Кирилл Юрченко - Грозный. Пес, который искал человека
Вера не выдержала.
– Да что с вами? – воскликнула она. – Как вы можете так разговаривать друг с другом? Опомнитесь!
Одновременно с ее криком рявкнул Грозный, словно подводя черту сказанному, и все как один заткнулись. Даже здоровенный кобелюга Джой уселся на дорожку, послушно вывернув морду к молодому псу.
– Вы же хуже зверей, ей-богу! – сказала девушка и поймала себя на том, что у нее чуть не вырвалось «собак». – Вы держаться должны друг за друга! А что делаете?
– А ты не учи нас жить! – выпалила Надя.
– Здрасьте, приехали! Да по мне, пропади вы пропадом! Вот… детей только жалко!
– Своих заведи, потом жалей! – кольнула та известной фразой.
Женщина дала знак мальчику и тот, словно только и ждал этой секунды, бросился к ней в объятия. Давясь слезами и как-то нервно гладя его по голове, она запричитала:
– Я ему всегда говорила, давай, давай уедем из этой проклятой страны! Здесь, что ни делают, все эксперименты против людей! Говорила же, говорила!..
– Да что сейчас толку об этом ныть? – отозвался ее муж. – Думаешь, сейчас где-то лучше?
«Психи! Обыкновенные деспоты! – думала Вера. – Всю жизнь терпели друг друга, и даже сейчас, когда все рушится вокруг, не могут меж собой договориться! Сколько хороших людей, небось, умерли или растворились в беспамятстве, а эти…»
Уже начало светать, и, собственно, ничто ее не держало здесь, машина готова к поездке, и она могла уехать хоть прямо сию минуту.
Грозный понял девушку без слов. Он вскочил и впереди нее побежал к чернеющему в полумраке минивэну.
– Демон! Демон! – крикнула Вера и обрадовалась, когда выскочивший из кустов темный комочек очутился у ее ног. – Пошли скорей отсюда.
– Эй, постой! – окликнул девушку Пьяный Хам.
Вера остановилась, ожидая, когда он приблизится – огромный, тяжелый, шатающийся.
Ей показалось, он с изумлением уставился на минивэн.
– Это же их машина!..
Вера ничего не могла понять.
– Чья «их»?
– Слушай, забери лучше ты девчонку! – вдруг воскликнул он и, сообразив, что девушка ничего не понимает, пустился в объяснения.
– Надька что, сказала тебе, что это наша дочь? Да она же сама заставила меня грех на душу взять!..
Он начал что-то сбивчиво говорить, а Вера уже поняла, о чем он. От Грозного, который вернулся к ней, поплыли пульсации, ее затошнило и вброшенные в память картинки передали атмосферу страха и боли, испытанной теми людьми, которых она видела на заправке. Все, что видел мужчина, умирающий от ранения в живот – та самая чужая память, от которой она открещивалась, когда Грозный в первый раз хотел показать ей, что там произошло.
– …Мы не одни оказались на заправке. Еще те люди, на этой машине. Моя увидела девочку, в точности, как наша Аленка, когда живая была, – рассказывал мужчина, хотя Вере это уже не было нужно. – Мы ведь дочку потеряли. У бабушки она жила. Мы, когда приехали – все мертвы. Ну, вот у моей крыша и поехала. Она и кинулась к тем, на заправке. «Моя! Моя!» – на девчонку-то! А там у них бык, шофер-охранник. Он Надьку схватил, а она как вырвется, да девочку хвать! Ну, тот, конечно, сразу за пистолет! А у меня даром, что ли, при себе оружие. Он выстрелил, и я тоже. Он меня в руку ранил, а я его – в живот. А тот мужик второй, ну, муж той бабы, у него электрошокер оказался. Он все пытался меня им хватить. Ну, я их и прикончил. Обоих. Бабу ту тоже… Ну и в быка этого, чтобы он уже никогда не встал, несколько пуль еще выпустил…
Надрывным голосом каясь в злодеянии, мужчина стоял перед Верой и Грозным на коленях.
– Я потом опомнился и проклял все! Девчонка кричит! Моя кричит! Наш пацан кричит! Я не выдержал. Сбежать захотел. Поехал, сам не знаю, куда. Думал, сойдет с ума и все забудет! И пусть хоть сдохнет!.. Но, как видишь, вернулся. Пацан ноет, к мамке хочет. Да и мне тошно, хоть вой. Водкой залился и поехал!..
Он замолчал внезапно, уставившись в морду Грозного. Вера чувствовала пульсации, но они почти не касались ее.
Девушке вдруг стало невыносимо мерзко. Она поняла, что должна забрать девочку с собой. Развернулась и помчалась к дому. Забежала в гостиную. Малышка с зареванным лицом и красными глазами сидела на полу в центре комнаты и будто ждала ее. Заулыбалась, сама протянула к девушке ручки.
– Моя! Моя! Не отдам! – закричала Надя, едва увидела Веру с девочкой.
