Морпех Рейха - Влад Тепеш
После того, как слева и справа от моего отеля преодолеть доты не удалось, нападающие перегруппировались. Часть ацтеков проскочила мимо дотов и проникла в отели, после чего вышла с другой стороны. План атаки вовсе не был самоубийством: нападающие, пройдя сквозь отели, собирались убить всех на пути, проскочить поперек полуострова, выйти к внешнему побережью и, сломав ограду, уйти в море, где их уже ждали подлодки. Частично он сработал: некоторое число ацтеков действительно прорвалось сквозь отели, особенно много из прошло через самый дальний отель, где удалось подавить дот. Однако в городе часть ацтеков удалось перебить, в том числе благодаря рейховской морской пехоте, которая выдвинулась очень быстро, и хорватским солдатам, которые патрулировали улицы.
Часть ацтеков, впрочем, все равно прорвалась и ушла. При этом число погибших мирных жителей оказалось невелико, в самих отелях и того меньше, потому что провал атаки не оставил ацтекам времени побегать по верхним этажам, а с нижних постояльцев успели эвакуировать, в том числе в убежища под самими отелями.
Что до меня, то я оказался на самом удобном для ацтеков пути отхода: в моем отеле подавили и крышу, и дот, хотя расчет дота оказал непродолжительное, но отчаянное сопротивление и перебил некоторое число нападающих. Сюда стянулись ацтеки слева и справа, которые не хотели прорываться мимо неподавленных обороняющихся дотов, и у них на пути остались только я и тот хорватский парень.
Собственно, тут-то и засияла моя звезда на небосклоне.
Однако моя героическая оборона была не финалом истории, а началом новой.
На пятом этаже отеля, в боковом крыле, с балкона которого было видно выход, где я держал оборону, какой-то богатый бизнесмен развлекался с девушкой-эскортницей, параллельно записывая свои развлечения на дорогую, качественную камеру. Когда началась стрельба и взрывы, промышленник в ужасе убежал, а девица спряталась под кроватью. Чуть погодя, придя в себя, она осознала, что стреляют только внизу и ей, вероятно, ничего не грозит. Выглянув девица заметила нас с тем хорватом и смекнула, что можно сорвать большой куш. Она воспользовалась камерой и сняла все события, начиная примерно с того момента, как убежал хорват.
Само собой, что она получила видеозапись века, и к тому моменту, когда меня только готовились оперировать, запись уже ушла к одному телеканалу за колоссальную сумму и моментально появилась в выпуске экстренных новостей. Часом спустя видеозапись того, как один хорватский солдат в одних трусах, бронике и каске отражает атаку большого числа противников в экзоскелетах, при этом уничтожая их всех, крутили уже все каналы.
Меня приняли за хорвата просто потому, что я был в бронежилете и каске с хорватскими опознавательными знаками. То, что я был в одних трусах, никого не смутило: все отели пускали солдат в бесплатный буфет для персонала, а в некоторых им даже отвели комнату для отдыха. Дело не только в уважении и солидарности, но и в том, что присутствие на территории отеля вооруженных солдат повышает привлекательность отеля в глазах постояльцев. И потому меня приняли за солдата, которого разбудили взрывы и он выскочил защищать отель и город от краснокожих только в трусах и защитной экипировке. При этом девица начала снимать уже после того, как я напялил на себя бронежилет, раненых хорватов в кадре не оказалось.
Словом, в тот момент, когда меня готовились оперировать, я стал знаменитым и ко мне послали лучших врачей, к моменту окончания операции «неопознанный хорватский воин» уже стал суперзвездой. В крупнейших городах страны прошли стихийные митинги с пением патриотических песен и плакатами вроде «Слава защитникам Родины» или «Хорватов не сломить!», даром что на дворе еще глухая ночь.
Уже с самого утра события приняли характер лавины. Лидер оппозиции в армейских кругах, националистический генерал Павелич, развил бурную деятельность, доказывая, что Хорватия великая страна и ей незачем быть сателлитом Рейха, оппозиционная фракция собирала митинги, а лидер националистской партии уже вовсю расписывал в своих газетах величие нации хорватов и героизм хорватской армии.
При этом правящая партия, ориентирующаяся на прорейховскую политику, потихоньку начала собирать манатки: выборы через полгода, а рейтинг националистов вышел на орбиту и оттуда его уже не спустить. Многие колеблющиеся переходили в лагерь националистически настроенных граждан, а те, которые понимали, что героизм одного человека не влияет на ситуацию в масштабах страны, молчали в тряпочку, не имея сильных контраргументов. На любые резонерские реплики, дескать, у нас сильной армии нет, своей оборонки нет и так далее следовал безжалостный аргумент «а нам и не надо, хорваты могут просто купить оружие и с ним в одних трусах отразить любую агрессию».
К слову сказать, я не был единственным героем в этих событиях. Многие люди героически исполняли свой долг, и без них не победил бы и я.
Расчет дота понес потери при первом обстреле, из шести человек двое погибли сразу, третий получил тяжелую рану. Командир дота отправил самого молодого парня вынести раненого и организовать вывод людей, а сам вместе с заместителем принял неравный бой, оба погибли смертью храбрых. Тот парень тоже проявил немалую отвагу, так как поначалу готовился отбивать атаку в одиночку и сражался вместе со мной, пока мог. К слову, он выжил и его раненный товарищ — тоже.
Тот самый пулеметчик, поддерживавший меня издали, оказался двумя разными людьми, которые остались на месте даже после попытки подавить их ракетами. Первый стрелял одной рукой, а затем его сменил контуженный, который и сам потерял сознание ненадолго, а когда очнулся — продолжил вести огонь. При этом с ними был третий человек расчета, помогавший перезаряжать и державший ленту — тоже раненный.
Героически сражались и расчеты остальных дотов, и экипаж противолодочного корабля, и взвод СС, который вначале дрался против самого большого вражеского отряда, а потом перешел в контратаку и зачистил побережье. Солдаты в городе, как немцы, так и хорваты, действовали сообща и весьма храбро, один хорват принял смерть героя, накрыв собой гранату.
Однако все эти отважные люди оказались в моей тени. Во-первых, потому, что они были лишь обычными людьми, каждый делал что мог — но мои
