Исправительная академия (Оболенский, том 1 и том 2) - Алекс Хай
Видимо, наш эскулап решил этим воспользоваться. Хитрюга какой.
— Сделаю, — кивнул я. — Говорите, где искать.
— Задний двор… Общий. Там закуток от лазарета — отгорожен кирпичной стеной. Разделяет флигель и гаражи основного корпуса.
— Хозблок, получается.
— Да, рядом, — прошептал Тимофей Викторович. — Я их одел в костюмы защиты. Не панацея, конечно, но пришлось же в настоящих отходах закапывать. Думал, смогу забрать их оттуда, как лазарет проверят…
— Что с вами сделали?
— Допросить пытались. Сымитировал острую сердечную недостаточность. Есть у меня пара хитрых лекарств. К счастью, в этот момент появились вы, и господам стало не до меня. Просто заперли, предполагая, что я не смогу выбраться и умру здесь. Их согнали по тревоге…
Халтура, однако. Окна-то были без решеток. Хотя острый сердечный приступ не особенно способствует физической нагрузке. А чтобы выбраться через окно, лекарю пришлось бы поднапрячься.
— Понял, найду, — отозвался я. — Ждите меня здесь, только отползите подальше, а то вдруг снова где-нибудь рванет.
Тимофей Викторович улыбнулся и покрутил одну из ампул в руках.
— Удачно вы мне допинг принесли. Может к вашему возвращению приду в чувство.
Я кивнул и, все же оттащив его дальше, пошел искать контейнеры. У них должна была быть особая маркировка. Ситуацию осложняла хреновая видимость — здание горело все сильнее, дыма становилось больше, и к нему примешивались какие-то едкие химикаты. Здесь же вовсю шла стройка… Жаль, маски не было, а то и вовсе кислородного баллона. Сейчас бы не помешало.
У меня было мало времени: даже выносливость Оболенских не позволит находиться в этом аду долго. А во внутреннем дворе дым стоял столбом. Я отгонял его от себя, используя дар Артура — ветер хоть как-то позволял расчищать пространство перед собой. Но я уже надышался этой дряни, и сознание начинало понемногу плыть.
А ведь Катерина и Мансуров там, в этом ящике. И у них не было возможности вызвать ветер.
Я пробрался через узкий проход между стеной и флигелем и вышел на маленькую площадку с рядом баков и контейнеров. И мне показалось, что один из них содрогался от стука.
— Я здесь! — крикнул я, подбегая к здоровенному вонявшему какой-то химозой темному баку. — Погодите…
Черт, как же у него открывалась крышка? Это был не простой мусорный бак — нет, здесь все запирали герметично, на множество защелок и предохранителей, поиск которых сейчас отнимал у меня и друзей драгоценные секунды.
Внутри бака кто-то отчаянно пинался и, кажется, что-то кричала Катерина.
— Подождите, подождите, ребята…
Пальцы соскользнули с очередного замка, когда резкая боль пронзила мне спину. Я вздрогнул, сперва не поняв, что это было. А затем внутри что-то булькнуло — инородное тело повредило какую-то важную часть меня.
А затем еще удар. И еще. Что-то твердое, острое. Стилет? Заточка?
Эта тварь знала, куда бить. И била сильно.
Я обернулся — не так быстро, как хотелось бы.
Темная фигура, окутанная не только Тенью, но и проклятым черным дымом, отступила на шаг, словно оценивая результат своей работы.
И бросилась бежать.
— Хруст… — прохрипели из ящика. — Хруст… помоги…
Глава 27 (конец 1 тома)
Я взвыл от ярости, боли и досады.
Можно было попробовать догнать эту падлу. Догнать и приволочь к ногам того же брата Луция — он-то знает, что с этой паскудой делать. А еще лучше — пожадничать и отнять дар. В качестве компенсации за причиненные мне неудобства.
Хрипы внутри бака стихли. Что-то бухнулось с глухим стуком. Шорохи прекратились. И это был хреновый знак. Очень хреновый.
Да твою ж дивизию! Погнаться за нападавшим или спасать товарищей?
Да, если честно, для меня и выбор не стоял. Ухватившись одной рукой за раненый бок, свободной я пытался отстегнуть последние замки.
— Сейчас, ребят. Сейчас, пару секунд…
Наконец-то последняя защелка поддалась. Я с усилием поднял крышку — пришлось задействовать обе руки. На меня тут же пахнуло каким-то химозным зловонием.
— Ребят! — Позвал я. — Целы?
Никто не ответил. Я принялся копаться в куче каких-то пакетов, пустых склянок. Пришлось почти полностью залезть внутрь — контейнер оказался очень вместительным, а из-за дыма ни черта не было видно. Наконец я нашарил холодную тонкую ручку. Катерина.
— Кать, иди сюда.
Я крепко схватил ее запястье и потянул наверх. Рука болталась, как у тряпичной куклы. Девчонка явно вырубилась.
Если бы не ранения, не заполненные угарным газом и прочей дрянью легкие, я сделал бы все это гораздо быстрее. Но сила уходила из меня вместе с кровью, а голова едва соображала от отравления.
С трудом вытащив Катерину — лекарь заботливо нарядил ее в какой-то шуршащий защитный костюм, я оттащил ее к проходу и вернулся за Мансуровым.
— Денис! Денис, ты меня слышишь?
Что-то зашевелилось под плотным утрамбованным слоем использованных бинтов. Сперва вылезла одна рука, затем вторая — и я рванул их на себя, вытаскивая парня. Щуплое тельце Мансурова описало дугу в воздухе, приземлилось на меня, и мы оба, потеряв равновесие, шлепнулись на землю.
Парень мучился диким кашлем, словно пытался выплюнуть легкие.
— Ка… Катю нашел?
— Ага.
Он кивнул и снова закашлялся.
— Ты как, — снова ухватившись за раненый бок, спросил я.
— Нормально. Только тошнит.
— Сам идти можешь?
— Не знаю… Наверное.
— Придется. Я сам сейчас Катю не утащу. Помоги мне.
Денис снова закашлялся, и я начал всерьез за него бояться. Впрочем, Катя вообще отключилась, так что ни секундой дольше здесь нельзя было находиться.
— Подъем, — я выпрямился первым и помог Мансурову встать. Он пошатнулся, но удержал равновесие. А затем с ужасом уставился на меня.
— Ты же ранен! Как вообще держишься?
— Я же Оболенский.
Но долго храбриться у меня бы не получилось. С каждым мгновением я чувствовал себя все более беспомощным.
Мы подхватили Катерину, благо она, считай, ничего и не весила. Я жестом указал Денису на проход, куда следовало протиснуться. Парень не ныл, не тормозил и даже старался сдерживать приступы кашля.
Идя по стеночке, потому что по-другому уже не получалось, мы вышли к флигелю лазарета. Под деревом полулежал Тимофей Викторович, и возле него суетился какой-то молодчик в форме ребят Самойлова.
— Почти… Почти пришли, — улыбнулся я.
И рухнул без чувств.
* * *Мне снилась мама.
Не та измученная несправедливой судьбой женщина, понемногу забывавшая все то, что было для нее важно. Нет. Я видел ее молодой и самой красивой. Для ребенка же мама всегда самая красивая, правда?
Помню, как, забирая меня из детсада, она всегда вела меня по самому красивому маршруту. Стены домов