Ротвейлер запоздало вспомнил о долге и, желая выслужиться перед хозяйкой, хотел броситься на Веру, но внезапно его подкосило, он упал, а сверху над ним возвышался теперь Грозный. Он хрипло рычал на поверженного пса и тот, задрав лапы вверх, не шевелился.
– Даже не вздумайте! – сказала Вера женщине, которая продолжала наступать.
Но та не вняла предупреждению.
И тогда Грозный, спрыгнув с ротвейлера, кинулся к ней. Вере показалось, что его дробные импульсы чуть не выбили ее саму в беспамятство. Она отключилась на какое-то время, а когда очнулась, женщина сидела на траве, раскачиваясь и беззвучно плача. Рядом сидел Грозный, чуть ли не уткнувшись носом в ее лицо, и в таком же ритме раскачивал головой, как если бы это он управлял сейчас ее сознанием.
Пьяный Хам неожиданно возник за спиной Веры. Она не видела его лица, но подозревала выражение ужаса, с каким тот разглядывал Грозного.
– Она в порядке? – спросил мужчина и подозвал к себе мальчика.
– Не знаю, – ответила Вера.
Женщина вдруг подняла голову.
– Пусть она идет! С девочкой, – сказала она, стараясь не глядеть на Грозного.
Услышав ее голос, Вера облегченно вздохнула и попятилась, еще крепче прижимая малышку.
– Ладно, живите уж как-нибудь… дружно! В этом доме все есть! – обратилась она к мужчине.
– Подожди! – остановил он и показал на Грозного. – Собака твоя. Она ведь мысли читать и передавать умеет?
– Он много что умеет, – сердито ответила девушка, желая поскорее убраться. – А к чему вы?
– Да так. Я когда сюда ехал, волну по радио поймал. Там говорили, что собаки могут спасать от этой болезни. И вообще, что-то необычное происходит с собаками. Я это по своему Джою замечаю. Кто знает, может это он надавил на мою совесть и заставил меня вернуться. А твой пес – какой-то вообще особенный! Передай ему, что я подумаю над тем, что он мне показал. Слышишь ты, лохматырь?! – крикнул он Грозному. И, обращаясь к Вере: – Не переживайте. Если чего-то нельзя исправить, есть возможность начать сначала.
– Да я и не переживаю, – ответила Вера и поняла, что кривит душой. – Пусть у вас все будет в порядке. Нам ничего не остается, кроме как продолжать жить и держаться друг за друга. Поверьте, уж я то знаю!
Мужчина вдруг схватил ее в охапку и коротко обнял. Тут же оттолкнул от себя.
– Спасибо, – сказал он. И перегаром от него несло вроде бы уже не так сильно. – Удачи тебе и твоим собакам! Если тот парень, Сумрак, прав, тогда, вероятно, когда-нибудь так станут все говорить!
– Да, возможно…
Задумавшись над его словами, девушка некоторое время стояла недвижно.
– Не забудьте закрыть ворота! – словно очнулась она. – Вдруг чужие собаки нагрянут! Удачи вам!.. И вашей собаке! – добавила она и быстрым шагом направилась к машине. Влезла за руль минивэна вместе с девочкой и усадила ее на колени. Дав на прощание гудок клаксоном, выехала на улицу. Мужчина махнул ей в ответ, но в темноте Вера этого уже не видела.
6
– …Ну, так что скажешь? – спросил Кропаль.
Стоявший за ним Костяк светил фонариком в лицо Рокотову, заставляя жмуриться.
Андрею хватило бы и нескольких матерных слов, чтобы подытожить длинную беседу, в которой Кропаль пространно рассуждал о перспективах начала жизни по новому образцу, где брутальные мужики с горящими глазами и жадным сердцем добывают пищу и удовольствия, оправдывая звание настоящих охотников. Все остальные – жалкие чмошники, недостойные каких-либо привилегий. Это прямо слышалось в словах Кропаля, который хищно зрел в будущее, намекая, что Линда и Грозный – прекрасный союз, укрепляющий его веру. Все это родилось в воспаленном бессонницей мозгу сержанта вскоре после того, как он велел запереть Рокотова в лифте, а с ним и Эдика, и собаку, чтобы гарантированно не сбежала.
В руках сержант держал компьютер. Он, видно, не расставался с ним теперь. Что уж он там вычитал, в тех файлах, которые достались Андрею от брата и лежали теперь в том компе, расшифрованные и доступные, и мог ли сержант понять хоть немногое, что заключалось в них, – оставалось для Рокотова загадкой. Но если у Кропаля возникли такие бредовые идеи, значит, что-то там было серьезное.
Андрей сдержал меткие слова, усмехнулся и почесал бороду.
– Я-то рассчитывал, ты хотя бы в императоры метишь. – сказал он, сидя в позе роденовского «Мыслителя». – Бывали императоры из солдат. Но ты же ведь не потянешь. Кишка тонка. Вот Кит бы…
Кропаль вскочил, опрокинув складной стул. Шваркнул ногой по решетке, но что толку. Андрей, оттолкнув Эдика в глубину кабины, сам лишь отскочил в сторону и уже откровенно смеялся, не боясь ничего из того, что могло бы последовать дальше.
