Алексей Калугин - Ржавчина
Из темноты выкатилась Виолетта в ярко-алой боевой раскраске и с разгона ударила мертвого бомжа бампером в висок. Голова бомжа мотнулась на другую сторону. Виолетта чуть откатилась назад, готовясь снова ударить.
– Довольно, – остановил ее Григ. – Он свое уже получил.
Машинка яростно крутанула колесами, будто готовая сорваться с места, но осталась стоять.
Григ коротко и резко взмахнул мечом, стряхивая с лезвия капли дурной крови. Наклонившись, он подцепил двумя пальцами ременную сбрую и вставил катану в ножны.
– И откуда только эти твари берутся? – Григ обернул один ремень вокруг пояса, другой – кинул через плечо. – Лезут и лезут в Зону. Как будто за кордоном им места мало… Или кормят их там плохо?.. Ты как думаешь?
Вопреки обыкновению, Василий ничего не ответил. Даже странно как-то. Молчание парня показалось Григу тяжелым, будто налитым свинцом. И – недобрым. Ну, не должен был Васька молчать в такой ситуации!
Сталкер настороженно обернулся и направил фонарик назад.
– О, дьявол…
Василий стоял, чуть покачиваясь. Руки его были разведены в стороны, будто для того, чтобы помочь телу сохранить равновесие. И все бы ничего, да только лицо Васьки было иссечено картечью. В хлам. В кровавое месиво. Левый глаз был выбит. Правый, залитый кровью, смотрел отрешенно в такую даль, куда из живых рискнет заглянуть разве что бодхисаттва.
Григ был настолько подавлен и растерян, что не знал, как лучше поступить. Подойти к Васе и уложить его мертвое тело на землю? Или же так и оставить его стоять?.. Удивительно, как ему это удается?
Виолетта издала предупреждающий стрекот.
– В чем дело? – спросил, не отводя взгляда от мертвого парня, сталкер.
Виолетта выдала еще одну длинную трель.
– Нет, он мертв, – ответил сталкер.
Да, Василий был мертв. И теперь поди пойми, правильно ли поступил Григ, вытащив его из лагеря неодруидов? Там бы он, по крайней мере, был все еще жив. А что стало бы с ним потом – про то может быть ведомо лишь тому, кто способен заглянуть в будущее. Григ не умел видеть завтрашний день. А потому считал, что смерть Василия всецело ложится на его совесть.
Что ему еще оставалось?
Собрать вещи, что вытряхнул из Васькиного ранца бомж. И посмотреть, не найдутся ли среди них координаты родных или друзей, которым можно будет сообщить о том, где и как погиб Василий Коперов. Журналист он был, морская свинка или кто еще. У сталкеров так было заведено. Правда, большинство, уходя, не оставляло никаких контактов. Никаких связей с внешним миром. Будто прошел человек по жизни и не оставил следов. Грустно. А может быть, правильно. Кому какое дело, кем ты был при жизни, если смерть, как старый, хитрый Прокруст, всех подгоняет под единый стандарт? Кем бы ты ни был, вонючим бомжом или заслуженным академиком, суждено тебе обратится во прах. И смешается он с грязью. Которую станут месить ногами новые бомжи и академики. До тех пор, пока сами не станут такой же грязью. И так – до бесконечности. До скончания веков. До начала новой жизни.
Кем так было заведено?
Да какая, собственно, разница! Если во всем этом нет ровным счетом никакого смысла!
Григ поправил на плечах ремни, держащие мечи.
Пора было уходить. Схватка с механоидами, вторгшимися на территорию Тимирязевской академии, уже с полчаса как закончилась. Скоро неодруиды выйдут на их след. И, надо полагать, преследователи не остановятся, найдя мертвого парня.
Григу вдруг показалось, что выражение лица Василия чуть изменилось. Левый уголок рта едва заметно приподнялся. А бровь над пустой глазницей поползла медленно вверх.
Сталкер посветил фонариком мертвому парню в лицо.
В том, что Василий был мертв, не оставалось никаких сомнений. Для того чтобы убедиться в этом, не нужно было щупать пульс и подносить к губам зеркальце. Заряд картечи из обреза бомжа разворотил ему все лицо. А значит, и мозг был нафарширован свинцом. Черт возьми, с такими ранами не живут. Уж кто-кто, а Григ знал это точно. И, тем не менее, лицо парня менялось. Медленно, почти незаметно для стороннего наблюдателя на нем прорисовывалось выражение крайнего недовольства.
Как такое могло быть?
У Грига не было объяснений.
Поэтому он ничего не предпринимал, а лишь стоял и с недоумением наблюдал за тем, что происходит.
