ну-ну, не надо быть такими флыми… Я всего лифь хофу кого-нибудь убить, фто тут такого? — зло усмехнулся Яр Дурь.
Вдруг Па Ук посмотрел прямо на меня и что-то начал говорить. Увы, из-за толстого стекла не получалось расслышать его голос. Он то ли проклинал меня, то ли посылал подальше…
— Ага, наф дорогой Па Ук фто-то хофет предлофить? Нет-нет, я давал фанс, теперь вы все равны и пусть вас выберет сфиталофка! — Яр Дурь выставил палец и начал переводить с одной колбы на другую. — Лю-бе-кью-бе, Кало-тьюбе, Инста-грамме и Ватс Уп. За-хо-ди ку-да уго-дно, всё рав-но ты бу-дефь труп!
На последнем слове он нажал на кнопку пульта. Из раструба сверху колбы заструился красный дым. Па Ук посмотрел наверх, дико завизжал и ударил кулаками в стекло. В ответ стекло не подало никаких признаков жизни, а абсолютно точно не собиралось сдаваться и разбиваться. Оно с вселенским терпением сносило удары.
Па Ук перекинулся в своё другое воплощение, но оно тоже не помогло. Красный дым опускался всё ниже. Па Ук стрелял во все стороны нитями, бил коленчатыми ногами, но ничего не происходило. Стекло не думало лопаться, а дым не думал уходить.
Довольная улыбка расцвела на лице Яр Дуря, пока он наблюдал за тем, как Па Ук бьется в своей банке.
Дым заполнил почти половину колбы. Па Ук набрал в грудь воздуха перед тем, как дым опустился до его макушки, но вряд ли он сможет долго продержаться. Удары в стекло становились реже.
Дым опустился до самого дна колбы и скрыл пленника. Потом красный туман начал всасываться обратно. Он рассеивался, оставляя внутри замерзшую фигуру.
Мои соклановцы в ужасе смотрели на то, что стало с Па Уком. Теперь бывший уголовник напоминал восковую фигуру, застывшую в одном из отделений музея. Крупный паукочеловек с перекошенным от ужаса лицом смотрел вдаль. Его конечности словно замерзли и даже покрылись красноватым инеем.
Вот только глаза…
Его глаза всё ещё вращались — Па Ук был жив!
— А теперь вишенка на этот торт, — улыбнулся шире Яр Дурь и нажал новую кнопку.
Рядом с раструбом находился зажим. Этот зажим раскрылся, отпуская на волю золотую монету.
Мы во все глаза смотрели, как эта монета падала на дно колбы. Казалось, что прошла целая вечность прежде, чем она коснулась стекла. Она отпрыгнула обратно и легонько ударила по телу Па Ука.
В тот же миг фигура Па Ука дернулась, как драгоценная ваза от попадания камня шаловливого мальчишки. Трещины побежали по замерзшему телу, а в следующую секунду тело бывшего соклановца раскололось на миллион мельчайших осколков. Все эти осколки упали разом, выстлав дно колбы ровным темно-алым слоем с вкраплениями белых точек.
Даже мне, ненавидящему Па Ука стало жутко от такой смерти. Нет, я бы убил его сам, но чтобы та-а-ак…
— Ох, как хорофо, — потянулся Яр Дурь. — До фего фе хорофо. Мне дафе стало спокойнее. Вот фестное слово. А дайте я ещё одного убью. Пусть мне будет спаться вообще хорофо? Вы согласны? Нет? Вот и хорошо, тогда нафнем! Лю-бе-кью-бе, Кало-тьюбе…
Я не выдержал. Ведь сейчас убьют одного из моих друзей.
— Стой, грязный убийца! Пришла твоя смерть! — выпалил я, убирая умение хамелеона и выскакивая на свет.
— Ой, у нас гости, а я неприфесан, — притворно всплеснул руками Яр Дурь. — Кто ты, лысый дурафок?
— Я тот, кто пришел убить тебя! Ты слишком долго совершал преступления в этом мире. Пришла пора тебе покинуть его навсегда! — воскликнул я, вытаскивая Меч Тысячи Воплощений. — Я — Сиджар Грозный! И я заберу твою душу…
— Какой интересный нофифек, — протянул Яр Дурь. — А дафь манго пофистить? Знаефь, офень люблю манго, а вот подходящего нофифка нету. Ну дай, фего ты какой фадина?
— Подойди и возьми его, — процедил я. — Мало я похулиганил в твоем доме, теперь надо похулиганить и здесь!
После взмаха Меча Тысячи Воплощений крепкий электрический стул распался на две половинки. Они грохнулись на пол, а я заметил, как на лицах моих соклановцев расплылись улыбки надежды.
Улыбка сползла с лица Яр Дуря:
— Так вот кто уфинил в моем доме рафбой! Фа это смерть!
Низший Бог покраснел так, что я даже успел понадеяться, что за ним пришел сердечный приступ.
Ага! Не бывает сердечных приступов у того, у кого нет сердца!
Он согнулся, резко выпрямился, увеличиваясь в размерах. Его пижама жалобно затрещала и разлетелась лоскутками вокруг него. Передо мной стоял разъяренный Низший Бог, чья мускулатура не уступала варварским, которые по слухам, никогда не расстаются с оружием.
Вот жеж… Какой он стал здоровый. Да у него ручища с мою ногу!
Ну и как с таким сражаться?
Да если я попадусь ему на пару ударов, то рискую повторить участь Па Ука!
— Слушай, а может выпьем по пиале чая и успокоимся? — предложил я. — Не, ну чего ты, мужик?
В ответ Яр Дурь схватил лежащий неподалеку арматурную кочергу, с почерневшим от применения концом, и согнул её легко и непринужденно. Согнутый прут со звоном поскакал по мраморным плитам Кладовой Ярости.
О как! Если ему попадется моя рука, то она вряд ли так согнется. Значит, надо не подходить к нему близко. Что же, я и не собирался!
Яр Дурь подпрыгнул высоко в воздух и ринулся коршуном вниз. Я едва успел перекатиться. Там, где я недавно стоял, возникла дыра в мраморном полу. Яр Дурь выпрямился. С его колена слетала мраморная крошка.
Я взмахнул мечом, целясь по тому самому колену, но Низший Бог успел его отдернуть. Он махнул рукой в ответ, едва не зацепив меня.
Пришлось снова