Что, если причина этой странной трансформации, происходящей с лицом мертвого человека, кроется в генах тэцуо, которые в ходе эксперимента были добавлены в Васькин геном?.. По крайней мере, это было хоть какое-то объяснение.
Плохо было то, что Григ не знал, просто понятия не имел, чего ждать дальше.
Наверное, самым разумным было бы просто уйти. Как можно быстрее. И не оглядываться.
Какое дело Григу до того, что могло или должно было произойти?
Он выполнил свою миссию.
Вернее, он довел ее до состояния, после которого дальнейшее ее выполнение становилось бессмысленным.
Он доставил груз заказчику.
Да.
После этого он попытался спасти парня…
Спасти?
Так ли?
Ладно, скажем, Григ попытался сделать то, что посчитал нужным и правильным в свете открывшихся ему фактов. Он не хотел оставлять парня Дум-Думу, по приказу которого были убиты Нос, Шуруп, Пеккер… И бог весть кто еще… А Васька, он хоть и дурак, но ведь дурак безобидный. Оставить его Косте было бы…
Нет, Григ не хотел произносить громких слов. Он даже думать о них не желал.
Он попытался.
Не вышло.
Ну что ж, и такое случается.
Все.
Пора уходить…
И тут голова парня будто взорвалась изнутри.
Во все стороны полетели кровавые ошметки, обломки черепа и клочья волос.
И сразу же из брызжущего кровью шейного обрубка взметнулись вверх извивающиеся, точно змеи, длинные, гибкие трубки. Света фонарика было недостаточно для того, чтобы рассмотреть, что они собой представляют, из какого материала сделаны. Но – проклятие на головы всех предков тех, кто породил Зону! – они были живыми! В этом Григ готов был поклясться.
Трубки собрались в клубок, образовав уродливое подобие головы. Кочан, посаженный на плечи. Василий раскинул руки в стороны. Прорвав куртку сразу в нескольких местах, из тела его выскользнуло еще два десятка трубок. Извиваясь, они быстро становились длиннее. И, черт возьми, они тянулись не просто так, куда-нибудь, а к Григу!
Кто знает, быть может, в этом и не было зла. Григ понятия не имел, что и кто живет сейчас в Васькином теле. Но сталкер действовал, не раздумывая, как подсказывали ему инстинкты. Он видел перед собой нечто непонятное, значит – враждебное. Это нечто двигалось в его сторону, значит – могло атаковать. А раз так – значит, следовало защищаться и контратаковать.
Григ припал к земле, выхватил меч из-за спины и одним взмахом отсек две тянущиеся к нему трубки. Обрубленные трубки свернулись кольцами. Из обрезанных концов брызнула бледно-розовая, маслянистая жидкость. Одновременно с этим трубки, что были собраны в клубок на месте взорвавшейся головы, все разом взметнулись вверх и скрутились в толстый, шевелящийся жгут.
Все это здорово смахивало на кошмарный сон. Во-первых, потому что происходило почти в полной темноте. Во-вторых, густая, ватная тишина усиливала эффект нереальности.
Трубки снова метнулись к Григу.
На этот раз, срубив три из них, сталкер перевернулся через плечо, откатился в сторону и, подхватив лежавший на земле автомат, присел на корточки.
Трубки, потянувшиеся было следом за ним, наткнулись на труп бомжа. Сначала они осторожно касались его, словно ощупывали, изучали. А затем принялись опутывать, прорастать внутрь мертвого тела. Вскоре труп бомжа напоминал мумию. Которая корчилась, изворачивалась и разве что только не кричала, пытаясь вырваться из своего кокона.
Продолжая что-то делать с телом бомжа, трубки вновь метнулись в сторону сталкера. Он был нужен им. Они не хотели позволить ему уйти.
Где-то в стороне пронзительно завывала Виолетта.
Григ дернул затвор и нажал на спусковой крючок.
Тело Василия судорожно задергалось под градом обрушившихся на него пуль. Торчащие из него трубки принялись выплясывать какой-то замысловатый, причудливый танец, то сплетаясь в косы, то сворачиваясь в кольца, взлетая вверх и снова падая на землю. Они извивались, будто чудовищные черви. И в них было что-то – Григ только сейчас это понял, внушающее не только страх, но еще и отвращение.
Но – почему?
Сталкер давил на курок, пока в магазине оставались патроны. Выбросив пустой магазин, он вставил на его место новый, с ожесточением рванул затвор и снова принялся стрелять.
Он хотел покончить со всем раз и навсегда.
И, когда тело Василия, все еще стоявшее на ногах, начало разваливаться на куски, он было подумал, что ему это удалось.
Но вывалившийся из мертвого тела комок скользких трубок – их было так много, что казалось невообразимым, как все они умещались внутри тела низкорослого, субтильного паренька, – продолжал жить своей собственной жизнью.
